Придем ли мы к "миру, в котором хочется жить"? В "Лесных далях" обсудили (анти)утопии

"Мир, в котором хочется жить", возникает тогда, когда честное, бескорыстное и самоотверженное служение общему благу становится главным смыслом если не для всего общества, то хотя бы для его элиты. Принудить к этому управленческую бюрократию невозможно, но для "благородных мужей" чувство долга и уважения к себе важнее материальных выгод. Как показывает опыт конфуцианского Китая — древней империи, которая в силу своих размеров под угрозой тотального голода не могла себе позволить ни феодальной раздробленности, ни полисной демократии, — такая модель работает и позволяет совмещать самореализацию управленцев с продвижением общей "китайской мечты" — "скромного идеала", предполагающего "не переустройство, а обустройство" окружающего мира, прежде всего во имя установления социальной гармонии, баланса между выполнением всеми своих обязанностей и заботой о старых и малых, сирых и убогих.

Рассказ обо всем этом известного историка-востоковеда и писателя-фантаста Вячеслава Рыбакова неожиданно стал "гвоздем программы" заключительного дня работы неправительственного Совета по внешней и оборонной политике РФ, который по давней традиции провел в минувшие выходные свою очередную ассамблею в подмосковном пансионате "Лесные дали". Итоговое заседание было посвящено недавнему 20-летнему юбилею издаваемого СВОП журнала "Россия в глобальной политике" и представляло собой попытку заглянуть на 20 лет вперед — в "Русскую утопию — 2043".

Кстати, открывая дискуссию, главный редактор журнала и председатель президиума СВОП Федор Лукьянов в своем фирменном стиле шутливо высказал серьезную мысль о том, что в сегодняшнем мире утопия и антиутопия, по существу, слились. Сразу поясню, что по правилам СВОП ассамблеи проходят в режиме "не для печати", но цитирование все же допускается с согласия говорившего; я нужные разрешения получил.

"Образ желанного мира"

Рыбаков озаглавил свое выступление "Утопия как фактор устойчивости многонациональных государств". По его убеждению, с практической стороны утопии полезны, поскольку в них "различные культуры осознают, о чем они мечтают".

У России, на его взгляд, пока "нет своего образа желанного мира", хотя тот весьма востребован и еще советские фантасты пытались его формировать. При этом лучшие из них парадоксальным образом совмещали свои представления о социальном и научно-техническом прогрессе с чисто христианскими идеалами братолюбия и справедливости; в этом контексте Рыбаков противопоставил "номенклатурному коммунизму [итальянского мыслителя эпохи Возрождения Томмазо] Кампанеллы и [советского функционера Михаила] Суслова" своего рода "народный православный коммунизм". Он также обратил внимание, что обращенность российского идеала (в отличие от китайского) не в прошлое, а в будущее сродни христианскому Символу веры, в котором молящийся чает "воскресения мертвых и жизни будущего века".

Политологи восприняли выступление историка и фантаста на ура. Многие отмечали, что после него хочется не говорить свое, а посидеть и подумать. Для этого еще будет возможность: автор излагал статью, которая должна быть опубликована в ближайшем номере "России в глобальной политике".

Волки и голуби

Мне выступление тоже понравилось, и после сессии я подошел к Рыбакову с вопросами о том, что ему самому показалось наиболее обнадеживающим и, наоборот, тревожным в состоявшейся дискуссии. Он ответил, что ему нравится обсуждавшаяся идея прорывных "больших проектов" для развития России, о которой он и сам ранее писал в художественной форме. А самой пугающей ему представляется ситуация, при которой технологии развиваются быстрее, чем понимание того, как их безопасно применять.

"Есть пример из этологии, — пояснил он. — У животных, которые способны легко убить друг друга, есть соответствующие ритуалы, позы подчинения. Подрались, один чувствует, что проигрывает, и подставляет шею. И волк никогда не загрызет волка. Орудия убийства настолько мощные, что постепенно выработались ограничители. А вот голуби могут сдуру и заклевать друг друга насмерть".

"Человек не имеет таких зубов, как волк, и у него таких ограничителей нет, — продолжал собеседник. — Технологии дают ему "клыки и когти", но поскольку они применяются дистанционно и человек не видит результата своего зверства, ограничители не вырабатываются. Технологии убийства становятся все более дистанционными, поэтому ослабевают даже те ограничители, которые плохо-бедно выработались в прошлом. А "зубы" растут. Вот это самое страшное".

Не вестись на разводки

В условиях "гибридной войны" коллективного Запада против России, главный фронт которой проходит сейчас через Украину, тема военных вызовов и угроз, разумеется, была на ассамблее центральной. Эксперты исходят из того, что российская специальная военная операция и ее итоги кардинально изменят ситуацию у наших границ, заложат основу для нового устройства Восточной Европы, а скорее всего, и Евразии в целом. И хотя "точные контуры" грядущих изменений пока не ясны, обсуждению "желаемых и возможных вариантов" было посвящено первое же пленарное заседание форума.

Мнения звучали разные, но в одном все были едины: раз уж пришлось воевать, надо доводить дело до победы, нельзя останавливаться на полпути. Кстати, некоторые специалисты предсказывали, что уже в ближайшие 2–3 месяца России "через авторитетные западные институты" будут предлагаться различные "лукавые сделки". Звучали предостережения, что вестись на подобные "компромиссы от дьявола" ни в коем случае нельзя, поскольку если отложить окончательное выяснение отношений с Западом еще лет на пять, то ситуация только ухудшится.

Собственно, и глава МИД РФ Сергей Лавров в открытой части своего выступления в "Лесных далях" говорил примерно о том же. Он напоминал, что "мы вступили в фазу острейшего противоборства с агрессивным блоком в составе США, ЕС и Североатлантического альянса"; что наши противники не только "громогласно и открыто" призывают "победить Россию на поле боя", но и пойти дальше: устранить нашу страну как "геополитического конкурента".

"Западное экспертное сообщество уже открыто обсуждает полученный "заказ" на выработку сценариев расчленения нашей страны, — продолжал министр. — Не скрывается, что существование России как самостоятельного центра несовместимо с достижением цели глобального доминирования Запада" во главе с США".

Лавров добавил, что "и любую другую страну, претендующую на самостоятельное место в мировом раскладе, тоже будут "подавлять" в качестве конкурента". В подтверждение он сослался на решения, которые обсуждались и принимались на днях на саммите "семерки" в Хиросиме, "нацеленные на двойное сдерживание России и Китайской Народной Республики".

"Никакой Украины нет"

Как и пристало дипломату, Лавров завершил свою речь словами о том, что "мы не продвигаем враждебность к кому бы то ни было", что эта самая враждебность "проистекает с той стороны баррикад". Но среди участников дискуссии даже показное миролюбие было не в чести. Звучали призывы созвать международную конференцию по расчленению Украины и перестать использовать само ее название; "сломить волю Запада" и объявить его проводником "идеологии нелюдей"; "сломать шею США в Европе" и "развалить Евросоюз и НАТО"; нанести удар тактическим ядерным оружием по польскому Жешуву, а если понадобится — и не только по нему. При этом выражалась уверенность, что такой удар остался бы безответным и заставил бы Запад капитулировать.

Среди сторонников жесткой линии тон задавал мой давний друг — дипломат, бывший директор Департамента внешнеполитического планирования МИД, а ныне посол России в Оттаве Олег Степанов. Пожалуй, на начальном заседании он солировал столь же ярко, как Рыбаков на заключительном. Сразу заявил, что "никакой Украины давно нет, а есть Малороссия, Новороссия, Россия". И напомнил собравшимся, что на подконтрольных Киеву территориях уже сейчас осталось лишь 18 млн человек против 32 млн на момент начала СВО. Цифры, по его словам, "железные".

Правда, если говорить о солистах, то и в начале, и в конце ассамблеи вне конкуренции по всем статьям был, конечно, бессменный лидер СВОП Сергей Караганов — единственный и неповторимый. При обсуждении разворота России на восток и необходимости создания в Сибири новой, третьей столицы один из "тяжеловесов" в организации пошутил: "И назвать Карагановск". На что мгновенно последовала невозмутимая реплика: "А что? Неплохо! Только тогда уж Черноханск".

Ястребы на голубятне

Другой эксперт съязвил, что ему, мол, приятно видеть, как завзятые "проевропейские голуби мира в СВОПе становятся оперившимися азиатскими ястребами". Но вы же помните рассказ о том, как голуби клюются. Да и вообще непонятно, где он разглядел голубей; жесткий подход был практически единодушным.

Пленарные сессии ассамблеи продолжались в общей сложности около 12 часов; тема Украины и особенно конфронтации с Западом была на них сквозной. За это время, если не ошибаюсь, лишь раза три-четыре звучали возражения, да и то с оговорками, и не против "генеральной линии" как таковой. В одном случае авторитетный специалист предупредил, что развалить ЕС "не получится", как бы того ни хотелось. Напомнив о случавшихся по ходу СВО неудачах, он подчеркнул, что воевать надо с полной выкладкой (об этом, кстати, говорили многие) и что "время работает не на нас", поскольку "мы его теряем". Но при всем том этого человека поражает безоглядная уверенность коллег в том, будто применение ядерного оружия может остаться без ответа.

Мне самому, кстати, это тоже кажется невероятным — на основании всего того, что я читал и слышал от англосаксов, как их теперь даже официально именуют, про их стратегию сдерживания. И еще один член СВОП напомнил, что у США на случай эскалации остается в силе концепция так называемого "немедленного глобального удара" высокоточным неядерным оружием; название ее варьируется, но назначение остается неизменным.

В начале разговора обсуждались данные социологических исследований в России и на Украине, свидетельствующие о том, что и там, и там происходит консолидация общества "вокруг флага". Позже это оспаривалось — правда, без конкретики — наблюдателями, не понаслышке знающими настроения в российских трудовых коллективах и приграничных регионах.

Наконец, еще один участник ассамблеи опасается, что мы "опять недооцениваем противника". Он также призвал задуматься о том, в чем должна будет заключаться наша победа, как должна будет в результате преобразиться сама Россия, какие ценности мы принесем на Украину и что предъявим остальному миру, включая Запад, — "как с точки зрения силы, так и с точки зрения правды и справедливости". Задним числом я вспомнил об этом, слушая рассуждения Рыбакова о "мире, в котором хочется жить".

"Окаянные дни"

Хотя, собственно говоря, имелись и другие неожиданные ассоциации. Митрополит Псковский и Порховский Тихон (Шевкунов), популярный не только в церкви (многие знают его как автора книги "Несвятые святые", а я помню и по выступлениям хора Сретенского монастыря, который он привозил в том числе и за океан, где я долго работал), на днях поделился в интервью Ксении Собчак своим видением по сути тех же геополитических проблем. Разумеется, в церковном и духовно-нравственном разрезе.

Подробно пересказывать не стану: более чем полуторачасовую беседу многие видели, в том числе, как я убедился, и среди политологов, собиравшихся в "Лесных далях". Но вот ключевые тезисы: Россия — по природе своей империя, но война, которую она сейчас вынуждена вести, — не империалистическая, а защитная. Ненависть к России подпитывается извне. Конфликт был заранее предсказан прозорливыми старцами.

Человек в мироздании — цель, а не средство. И мы до последнего относились к Европе как к цели, а она к нам — как к средству. Непримиримость к нам Запада длится со времен Византии. Но во всем, что с нами происходит, виноваты не какие-то внешние силы, а мы сами. Необходимы осознание и признание ошибок, покаяние. И в церкви оно было.

Любить родину могут и люди, не воспринимающие государство. Но здесь и сейчас наша родина — это и есть государство; желая ему смерти — ополчаешься на родину. Чем это чревато, предки убеждались многократно, в том числе и в 1917 году. Февральскую революцию тогда, кстати, устроили элиты — якобы из любви к родине.

Наконец, заповедь Христову любить друг друга надо исполнять даже в тяжкий час "ненависти, отторжения, смерти". В "братоубийственной страшной войне, на которую нас вытолкнули", молиться надо "и за тех, и за других" — прося о помощи "всем нам: и тем, кто облечен страшной великой ответственностью, и тем, кто просто проживает эти окаянные дни", — сказал владыка Тихон, сославшись на идущие к делу строки Максимилиана Волошина ("Гражданская война", 1919).

Ну, вот. А Караганов в "Далях" цитировал "любимого [Александра] Блока" про бой "стальных машин, где дышит интеграл" ("Скифы", 1918). Такие машины, как он напомнил, в отличие от прошлой эпохи имеются теперь не только у Запада, но и у России. И в этом тоже правда истории.

"Свобода — это когда забываешь отчество у тирана", — писал в свое время Иосиф Бродский. И сенатор Константин Косачев в одном из самых вдумчивых выступлений на ассамблее подчеркнул, что "нам пора перестать себя определять через Запад", даже в виде отрицания. "Если мы зацикливаемся на антизападности, то мы не государство-цивилизация", — указал он. И добавил: "Поворот на Восток сегодня должен быть не потому, что закрыт Запад, а потому, что это выгодно нам и там центр мирового развития. ЗА многополярный мир, а не ПРОТИВ Запада. Просто пока это одно и то же".