Феномен сопротивления: обнародованы новые данные о деятельности советского подполья в концлагерях

В Институте российской истории РАН состоялась презентация книги «Сопротивление советских военнопленных в нацистских концентрационных лагерях и центрах уничтожения: история и память». Монография отвечает на вопросы, как и почему сопротивление оказалось возможным и в условиях жесткого лагерного контроля, насколько оно было распространено и как осуществлялось, а также дает более точное представление о природе нацистского террора.

Увы, актуальность монографии очевидна: эксперты уже давно говорят о том, что неонацизм поднимает голову по всему миру. Кажется, это противоречит логике: как он может возродиться на земле, пережившей ужасы Второй мировой? Тем не менее это факт. А не далее как 16 декабря 2022 года в Организации Объединенных Наций состоялось голосование по внесенному Россией проекту резолюции, призывающей бороться с нацизмом, неонацизмом и иными проявлениями форм расизма и ксенофобии. Итоги голосования кажутся любопытными: да, 120 стран — членов ООН проект резолюции поддержали, но 50 — голосовали против, а 10 не смогли сформулировать собственное мнение по данному вопросу и воздержались.

Были и те, кто по разным причинам не участвовал в голосовании. Против резолюции выступили США, Украина, Германия, Италия, Финляндия, Венгрия, Швеция и Япония. Обратим внимание, что список этих стран практически совпадает со списком стран гитлеровской коалиции, в которых по-разному, но культивировались нацизм, фашизм или милитаризм. Именно поэтому так важны вновь вскрытые факты из истории движения сопротивления в концлагерях: даже там, в чудовищных условиях, люди восставали против олицетворения Зла. Об уникальной книге рассказывает председатель правления Фонда Александра Печерского Илья Васильев.

— Илья Юрьевич, расскажите о вышедшей монографии: в чем уникальность этого труда?

— Эта монография, подготовленная научным коллективом под руководством профессора МЭИ Станислава Аристова, впервые системно описывает феномен сопротивления советских военнопленных в нацистских концлагерях и прослеживает послевоенную судьбу бывших узников и эволюцию памяти об их подвигах. Работу над монографией мы вели в рамках гранта Российского фонда фундаментальных исследований и издали ее при участии и по инициативе нашего Фонда Александра Печерского, который предоставил для издания результаты своих многолетних исследований. Мы давно делаем все для того, чтобы превратить феномен сопротивления в концлагерях в отдельную «отрасль» человеческого и научного знания, в важную часть образовательного, воспитательного и исследовательского процессов в нашей стране.

С этой же целью мы сняли цикл фильмов «Непокоренные», проводим выставки в музеях, организуем траурные церемонии, создаем интернет-порталы, посвященные этой теме, включая созданный вместе с Государственным архивом Российской Федерации (ГАРФ) портал о Собиборе.

— Какие новые факты вам удалось открыть?

— Читатели книги впервые узнают множество прежде неизвестных подробностей знаменитых побегов, в том числе историю Михаила Девятаева и его товарищей, а также побега-восстания из «блока смерти» концлагерм Маутхаузена. Что важно: говоря об активном сопротивлении как феномене, который был неотъемлемым «спутником» нацистских концлагерей и центров уничтожения, авторы книги реконструировали состав и деятельность подпольных комитетов советских военнопленных. Очень о многом читатели узнают впервые. В частности, обнаруженные архивные документы позволили воссоздать работу советских подпольщиков в Дахау, их связи с организацией сопротивления «Братское сотрудничество военнопленных» (БСВ). На протяжении десятилетий после войны, и особенно в последние годы, на Западе ставили под сомнение факты восстаний в Бухенвальде и Маутхаузене, называя их «коммунистическим мифом». В книге доказывается, что эти тезисы — в большей степени пропаганда, чем стремление к объективному освещению фактов прошлого.

— В массовом сознании представления о том, что люди в концлагерях устраивали бунты, нет. Есть понимание, что лагеря были филиалом ада на земле. Но чтобы там еще и сопротивлялись…

— Спланированное противостояние узников нацистам являло собой выдающийся пример героизма. И важно понимать, что для них это было прямым продолжением войны — продолжением на том участке фронта, который проходил через концлагеря. Довольно важные, на наш взгляд, открытия нам удалось сделать относительно истории Аушвица, который в России обычно называют Освенцимом. Надо понимать, что Аушвиц исследован больше, чем любой другой нацистский лагерь. Но выяснилось, что и в его истории есть белые пятна, и существенные. Дело в том, что, как это часто бывало в нацистской лагерной системе, Аушвиц был, собственно, не лагерем, а объединением нескольких лагерей с разными функциями, от трудовых до истребительных.

Были, например, Аушвиц-1 (так называемый главный лагерь) и Аушвиц-2, он же Аушвиц-Биркенау. И когда говорят про миллион с лишним жертв — речь в основном идет именно про Аушвиц-Биркенау. Там находились газовые камеры, крематории, работал страшный конвейер смерти. О подполье в Аушвице-1 написано довольно много. Там действовали польские подпольщики, как коммунисты, так и антикоммунисты, австрийцы, немцы. И там было советское подполье. Его ключевые участники остались живы, так что есть мемуары, другие источники, хотя тоже не очень много, но все-таки. А про Биркенау не было известно практически ничего. Единственный изученный эпизод — это восстание зондеркоманды, то есть людей, обслуживавших крематории. Об этом написано несколько исследований на разных языках. Но ни в одном из них практически не упоминаются советские военнопленные, содержавшиеся в том же лагере. А оказалось, что в Биркенау несколько лет действовала совершенно героическая и эффективная советская подпольная организация. Она устроила, в частности, сотни побегов, в том числе массовых, групповых. Одно время среди ее руководителей был легендарный генерал Дмитрий Карбышев, казненный нацистами в январе 1945-го в концлагере Маутхаузен. Кстати, авторскому коллективу удалось впервые достоверно идентифицировать и других руководителей подпольного комитета. Сегодня наш фонд занимается поиском потомков одного из них, уроженца Самарской губернии Валентина Филатова, который и разработал дерзкий план восстания в Аушвице.

В его воспоминаниях есть колоритная зарисовка визита подпольщиков в больничный барак, когда выяснилось, что переданные генералу Карбышеву продукты до него не доходят: «Главврач сейчас же сказал, что он не получал для Д.М. (Дмитрия Михайловича Карбышева. — «ВМ»), начали подсчитывать, оказывается, ему не говорили, кому передавать излишки, и он распределял по своему усмотрению. Пришлось предупредить, что если распределяться будет так, как раньше, то мы можем прийти еще раз, для того чтобы он посмотрел на нас последний раз». Но — вернемся к теме. Побегов в какой-то момент стало столько, что лагерное начальство попыталось с подпольщиками договориться. Мол, мы вам разрешим грабить поляков, убивать евреев, будем вам женщин сюда приводить, только прекратите устраивать побеги. Но подпольщики, разумеется, отказались от такой «чести». И вот эта организация координировала и подготовку восстания зондеркоманды — продумывали план, добывали оружие. А конечной их целью было уничтожение эсэсовцев и освобождение всего лагеря. Про эту организацию мы написали практически впервые: описали ее структуру, перечислили лидеров. Многие из них выжили, вернулись в Советский Союз, но остались полностью безвестными, а их мемуары, содержащие совершенно удивительные эпизоды вроде того, который я привел, так и лежат неопубликованными. И только сейчас мы нашли эти документы, рассказали об этих подвигах и надеемся продолжить работу по увековечиванию имен этих героев.

— Почему же эту тему никто не исследовал?

— Большая часть монографии посвящена исторической памяти о сопротивлении, которая — удивительным образом — никогда не была предметом научного изучения. Тому, как в советское и постсоветское время рассказывали о войне, посвящено немало научных книг и статей. Но сопротивление советских военнопленных в немецких концлагерях и центрах уничтожения темой отдельных исследований не становилось. В то же время книги и мемуары, художественные и документальные фильмы, музейные экспозиции сохраняли память о тех, кто прошел плен. Причем в разные периоды нашей истории тема сопротивления советских военнопленных звучала по-разному.

— Вы сказали про «эволюцию памяти», это об этом?

— Да. Бывали периоды, когда о сопротивлении как явлении практически не вспоминали. Все зависело от государственной политики памяти. В книге пристально рассматривается то, как менялся рассказ о судьбах военнопленных: какие темы выходили на первый план, кто становился героем, олицетворявшим сопротивление, как это менялось со временем, что писали о сопротивлении школьные учебники в разные годы. И все это вместе — учебники, мемуары, фильмы, музеи, посвященные теме сопротивления советских военнопленных, — впервые было изучено авторами книги. Выводы, которые они сделали, имеют не только научное значение. В частности, вывод о важности той роли, которую играют в сохранении исторической памяти о сопротивлении не только профессионалы-историки, но и отдельные энтузиасты — музейщики и краеведы, писатели и журналисты, кинорежиссеры и учителя истории, члены семей бывших военнопленных и гражданские активисты. Именно благодаря их усилиям сохранились свидетельства бывших узников, исторические документы и мемуары. И теперь на них могут опираться нынешние поколения в своей работе по сохранению памяти и восстановлению исторической справедливости.

— Наши соседи-белорусы недавно обнародовали новые данные по концлагерю Тростенец. Цифры по жертвам были преуменьшены минимум вдвое. В книге делаются уточнения такого рода?

— На самом деле данные по Малому Тростенцу, насколько я знаю, далеки от окончательных, там по-прежнему очень большой разброс в оценках. Как основная там до сих пор фигурирует оценка, данная в 1944 году Чрезвычайной государственной комиссией по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков (ЧГК), — около 200 тысяч жертв. Но практика показывает, что данные ЧГК, как правило, со временем пересматриваются в сторону понижения, а не увеличения. Могут быть и исключения, но... То же касается и лагерей, о которых мы пишем. Поименных списков нет и не было, большинство документов уничтожено, так что количество жертв с точностью до человека мы, увы, никогда подсчитать не сможем. По Собибору в первые послевоенные годы звучала оценка 500 тысяч жертв, потом возникла цифра 250 тысяч, потом заговорили о 180 тысяч тысячах убитых в этом лагере. Некоторые исследователи по-прежнему считают, что на самом деле там погибли 250 тысяч, если не больше. Сильно изменились оценки числа жертв в Освенциме/Аушвице, в Майданеке. Даже в российских СМИ в день освобождения Освенцима, 27 января, часто пишут о 4 миллионах жертв. Но историки давно пришли к выводу, что там погибли около одного миллиона человек. Эти цифры и так колоссальны, не нужно их завышать.

— Белорусы доказали, что в Тростенце погибли более 500 тысяч человек. Но — к сопротивлению в условиях концлагеря. Звучит пафосно, но это гимн силе человека. Кажется, об этом нужно рассказывать больше. Но в последние годы появилась и иная точка зрения. Кто-то считает, что не стоит уже обсуждать Великую Отечественную войну, а как пересматривал исторические реалии Запад и говорить не стоит. Ваше отношение к этому? И, кстати, почему о том же восстании Печерского почти не говорили, даже обсуждая Холокост?

— Печерский в какой-то момент оказался неудобен сразу всем. В Советском Союзе он плохо годился на роль героя: много лет пробыл в плену, еврей. Кроме того, в начале 1950-х его судили по совершенно нелепому обвинению, исключили из партии. Хотя, скажем, в школах, вузах он выступал, о нем писали и в газетах. На Западе после начала холодной войны образ советского офицера, спасающего евреев из разных стран Европы, тоже не очень годился для «массового употребления». Кроме того, в западной историографии концлагерями интересовались скорее как местом мученичества, а не героизма, там писали и описывают в первую очередь историю жертв. В Израиле культивировался образ «нового еврея», противопоставленного «покорным» европейским евреям, которые без сопротивления шли на смерть. Поэтому про героизм и там говорили мало. В Польше, на территории которой находился Собибор, об этом тоже говорили не очень охотно, так как сразу возникал вопрос о массовом коллаборационизме населения, их соучастии в Холокосте. В общем, время Александра Печерского настало только в XXI веке — увы, как часто бывает, после смерти самого героя. Мне кажется, что подробный, без пафоса, с привлечением документов разговор о героизме необходим. Невозможно переоценить важность разговора о людях, которые на краю гибели, после многолетних унижений сохраняли волю к борьбе за жизнь и свободу. Это великий опыт сохранения человеческого начала, достоинства, который чрезвычайно важно донести и до наших детей.

— Фонд Печерского работал в школах, вы проводили там уроки. Насколько хорошо владеют школьники историей — не извращенной? Как они воспринимали преподносимый вами материал?

— Владеют, наверное, не очень хорошо — как зачастую, замечу, и люди старших поколений. Но интерес к этой теме огромный. Запрос на неказенный разговор о войне и героизме у школьников и студентов очень велик.

— С какими странами в условиях «культуры отмены» вы продолжаете сотрудничать и какие планы строите на будущее?

— Мне кажется, надо продолжать сотрудничество с людьми из самых разных стран. Не получается сотрудничать с институциями — значит, можно сохранять контакты с конкретными исследователями, энтузиастами, хранителями памяти. Переписываться, обмениваться документами, уточнять какие-то данные, оценки. Ни историческая наука, ни просветительская деятельность не могут и не должны существовать в вакууме. Надо убеждать в правоте, исторической правде не столько самих себя, сколько людей в других странах, на других континентах.

СРАВКА

Илья Юрьевич Васильев — кандидат политических наук, председатель правления Фонда Александра Печерского, продюсер, сценарист. Автор идеи и куратор международных мемориальных проектов «Герои Собибора», «Династия Медалье» и «Немецкая оккупация». Организатор десятков мемориальных выставок и памятных мероприятий в России, Белоруссии, Франции, Германии, Австрии, Словакии, Хорватии и Израиле. Автор сценария и продюсер нескольких циклов документальных фильмов, посвященных истории Великой Отечественной войны. Креативный продюсер художественного фильма «Собибор». Автор и автор-составитель пяти книг, переведенных на шесть языков. Лауреат премии Министерства обороны РФ в области культуры и искусства.

ИСТОРИЯ

Восстание заключенных из зондеркоманд нацистского лагеря смерти Аушвиц-Биркенау произошло 7 октября 1944 года. Советские военнопленные, также входившие в зондеркоманды, помогали евреям в подготовке восстания. Подробности стали известны благодаря польскому еврею Залману Градовскому и его записям, которые он закопал около крематория и которые потом были обнаружены. План заключенных состоял в том, чтобы взорвать крематории, поджечь казармы и, перерезав проволоку, совершить побег. У них были самодельные гранаты: для их изготовления они использовали взрывчатку, которую им передавали работавшие на демонтаже старых самолетов женщины-заключенные. Однако нацисты об этих планах узнали, что привело к провалу восстания, репрессиям и многочисленным жертвам.