Эрдоган победил, но настоящие проблемы для него только начинаются
В воскресенье 28 мая прошел второй тур выборов президента Турции. Победы добился действующий глава государства Реджеп Тайип Эрдоган, получивший 52,14%, тогда как его оппонент, представитель шестипартийной оппозиционной коалиции Кемаль Кылычдароглу – 47,86%.
Вероятно, в Кремле вздохнули спокойно. Там научились работать с Эрдоганом (хотя это бывает чрезвычайно сложно), в то время как оппозиция ясно дала понять, что она ориентирована на евро-атлантический курс и намерена поддержать антироссийские санкции.
Накануне второго тура выборов Москва сделала ряд жестов, призванных улучшить позиции Эрдогана, включая согласие продлить зерновую сделку с Украиной, посредником в которой выступил президент-претендент.
Турецкий журналист Фехим Тастекин отмечает, что «экономические интересы, главные из которых – атомная электростанция, построенная с помощью России, а также торговля газом и зерном – будут и дальше определять двусторонние связи в дополнение к продолжающемуся диалогу по Сирии и Украине».
Зерновая сделка превращает Турцию в посредника, от политики которого зависят многие страны Ближнего Востока – Ливан и Египет заинтересованы в ней, поскольку рост цен на продукты грозит бунтами правителям этих стран, новой «арабской весной». Таким образом, сделка выгодна Анкаре, но одновременно связывает ее с Москвой. Тем временем товарооборот России и Турции увеличился за последний год вдвое, достигнув, по некоторым оценкам, 60 млрд долларов. Дешевые российские энергоносители помогают стабилизировать экономику, в которой сложилась весьма непростая ситуация.
Оппозиция обрушилась на Эрдогана, заявив, что он «поставил страну в зависимость от российских энергоносителей», но в настоящее время государственные решения принимают не они. Что не менее важно для российских политиков, а также для крупнейших частных и государственных компаний, Турция, не присоединившаяся к санкциям, превращается в удобное место для вложений российского капитала.
Подводя итоги, можно сказать, что в краткосрочной перспективе Кремлю оказалась выгодна или, правильнее сказать, удобна победа Эрдогана. А вот стратегические перспективы дальнейшего его пребывания у власти могут не понравиться Москве.
Дело в том, что Эрдоган не является ни пророссийским, ни проамериканским политиком, он – протурецкий. Его действия направлены на расширение влияния турецкого государства – как за счет военно-промышленной и научно-технической модернизации, так и посредством активной дипломатии.
Турецкий журналист Мурат Еткин отмечает, что на парламентских выборах (они проходили одновременно с президентскими) был избран самый националистический парламент республики за всю ее историю. Почти все партии, включая исламистскую Партию справедливости и развития (ПСР) Эрдогана, отражают разные оттенки национализма.
Фехим Тастекин указывает на то, что избирательная кампания Эрдогана основывалась на представлении о «сильной Турции», стране, которая борется с терроризмом, развивает военную промышленность, включая производство боевых беспилотников, создала свой первый электромобиль, открывает энергетические ресурсы в водах Черного моря, усиливает мощь в восточном Средиземноморье, стала игроком на Кавказе, помогая Азербайджану отвоевать земли у Армении, возглавила создание Организации тюркских государств, которая объединяет ряд стран Центральной Азии и в перспективе может превратится в экономический и военно-политический блок, поставила на место Грецию и выступила посредником между Россией и Западом в ходе конфликта на Украине, чтобы доказать свою стратегическую самостоятельность.
«Льстя национальной гордости и разжигая страх перед национальной безопасностью, Эрдоган смог избежать расплаты за экономические потрясения, халатное реагирование его правительства на февральские землетрясения и многочисленные обвинения в коррупции. Эта программа диктует, что национализм и триумфализм, пронизывающие его внешнюю политику, должны продолжаться», – добавляет Тастекин.
Турция является членом НАТО и располагает второй армией в Альянсе, в то время как ее экономика ориентирована прежде всего на торговлю со странами Евросоюза. Турецкий ВПК, который растет и совершенствуется на глазах, интегрирован с оборонными компаниями западных стран и находится в зависимости от их технологий. Турция намерена модернизировать свои ВВС, состоящие главным образом из самолетов F-16, в США.
Поэтому Анкара маневрирует между США и Евросоюзом с одной стороны, и Россией, с другой. Она может вести себя жестко с теми и другими, выставляя определенные условия. Когда США не захотели передать Турции систему ПВО/ПРО «Пэтриот», Эрдоган купил российские С-400, вызвав гнев и санкции американцев (они исключили Турцию из программы производства и постановки на вооружение боевого самолета F-35). Однако, Анкара же перекрыла проливы для российских кораблей, ограничив их присутствие в Черном море, ссылаясь на конвенцию Монтре. Турция, как отмечает один из ведущих специалистов США по Ближнему Востоку, дипломат Джеймс Джеффри, опасается восстановления СССР, укрепления позиций России на Черном море и намерена противодействовать этому, помогая Украине. Кроме того, Турция намерена развивать альянс с Азербайджаном и тюркскими государствами Центральной Азии, что ведет к усилению ее политической роли в этих традиционных сферах влияния России.
Именно Эрдоган – архитектор неоосманского курса, направленного на расширение военной и политической мощи Турции. А это означает, что ее интересы в ряде регионов неизбежно будут сталкиваться с российскими. Ничего личного, просто двум медведям тесновато в одной берлоге.
Это в перспективе ведет к конфликтам – вспомним российско-турецкие баталии в Сирии. Неоосманская политика рано или поздно станет (или уже стала) серьезной проблемой для Российского государства. Но она так же проблема и для Турции, в том числе потому, что неоосманизм стоит дорого. Второй важный элемент, о котором нельзя не вспомнить, подводя итоги выборов, – экономика.
Накануне выборов Эрдоган осуществил ряд социальных проектов стоимостью в миллиарды долларов, включая не только помощь жертвам землетрясения, но и жилищное строительство и облегчение положения пенсионеров. Одновременно он продолжал курс, основанный на низких процентных ставках, обеспечивая условия для роста промышленности (дешевые кредиты), при этом разгоняя инфляцию. Финансируемые государством мегапроекты: от жилищного строительства до новейшего танка «Алтай» – также подстегивают рост цен.
В результате половина населения страны сегодня живет на минимальную зарплату. Экономика растет, но вместе с тем углубляется неравенство, богатые богатеют, но бедные становятся все беднее. Продовольственная инфляция в Турции достигает 70 процентов. Инвесторы (кроме российских друзей Эрдогана, а также бизнесменов из стран Персидского залива) покидают страну из-за неустойчивого положения турецкой лиры. Чтобы стабилизировать ее, правительство потратило все валютные резервы.
Экономист турецкого происхождения, ученый с мировым именем, Дорон Аджемоглу, заметил по этому поводу, что турецкая экономика находится в тяжелом положении. «Совокупная производительность стагнирует уже более 15 лет, а общее ухудшение состояния экономических институтов привело к тому, что инфляцию едва удается контролировать. Как нефинансовые корпорации, так и банки имеют плохие балансы, что предвещает более серьезный крах в ближайшем будущем.
После того, как в 2021 году закончились золотовалютные резервы, центральный банк стал зависеть от поддержки дружественных стран, а государственные расходы правящей партии – ПСР, связанные с выборами, истощили бюджетные ресурсы в то время, когда правительству потребуется масштабное финансирование для восстановления пострадавших от землетрясения регионов. Трудно представить, как можно нормализовать экономику без масштабного притока ресурсов. Маловероятно, что они придут без сильного сигнала о том, что правительство будет проводить более традиционную финансовую политику».
Таким образом, масштабные модернизационные и социальные проекты Эрдогана помогают ему проводить политику неоосманизма и побеждать на выборах, причем это отчасти связанные между собой вещи. Но одновременно они оказались слишком дорогими, поставив экономику на грань тяжелых потрясений. Политика низких процентных ставок, т.е. дешевых кредитов, которую упорно проводит Эрдоган, несмотря на советы экономистов, раздула инфляцию, настроив против него половину страны. Сегодня почти 70 процентов турок считают инфляцию главной проблемой. Угроза экономических катаклизмов и политических последствий, которые они могут за собой повлечь, является вторым фактором, который будет определять новый пятилетний срок правления президента Тайипа Реджепа Эрдогана.