Правило двух «у»: превалирование бессловесных, согласных подчиненных тормозит развитие общества

Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) представил результаты опроса россиян о морально-нравственных принципах. Судя по нему, сограждане близки к идеалу: 71 процент, например, «не готов поступаться моральными принципами ради достижения личного успеха». Но это не стыкуется с данными опроса портала «Работа.ру», по которому каждый пятый респондент боится ответственности и готов сваливать проблемы на «некомпетентных подчиненных».

Мы проводим на работе столько времени, что было бы странно относиться к ней равнодушно. Да и ощущение того, что ты занят созидательным трудом и востребован, не может не согревать душу. Но без омрачающих факторов дело, конечно, не обходится. Важную роль играют в этом и взаимоотношения подчиненных и шефа, которые меняются год от года даже в ментальном плане.

Несколько лет назад, например, портал Superjob опубликовал любопытнейшее исследование, препарировавшее взаимные претензии начальства и подчиненных. Последние, как оказалось, не были готовы прощать начальству никакие крайности: как бушующий эгоизм, так и излишнюю демократичность, как помешанность на бюрократии, так и стремление к нарочито неформальному стилю общения, а также медлительность, желание взять на себя много лишней работы, упертость и безынициативность. Начальство же к нам, подчиненным, согласно этому опросу, относится, оказывается, лояльнее. Так, 17 процентов опрошенных шефов уверены: главное, чего не хватает их подчиненным, — это… достойной зарплаты! Реже начальники думают, что персоналу стоит все же проявлять больше трудолюбия (но это мнение лишь 9 процентов опрошенных), 7 процентов руководителей обвиняют подчиненных в недостатке ответственности или мотивации… Однако наш эксперт, психолог и психиатр Андрей Жиляев уверен, что главная проблема заключается не в этом.

— Для меня совершенно очевидно, что алгоритмы, существующие ныне в рабочих отношениях, выработанные в последние 30 лет, оказались в значительной степени малоэффективными. Одна из причин этого, на мой взгляд, заключается в том, что мы разучились взаимодействовать с иными точками зрения. На различных курсах менеджмента красной нитью проходит тема, что главная задача человека — настоять на своем. И нам активно внедряли эту мысль долгие годы.

Стремление к саморекламе и самопрезентации, эпатаж, все то, что на современном этапе вышло на уровень сверхценностей и считается нормой, само по себе предполагает, что точка зрения данного (начальственного) человека есть точка зрения единственно правильная, объясняет Андрей Жиляев. Как-то позабылось постепенно и то, что смысловое предназначение дискуссии, спора есть решение проблемы. Ради этого все затевается! Но в современных реалиях диспут ради установления истины и решения задачи подменяется исключительным желанием участников спора доказать свою правоту. Нет компромисса, нет желания и умения слышать партнера в сфере личных взаимоотношений... Кто из нас не сталкивался с «глухотой» близких?

— И так же точно начали выстраиваться отношения и внутри деловой иерархии, — уверен Андрей Геннадьевич. — Там со всей очевидностью возобладал не вектор, направленный на решение задач, а вектор стремления угадать то, что подумал шеф, чего бы он хотел, и угодить ему. Правило двух «у». Это, собственно, и стало критерием эффективности работы.

Безусловно, в том или ином виде правило или принцип двух «у» — угадать и угодить — существовал всегда. Вопрос — в масштабности проблемы. Сейчас она достигла апогея.

— Есть у меня, скажем так, любимый дискурс, — улыбается Андрей Геннадьевич. — Вот два певца поют песню. Но в одном случае запоминают песню, а в другом — певца! Почему? Первый случай — это иллюстрация того, что получается, когда человек сосредоточен на проблеме и ее решении и из поставленной задачи не вымывается суть. Вторая история — про другое: это итог подмены смыслов. Высший смысл любого профессионального взаимодействия — найти пути решения проблемы, а не попытка доказать свою правоту во что бы то ни стало. А у нас возобладало последнее.

Увы, все это укладывается в культ индивидуализма, который нам так активно навязывали и который мы с жаром начали перенимать. Кстати, раньше, напоминает Жиляев, считалось стыдным настаивать на своем, заниматься саморекламой или самопрезентацией.

— Декларация оголтелого индивидуализма происходила долго и поступательно, но главное — с попранием всех тех норм, которые изначально формировались как нормы межличностного общения, — поясняет Жиляев. — Увы, сейчас в сознание многих плотно внедрена мысль о том, что ты личность, а остальные созданы лишь для того, чтобы удовлетворять твои потребности. При таком положении дел априори выхолащивается смысл любого действия. Применительно к служебным отношениям это можно проиллюстрировать физико-социальным примером: опереться можно только на то, что оказывает сопротивление. Вспомните: сила коллективизма заключалась в том, что при нем сталкивались разные мнения и далеко не всегда побеждало мнение вышестоящего. Но сегодня практически во всех областях жизни исповедуется культ угодничества, который раньше порицался. Помните грибоедовского Молчалина? Сейчас — его время. Уметь польстить, поймать мысль начальства и вернуть ее с восхищением прозорливостью начальственного ума и его глубиной — вот что ценится сегодня. Дрейф в эту сторону очевиден, поскольку у нас глубинно изменилась психология: мы уже говорили о том, что решение задач перестало быть главной целью трудовой деятельности. Куда важнее разумности и рациональных смыслов то, что было или будет сделано именно по-твоему, — убежден Андрей Жиляев.

Однако в этих рассуждениях, честно говоря, просматривается некоторая нелогичность. Как же так? Культ индивидуализма как бы не предполагает растворения в начальстве...

— Нет, противоречия нет, — отбивается Жиляев. — То, о чем говорите вы — это черты нарциссизма, а он от индивидуализма отличается. Но правда в том, что нынешнее положение вещей действительно предполагает некую двойственность: ты можешь считать себя значимым, но вместе с тем в соответствии с правилами раболепствовать перед начальством, согласно и без сопротивления проглатывая даже то, что тебе претит. И те, кто принимает эту систему, обречены на существование по принципу «Всяк сверчок знай свой шесток!».

Двойственность положения порождает неудовлетворенность собой, стремление стать более значимым и весомым, но не за счет интеллектуальных усилий, а за счет формальных вещей — обретения должности повыше. Человек принимается тянуться к тем или иным символам успешности, а у нас он, по сути, один — деньги. И все это вместе формирует у него круг мещанских предпочтений. Вот он у нас сегодня и «рулит», объясняет Андрей Жиляев.

— Приспособленчество — внешнее проявление серьезной проблемы. Приспособленцы понимают, что их будут оценивать по личной преданности, «конгруэнтности», смиренно несут некие принятые на себя обязательства и боятся выйти за рамки этого существования. Но истинная трагедия в том, что далеко не всегда эти люди понимают, что результат всего этого — их личностное крушение. Такие отношения в обществе разрушают саму систему самооценки, меняют систему претензий к обществу и личных запросов. «Кто был ничем, тот станет всем» — так пелось в «Интернационале». Наблюдая, как наверх поднимаются исключительно гибкохребетные создания, люди впадают в отчаяние, не веря в возможность реализации своих способностей и амбиций.

Плюс ко всему, добавляет Жиляев, в таком же положении оказываются те, кому чужда идея самопродвижения благодаря эпатажу.

— Посмотрите на экран ТВ: кто там? Иногда оторопь берет — в шоу «рулят» хамы. «Рулят» и те, кто при деньгах. А пока ты их не заработал, твой удел — жить по правилу двух «у»... К сожалению, сейчас в большинстве случаев высказанное начальству несогласие априори воспринимается как конфликт, протест. Рассчитывать же на величие души властей предержащих трудно. Нет худшего рабовладельца, чем бывший раб, помнящий свои унижения. Наши отношения на работе часто носят характер дедовщины: поднявшийся выше будет делиться с нижестоящими своим неизжитым опытом — унижениями, о которых он не забыл, лично пережитым раболепием. И этот конвейер работает без устали...

Все описываемое психолог считает в том числе следствием безудержного внедрения стандартов и шаблонов.

— Увы, эту манеру мы подхватили на Западе, который в этом смысле нас изрядно опередил. Обошла нас по числу таких новаций и Америка.

Расскажу забавный эпизод. Моя знакомая, преподающая в одном из медицинских колледжей Нью-Йорка, как-то принимала там экзамен. К ней пришла студентка, задача начиналась так: «Мужчина, 34 года...», далее были перечислены его проблемы, и сдающей экзамен надо было расписать план необходимых анализов и лечения этого пациента. Увидев одним из первых пунктов в ответе «тест на беременность», знакомая моя осерчала и отправила студентку восвояси. Но вскоре ее вызвали в деканат и пояснили, что неправа не студентка, а она, профессор: вот вам, мол, уложение штата Нью-Йорк, где тест на беременность указан в числе рекомендованных мер и нет оговорок по поводу того, что его не надо назначать мужчинам... То есть здравый смысл в случае, когда существует «уложение», отсутствует! Другой пример: из нашего, отечественного, учебника четвертого класса. Вот черным по белому написано: «Во сколько раз Земля больше Луны?» Но простите, а можно уточнить? Больше по чему: по диаметру, по массе, по плотности? Вопрос сформулирован некорректно, согласитесь. Тем не менее в решебнике на него дается конкретный ответ. Значит, думающий ребенок исподволь получит неверную, но стандартизированную информацию и убедится в том, что важна не истина, а форма... Когда-то разгорались бурные дебаты по поводу того, как оценивать сочинение, в котором ученик высказал отличную от большинства точку зрения на произведение или героя. Но попробуйте-ка напишите сочинение на ЕГЭ не по принятому стандарту! Не то что высоких баллов не будет, полный провал гарантирован! Этим страшна стандартизация всего, ведь она приучает и молодых думать о том, что не так важно учиться, как важно уметь подавать информацию о чем бы то ни было так, как ее желают видеть другие.

Не означает ли это, что мы находимся в полном тупике? Есть ли возможность выбраться из этой ситуации, выстроив более здоровые и в полном смысле слова рабочие отношения? Психолог уверен — да, это возможно. И ключ к решению проблемы называется словом «специалист».

— Специалист — это человек, имеющий право на свое мнение по обсуждаемом вопросу. Это тот, кто может и должен весомо заявить о несогласии с тем же начальством, если оно ошибается. Но беда в том, что сейчас мнение такого человека не будет воспринято и оценено верно, поскольку оно воспринимается не через призму необходимости решения проблемы, а через призму своей личной значимости и величия, а любое иное мнение трактуется как угроза этому. Но нам придется прийти к выводу, что любой спор затевается не для победы кого-либо, а для рождения некоего решения. Наша проблема в том, что у нас в сознании, начальственном в том числе, отсутствует позиция принятия мнения и позиции другого человека, а гибкость мнения считается пороком. И умение руководить заключается в том, чтобы окружать себя не исключительно согласными и неперечащими сотрудниками, а в том, чтобы суметь организовать ресурсы разных людей, организовать команду, которая будет способна работать не на имидж одного отдельно взятого человека, а на решение задачи.

Происходящее сегодня, по мнению Андрея Жиляева, частично декорирует дилетантизм.

— Для текущего момента характерно отсутствие экспертного поля. А именно оно нам и нужно, причем абсолютно во всех областях жизни. Да, экспертное поле тоже предполагает столкновение мнений, но спор профи ведет к нахождению рационального зерна. Для меня нет страшнее определения, чем «эффективный менеджер», поскольку это человек, которому кто-то внушил мысль о том, что он знает, как надо поступать где угодно — от решения минимальных задач до управления страной. Вспомним начало пандемии: какая творилась сумятица тогда, а все потому, что не было сформировано экспертное поле, и громче других начали раздаваться голоса напористых непрофессионалов, которые активно несли ахинею, распаляя в людях страсти и неверие в действия тех же властей. А во время войны, напомню, экспертное поле было сформировано сразу, ибо к этому была привычка: им стало тогда Совинформбюро, сводкам которого верили на 100 процентов. И у нас на самом деле достаточно профессионалов, которые могли бы мгновенно образовывать такие экспертные поля, готовых спорить друг с другом, но создавать при этом консолидированное мнение по любой из обсуждаемых тем, будь то даже образование или наука. И без внутренней перестройки не обойтись: наши руководители не должны работать генераторами идей, но должны уметь быстро создавать такие консолидированные советы. И у нас это может получиться — для нас характерна целостность мышления, благодаря чему мы и развивались так активно. Пора начать признавать, что, когда человек перестает исповедовать другую точку зрения только потому, что его оппонент находится на более высоком социальном уровне, это ведет к дискредитации профессионального опыта, отсутствию самореализации, снижению уровня самореализации, потере достоинства и неминуемой деградации. Без перестройки отношения к чужому мнению, как бы ни было удобно, когда тебя пытаются угадать и угождают, ничего разумного и светлого построить нельзя.

ДОСЬЕ

Андрей Геннадьевич Жиляев — врач-психотерапевт, психолог, доктор медицинских наук, профессор, Председатель правления Евразийской ассоциации медицинских и экологических технологий, президент Академии медико-технических наук (АМТН ЕАМЭТ).

ЦИТАТА

Диоген (около 412 до Н. Э. — 10 ИЮНЯ 323 до Н. Э.), древнегреческий философ:

— У мудрых лидеров обычно есть мудрые советники, потому что для того, чтобы отличить их, нужен сам мудрый человек.