Глава РАЭК об экономике Рунета: государство должно стимулировать, а не только запрещать

С 19 по 22 мая в Подмосковье проходит 25-й Российский интернет-форум (РИФ). Событие объединяет представителей ключевых IT-компаний, которые на единой площадке обсуждают разные "цифровые" темы — от кибербезопасности до диджитал-маркетинга. Центральное событие форума — представление ежегодного доклада "Экономика Рунета", подготовленного Российской ассоциацией электронных коммуникаций (РАЭК). О самых интересных выводах из него, стимулирующем регулировании в IT и о том, по пути какой страны стоит двигаться России, в интервью ТАСС рассказал глава РАЭК Сергей Плуготаренко.

— Хотелось бы начать как раз с последнего доклада "Экономика Рунета". Расскажите про пять самых неожиданных и интересных выводов из него.

В этом году мы подводим итоги непростого 2020 года. Все началось еще с падения курса рубля, с нефтяных потрясений, и уже потом, где-то ближе к марту, подобрался COVID-19, случились локдауны, и мы стали жить в совершенно новой реальности, которую еще месяц назад никто себе представить не мог. И, конечно, нам очень интересно посмотреть на то, как экономика рунета отреагировала на все эти вызовы. При этом в апреле 2020 года мы предсказали, что интернет практически рухнет, как экономика к концу года, — то есть может замедлить свой рост вплоть до 0%. Для нас это равносильно самому негативному сценарию развития, такого просто никогда не было и быть не могло.

В сентябре мы пересмотрели этот прогноз, потому что за лето случилось очень много интересных событий. Интернет показал свою устойчивость, масштабируемость, а интернет-компании — социальную ответственность. Интернет нигде не упал, связь работала, сервисы показали, что они умеют справляться с любыми вызовами, умеют очень быстро масштабироваться, то есть нет для них никаких проблем начать оказывать сервис людям, запертым в домах, в том же самом качестве с той же самой скоростью, как это было и раньше.

И вот сейчас проходит 25-й юбилейный Российский интернет-форум, который мы проводим и организуем, и на нем мы показываем обновленную аналитику по итогам уже 2020 года. И интернет вырос на 22% по сравнению с 2019 годом, то есть сбылся еще более оптимистичный прогноз, чем мы думали в сентябре.

Сервисы доставки жили себе в спокойной ситуации, доставляли продукты, товары первой необходимости, одежду. И вдруг нужно доставлять все то же самое в десятки раз больше бесконтактным образом, при этом не нарушать законы и выдавать QR-коды курьерам, которые ездят по городам и имеют право перемещаться. То есть огромное количество и регуляторных проблем, и возросшая нагрузка. И, несмотря на это, отрасль справилась, смогла очень быстро масштабироваться. И никто не мог никогда пожаловаться в дни пандемии, что были какие-то проблемы с доступом к онлайн-кинотеатрам, к заказу электронной коммерции.

Я считаю, что это показатель того, что за годы до этого в России сформировался сильнейший, мощнейший "цифровой контур" — экосистема цифровых компаний, которые оказывают услуги во всех областях жизнедеятельности: это и бизнес, и образование, и развлечения, торговля, даже госсектор, госуслуги. Мощнейший "цифровой контур" в России не просто есть, он к тому же импортозамещенный. У нас всегда были собственные игроки практически по всем интернет-сегментам, которые еще и умеют масштабироваться.

Если говорить про некоторые неожиданные вопросы и моменты из доклада. К примеру: мобильная реклама совсем скоро обгонит телевидение. Раньше мы говорили, что вся интернет-реклама обгонит ТВ, а теперь мы говорим, что уже мобильный сегмент будет скоро больше, чем телереклама. Это неожиданно, мы такой быстрый рост не прогнозировали.

— Это прогноз на ближайший год?

— Да, на ближайший год, то есть в 2021 году это уже случится. Игры обогнали видео и по количеству времени, которое люди там проводят, и по монетизации. Это тоже неожиданный вывод. Здесь Россия идет в ногу со всем миром. Мы знаем, что игровая индустрия — это мощнейший поедатель времени, с одной стороны, с другой стороны — генератор бизнеса, денег для компаний, которые этим занимаются.

Блогеры и так называемые инфлюенсеры обогнали прессу. Сегодня мы все читаем новости, которые нам дают определенные люди, - те, которые набрали определенный вес в социальных медиа, в Telegram-каналах. СМИ начинают цитировать уже их: это некий феномен доверия пользователей тем самым инфленсерам, которые с ними взаимодействуют. Хорошо это или плохо — это другой вопрос, но это факт.

— Обогнали по деньгам или по аудитории?

— По влиянию, скажем так. Как это измерить тоже непонятно, но по количеству просмотров, публикаций, ссылок на то, что пишут и говорят эти самые люди, по оперативности информации, не всегда достоверной. Но так или иначе, но народ вовлекается.

Основная мобильная аудитория теперь — это старшее поколение. В распределении того, кто пользуется мобильным интернетом — это примерно 33 млн человек — сидят только в мобильном интернете, у них нет никакого десктопного гаджета, среди них треть — это пожилое население. Этого тоже не было раньше. Мы говорили всё время, что мобильники — в карманах у подростков, но сегодня это не так. Именно старшее поколение выходит в интернет через мобильные гаджеты. Почему так случилось? Во-первых, мобильные гаджеты проще, их проще настроить. Во-вторых, они достаются по наследству: как младший брат донашивает за старшим вещи, так и нашим родителям, бабушкам-дедушкам достаются наши гаджеты, которые мы им отдаем, а там уже все есть — все сервисы, которые им нужны. Но плюс это удобно и очень социально ответственно обеспечить старшее поколение подобными вещами.

И еще пятый интересный момент — доставка лекарственных средств стала самым быстрорастущим сегментом в области электронной коммерции за все годы наблюдения. Чтобы так быстро что-то выросло, мы еще никогда не наблюдали. Причина в том, что была легализована доставка безрецептурных лекарственных средств с помощью интернет-доставщиков. И этот рынок сразу составил 152 млрд рублей, хотя легализация случилась только в мае 2020 года. Это один из самых быстрых сегментов.

В общем, как я уже сказал, экономика рунета в сумме выросла на 22%. Одна только электронная коммерция составила больше 6 трлн рублей. Мы делаем достаточно серьезный вклад в ВВП страны.

— Что касается влияния на бизнес: есть ли компании, которые выиграли от пандемии, и которые проиграли, даже в сегменте IT?

— Изначально проигравших не так много. Конечно, это онлайн-тревэл, продажа туров, билетов. Падение составило 54%. Просели сервисы, связанные с арендой недвижимости на краткосрочный период. Также продажа билетов на мероприятия. Понятно, что все, что было связано с чистым офлайном, провалилось. Но, к примеру, такси нашли возможность устроить некий симбиоз со службами доставки, и таксисты превратились в курьеров или в выполнителей неких поручений. Таким образом они смогли, даже несмотря на то, что оказывают абсолютно офлайновую услугу, выжить и даже масштабироваться, показать некий рост.

Но конечно самыми главными сегментами, которые выросли, стали электронная коммерция — рост на 22%. Также, как ни странно, инфраструктура. Мы тоже прогнозировали, что компании свернут свои инвестиции в развитие инфраструктуры, но оказалось, что нет: стало понятно, что для распределенной удаленной работы нужно обеспечить облачную инфраструктуру, в нее были вложены большие инвестиции, и благодаря этому получился рост на 20%.

Ну и, конечно же, цифровой контент, медиа и развлечения — это выросло на 44%. Люди не только учились, люди не только сидели в зумах, в скайпах, но и развлекались. И этот рынок достаточно сильно вырос.

И еще одним очень мощным драйвером стал процесс, который мы называем цифровая трансформация традиционных отраслей экономики - бизнеса, промышленности, энергетики, госуправления, социальной сферы. Все они и до этого понимали, что нужно трансформироваться, создавать цифровые продукты и переводить часть своих бизнес-процессов на "цифру". Но 2020 год заставил это сделать в разы быстрее. Поэтому они тоже, конечно, внесли свой вклад в покупку онлайн-сервисов, но и, с другой стороны, оказали мощнейшее давление, к примеру, на кадровый рынок. Мы все время говорим, что кадров в отрасли не хватает, профессиональных айтишников всех видов — от дизайнера до программиста, от проджект-менеджера до копирайтера. Сейчас этот голод еще больше усилился, потому что те самые офлайновые компании, госсектор теперь понимают, что айтишники нужны всем, на них объявлена буквально охота.

— Вы упомянули о том, что компании осознали, как важно трансформировать свой бизнес, цифровизироваться, то есть можно сказать, что инвестиции в это направление стали рекордными?

— С инвестициями, кстати, все не так хорошо. Многие компании поставили на "паузу" все вопросы инвестиций. В первую очередь, потому что непонятно, что за горизонтом планирования, никто уже не знает, что будет через полгода. Но при этом инвестиции внутрикорпоративные, к примеру, в программы образования сотрудников или в развитие инфраструктуры, которая позволит обеспечить дистанционную работу, выросли. То есть инвестиции внутри бизнеса в "цифру" выросли, но классические инвестиции в цифровые технологии (инвесторы, инвестфонды, институты развития), к сожалению, сейчас на "паузе".

— В пандемию много говорили о том, как важны и полезны технологии, которые позволяли нам работать дома, заказывать еду у сервисов доставки. Но в то же время были опасения, что это может служить поводом для усиливающегося контроля со стороны государства за гражданами. Как вы считаете, это следующий тренд? Как будет развиваться отрасль в связи с пандемией и возможными ограничениями?

— Интернет-отрасль, IT-отрасль стали сильно заметны уже примерно с 2012 года. До того момента можно было исчислять процентами и десятками процентов влияние цифровых технологий на общество, бизнес, экономику страны, социальные процессы. После 2012 года вдруг неожиданно все осознали, что это огромный сегмент, который влияет вообще на все. Государство озаботилось защитой прав граждан в этой новой среде, возникли вопросы безопасности, вопросы защиты детей — они просто не могли не возникнуть. Интернет стал большим, и очень сильно влияющим на разные процессы.

Сейчас мы видим примерно то же самое, что в 2012 году, но только в гораздо больших и гораздо драматичных скоростях. Просто потому, что все в один момент, даже те, кто не хотел или осознанно сопротивлялся, были вынуждены был перейти на "цифру". И, конечно, за этим последует некое усиление регуляторики.

Как раз на РИФе мы представляем подробные выводы всероссийской акции "Цифровой диктант". Мы измеряем цифровые навыки граждан, их компетенции, как они относятся к вопросам безопасности, и показываем, как обстоят дела с цифровой грамотностью, медиаграмотностью. Выяснилось, что за 2020-й год цифровая грамотность стала ниже: 6,9 пункта из 10. Раньше она была почти 7,3 пункта. Это очень неожиданный вывод: ранее большинство экспертов говорило, что за 2020 год все так поднаторели в использовании технологий, цифровая грамотность-то вырастет. Да, все поднаторели, скачали море приложений, зарегистрировались в куче аккаунтов, но при этом создали огромный цифровой след своей деятельности. В "облаках", в том самом виртуальном пространстве мы очень много наследили. Вопрос в том, насколько хорошо мы умеем управлять этим следом, насколько мы уделяем внимание безопасности хранения своих данных, переписки, общения, банковских данных, и, оказывается, что здесь мы не продвинулись. То есть количество сервисов выросло, время, которое мы проводим в "цифре", выросло, а навыки по ведению безопасного существования в этой среде не выросли, поэтому индекс упал.

И это сигнал для регуляторов, людей нужно защищать. И регуляторов можно понять. Пандемия упала, как неожиданный вызов, откуда-то из космоса, из Вселенной. Да, интернет-отрасль справилась и показала, что она может помочь людям, и нельзя сказать, что, переместившись в виртуальное пространство, мы не испытывали при этом никаких сложностей. Но интернет-отрасль сделала максимум для того, чтобы жизнь не остановилась, чтобы люди могли обучаться, работать, развлекаться, не выходя из дома. В конце года, как некий алаверды, пользователи подарили бизнесу тот самый рост, про который я сказал. Ведь выросли, в первую очередь, те сегменты, которые связаны с пользователями, B2C-сегмент, то есть сами пользователи вытащили интернет-экономику на новый уровень.

Но при этом увеличилось количество лазеек для мошенников, киберпреступников, и, конечно же, регуляторика уже начинает приходить вслед за этим вызовом. И тренд на регулирование сохранится, при этом он усиливается еще тем, что мы все время говорим про необходимость равного регулирования международных игроков, которые ведут бизнес на территории нашей страны, и наших отечественных интернет-компаний. Цифровая экономика — это глобальная экономика. Точно так же, как к нашим игрокам, выходящим на международные рынки, предъявляют требования по соблюдению тех законов, в юрисдикциях которых они начинают работать, точно так же и наш регулятор начинает говорить о том, что международные игроки должны на территории России, если оказывают сервисы российским пользователям, соблюдать российские законы. Это еще одна причина для усиления внимания регулятора к интернет-среде. Другая причина — влияние, которое интернет и цифровые технологии оказывают не столько на экономику, сколько на социальную среду.

С одной стороны, цифра может снять напряжение, но с другой стороны, она может сгенерировать огромное количество ненужных инфоповодов, таких как fake news, и управлять сознанием населения. Регулятор осознает и этот риск.

Но я при этом верю, что мы, как Российская ассоциация электронных коммуникаций, как Российский интернет-форум, на котором все эти проблемы обсуждаются, можем предложить в ответ на все эти вызовы, случившиеся в 2020 году, некоторые механизмы по совмещению саморегулирования внутри нашей отрасли и регулирования внешнего. Должны ли вводиться какие-то меры монетарные, к примеру, цифровой налог на деятельность международных интернет-компаний, работающих в России, или же достаточно будет их так называемого "приземления" в России — открыли представительства и работайте по российским законам? Все эти вопросы мы сможем сбалансировать и сделать так, чтобы ни в коем случае не пострадали наши российские интернет-компании, но при этом, чтобы не было перекосов, и международное сообщество не сказало, что в России построена какая-то система, которая выдавливает международных игроков из этой юрисдикции.

Следующий вопрос: насколько наши компании готовы к выходу на международные рынки. Я считаю, что для того, чтобы интернет-игроки оставались конкурентными даже внутри страны, они должны все время думать о том, что им нужно выходить на международные рынки. Им нужно пытаться работать в тех юрисдикциях, которые не являются для нас домашними. Это большой вызов, понятно, что к России сейчас отношение абсолютно неоднозначное. После 2014 года случилась ситуация: если вы из России, и, может, крутые ребята, но давайте подождем, пока пройдут все эти геополитические штормы, и мы вернемся к сотрудничеству с вами. Конечно, нашим компаниям очень тяжело. И государство должно быть большим помощником нашим IT-компаниям по выходу на международные рынки.

— Какие меры могут быть здесь?

— От поддерживающих, то есть выделения целенаправленного финансирования для представления, например, на международных выставках, до кабинетного — привод за ручку определённой технологии в определенную международную структуру и рассказ об этой технологии в кулуарном режиме: смотрите, что у нас есть в России, покупайте. Очень много может быть применено методик, я в этой ситуации не устаю приводить в качестве примера азиатские страны. Моя самая любимая — это Южная Корея, которая сделала максимально успешную, как мне кажется, экспансию на международные рынки по всем направлениям: автопром, телевизионные панели, микроэлектроника, полупроводники, экраны для мобильных гаджетов, мобильные устройства, а теперь еще даже контент в виде k-pop. Это конечно заслуживает уважения. Это не просто чудо, это результат очень серьезной работы государства с бизнесом. Кстати, на РИФе представлены в этом году 10 крутых корейских интернет-компаний, которые рассказывают о себе тем, кто хочет подойти и повзаимодействовать в формате диалога, либо просмотреть презентацию на стенде каждой из этих компаний.

Также мы рекомендуем еще присмотреться к опыту двух других азиатских стран — Малайзии и Индии, как они внутри себя создавали национальных игроков, которые в будущем становились международными игроками. И всё это происходило за очень короткий период. Нам нужно подсмотреть, изучить, как у них это происходило, и сделать то же самое.

— По последним тенденциям, по какому пути все-таки идет Россия?

— Россия, как всегда, идет по своему собственному пути. И это прекрасно, я считаю, что мы всегда были одной из стран, в которой есть собственная экосистема компаний, "цифровой контур". Кроме Соединенных Штатов Америки, которые к тому же сделали максимальную экспансию на весь мир, можно по пальцам пересчитать страны, где есть собственные поисковые системы, видео- и фотохостинги, социальные сети, онлайн-кинотеатры и разработчики антивирусных программ. В России это всё есть. Поэтому мы всегда шли по своему собственному пути. Пойдем ли мы по пути экспансии этих игроков на международные рынки? Очень хочется верить, что да. Но путь закрытия нашей экономики для международных игроков очевидно не случится. Поэтому говорить о том, что мы когда-то сможем встать на путь Китая, причем Китая 10-летней давности, нельзя. И Китай уже не тот, мы видим, что происходит с китайскими компаниями. Ребята, приехавшие из TikTok нам в РАЭК, на мой взгляд, ничем не отличаются от стартаперов из Силиконовой долины. Поэтому конечно у России должен быть свой собственный путь, но, как я считаю, будет большим успехом, если мы подсмотрим успех наших азиатских коллег. И попробуем по крайней мере повторить тот путь, которым они пошли, сделав из своих национальных игроков крутые международные корпорации.

— Хотелось бы поговорить о последних новостях, в частности, о законопроекте, по которому иностранные интернет-сервисы с аудиторией в России более 500 тыс. человек должны зарегистрироваться в России, открыть представительства. Насколько вы считаете это реалистично сделать?

— Сделать — реалистично, но насколько данный законопроект поможет этому, мне тяжело сказать, потому что не видя самого текста законопроекта очень тяжело его комментировать, он только обсуждается. Но очевидно, что компании, у которой здесь есть коммерческие или какие-то другие интересы, будут "приземляться" по тем законам, которые будут прописаны. Другое дело, что законы эти должны быть исполнимы и не должны создавать какие-то очень сильные конкурентные преимущества для одних игроков перед другими. То есть не должно быть искусственного давления на бизнес, бизнес должен соревноваться по законам экономическим.

Но при этом это процесс, который происходит везде. Вот к примеру, ведется серьезное обсуждение в Евросоюзе закона о цифровых рынках, так называемый DMA, и закон о цифровых сервисах — DSA. Это наполнение антимонопольного регулирования некими новыми требованиями к крупнейшим цифровым платформам, которые работают в Евросоюзе. В первую очередь, это американские платформы. И они будут иметь в том числе трансграничное действие, то есть, несмотря на то, что на территории Евросоюза эти законы будут применяться, их будут пытаться распространить на весь мир. У Евросоюза для этого есть силы — закон о защите персональных данных у них точно так же работал: он евросоюзовский, но если ты хочешь быть представленным на территории Евросоюза или если хотя бы один пользователь гипотетический может зайти на твой сервис с территории Европы, то будь добр соблюдать требования данного закона, иначе — штрафы, наказание и так далее.

Я думаю, что Россия могла бы в рамках Евразийского экономического союза сделать то же самое. У нас достаточно населения стран в этом консорциуме, с которыми мы могли бы попробовать разработать похожие на евросоюзовские регуляторные нормы.

— Согласны ли вы с мнением о том, что современные экосистемы, такие как Google, Facebook, становятся почти что государствами, способными влиять на умы граждан?

— С одной стороны, очевидно, что это так, мы понимаем насколько зависит наше настроение от того, сколько у тебя лайков в социальной сети, насколько может испортиться жизнь человека, которого начали "буллить" [травить] в социальных сетях. Кибербуллинг — это огромная проблема для молодежи и подрастающего поколения. Мы понимаем, как могут управляться массы сообщениями тех самых инфлюенсеров, которым они доверяют. Если говорить про социальный эффект, то платформы оказывают определенное внимание тому, каким образом человек думает, что он делает и куда он в конечном счете отнесет свои деньги. Реклама — это тоже довольно большой социальный феномен, и новые медиа занимаются конечно, в первую очередь, продажей нам услуг, сервисов и так далее. К примеру, в рунете объем рынка так называемых экосистем суперприложений уже превысил $50 млрд. Эта сумма уже показывает, что регулятор тоже не может никак не относиться к этому вопросу, они должны подумать о том, как придумать правила регулирования такого совершенно неожиданно возникшего направления как суперприложения.

К тому же мы видим, что кроме интернет-компаний с этим начинают играть достаточно серьезные игроки, которые раньше не были замечены в подобных вопросах. Например, Сбер, который выстраивает большую экосистему и суперприложения, и пытается охватить практически все сферы жизнедеятельности человека, зайти на все те поляны, которые раньше, казалось, были закреплены только за интернет-компаниями.

При этом на территории России, кроме собственных игроков, работают и международные. Все они стараются тот опыт, который накопили в других юрисдикциях, применить к России. Им очень просто локализовать свои интерфейсы, свой контент на русский язык — берите, пользуйтесь. Нашим игрокам очень непросто, именно поэтому нужно делать всё для того, чтобы их стимулировать, помогать им стать международными игроками.

Но и последний момент — это сбор персональных данных, их обработка в не совсем понятных целях. Это, конечно, волнует регулятора. Платформы уже не способны сказать, что собирают данные исключительно для того, чтобы показывать рекламу лучше. Очевидно, что все собирают данные для всего: чем больше у тебя данных, чем больше ты умеешь их обрабатывать, обогащать, тем круче у тебя искусственный интеллект, тем ты будешь богаче и больше влияния на население, может быть, даже на государство.

Но мы все время говорим о том, что вместо только регулирования, государство должно подумать о том, как правильно разработать правила взаимодействия бизнеса с пользователями и инструментарий для их соблюдения. Государство должно стимулировать, а не только запрещать. И определенное количество времени наших депутатов и других инициаторов законодательных инициатив должно быть посвящено внесению нового законопроекта о блокировке чего-то, если что-то где-то случилось, а тому, какие стимулирующие меры включить для того, чтобы бизнес развивался в позитивном направлении, чтобы наши игроки становились более конкурентными. Пока я вижу достаточно серьезную нехватку ресурсов и времени на этот второй момент. У себя в голове мы называем это так: стимулирующее регулирование против запретительно-охранительного. Пока запретительно-охранительное у нас конечно превалирует.

Я думаю, что экосистемы и суперприложения покажут всем, что от этого никуда не уйти. Невозможно это запретить, заблокировать и оштрафовать так, что бизнес перестанет существовать, — это новая реальность, в ней нужно жить и работать, поэтому государство должно подумать, как создать некие правила для взаимодействия пользователя с этой самой платформой, а не только заблокировать ее в случае какого-то нарушения. Я очень верю, что мы на пути к этому. Мы последние пять лет усиленно занимаемся только этим. И первое, чего мы добились, - донести саму эту мысль, что регулирование должно быть стимулирующим. Иначе мы получим российский интернет, полностью покоренный международными игроками, а наши компании прекратят своё существование. И нас услышали.

Беседовала Ирина Ли