Автономность — два года. Почему платформа "Северный полюс" напоминает научный город

Независимость в Арктике

В этот раз платформа отправилась во льды Арктики на год, но, если понадобится, сможет продержаться в этих суровых условиях и два года. Цель экспедиции "Северный полюс — 41" — вморозиться в льдину дрейфовать с ней, собирая как можно больше научных данных. Для этого на борту есть 17 лабораторий и более 30 специалистов разных направлений: гидрохимиков, ледоисследователей, метеорологов, морских биологов и так далее. Но для того, чтобы продержаться в Арктике без посторонней помощи, требуются большие запасы, прежде всего — топлива и провизии.

Как объяснил директор Арктического и антарктического научно-исследовательского института Александр Макаров, при проектировании ЛСП основной задачей как раз являлась экономия места для размещения необходимых ресурсов.

"Решение было найдено в необычно округлой форме судна, которая одновременно позволяет увеличить полезный объем и противостоит сдавливанию льдами — платформа "выталкивается" на поверхность, не позволяя льдам деформировать корпус", — рассказал Макаров.

По словам главного механика платформы Александра Серова, существенное количество места также сэкономила разработанная специально для ЛСП винторулевая колонка с прямым приводом от главного двигателя, которую тот сравнил с механической коробкой передач на машине.

"Причем она такая одна — все остальные суда пользуются эклектическими азиподами (Azipod — зарегистрированная торговая марка, под которой производятся системы электродвижения для судов различного класса — прим. ТАСС), однако для нас они не подходили — занимали слишком много места. Если бы у нас стояла электрическая винторулевая колонка, то машинное отделение было бы немыслимо большим, а для нас каждый метр — на вес золота", — говорит Серов.

10 тонн мяса, 10 тонн картошки

Ровно в 5 утра дверь каюты № 521 открывается — у шеф-повара платформы Анжеллы (специально уточнившей, что ее имя пишется именно так) Царевой начинается рабочий день. Она приходит на кухню и делает завтрак на 50 человек, одновременно ставит бульон на суп для того же количества, а также подготавливает мясо к ужину. Помогает ей кастелянша-буфетчица Ольга, а в середине дня заступает на смену второй повар Евгений. Их всего трое, так что работать приходится по 12−14 часов.

Анжеллу Францевну на платформе все очень любят. Я и сам полюбил ее с первого взгляда, точнее — с первого завтрака. И дело тут не только в превосходном вкусе еды, дело в отношении.

"Конечно, я устаю. Прихожу на раздачу — я устала. Но кому моя усталость здесь нужна? Я должна нести людям позитив. Свою работу я люблю, мне нравится, что человек сюда приходит, и у него другое настроение появляется. Для этого ты должен встретить его приветливо, улыбнуться, чтобы день у него сложился хорошо — это важно", — говорит она.

На платформе, по ее словам, хранится 10 тонн мяса, 7 тонн рыбы, около 4 тонн колбасных изделий, 10 тонн картофеля, 2 тонны капусты, 2 тонны морковки и 2 тонны свеклы, 3,5 тонны сахара, около 8 тонн разных фруктов, 3 тысячи литров соков, около 2 тонн замороженных овощей. Все это, с учетом баланса витаминов и калорийности, закупала и рассчитывала сама Анжелла Францевна. На каждом столе в камбузе — горчица, кетчуп, майонез, аджика, соевый соус, острый соус, соус терияки.

"Можно сказать, что это забота о психологическом здоровье экипажа (смеется). Конечно, всем все равно не угодишь, но мы максимально стараемся", — говорит Анжелла Францевна.

Работает ее команда всегда, даже в сильную качку. Для этого на кухне предусмотрено специальное оборудование с ограничителями. Спасают они, по признанию шеф-повара, не всегда, но делать нечего — в качку тоже надо есть.

"Одной ногой придерживаешь, другой рукой режешь", — заразительно смеется Анжелла Францевна, и я невольно хохочу вместе с ней, хотя, в сущности, ничего смешного в таком тяжелом труде нет.

А еще на платформе предусмотрен специальный запас под праздники: дни рождения, 8 марта, 23 февраля, Новый год. Что будет готовиться для экипажа на Новый год, мне говорить отказались — тогда не получится сделать сюрприз. По неписанному морскому обычаю капитана на судне называют "папа", а главного механика — "дед". Анжеллу Францевну в этом смысле без преувеличения можно назвать "мамой". Она такая и есть — улыбнется, накормит, приободрит — жить захочется.

Остров-остров, где все у нас есть

Платформу питают 3 дизельных генератора, которые, сжигая на ходу приблизительно 22 тонны топлива, обеспечивают буквально все — от освещения и отопления до движения самой платформы. От получаемой энергии работает и другая жизненно важная система — опреснитель морской воды.

"Самое замечательное, что этот опреснитель не требует затрат тепловой энергии, то есть ему в принципе нужен только подвод морской воды и электричество — и все. Под высоким давлением, начиная от 30 до 60 бар, происходит процесс разделения воды на пресную воду и рассол. Ненужное — за борт. И все это в автоматическом режиме", — объяснил 2-й механик Александр Бируля.

На судне есть лифт, конференц-зал, камбуз, спортзал, сауна, комната отдыха, которая вечером становится мини-кинотеатром, прачечная, архив, даже своя маленькая поликлиника. Каюты тут — отдельные квартиры с туалетом, душем, рабочим местом, кондиционером, телевизором, холодильником, диваном и кроватью.

"Вся инфраструктура у нас городская, есть — своя электростанция, своя станция опреснения воды, своя система сточных вод, система утилизации, свои запасы продовольствия — все свое, полностью автономный город", — констатирует Серов.

Маленькая поликлиника

Судовой врач Денис Куяров в разговоре честно признается, что всего в медицине не умеет, да ведь это и невозможно. Зато его стремление все по максимуму узнать, освоить, обучиться чему-то новому — один из приоритетов в жизненной философии, и от этого становится как-то спокойней.

Подкрепляет это спокойствие блестяще сконструированный медблок, который состоит из операционной со встроенной стерилизационной (отдельное помещение для обработки и мытья инструментов), амбулатории, которая при необходимости может превратиться в стоматологический кабинет, кладовой с лекарствами, где постоянно поддерживается определенная температура, и изолятора для инфекционных или тяжелых больных. Из оборудования — портативный аппарат ИВЛ, реанимационный набор, рентген, УЗИ, глюкометр, даже солярий.

"У нас есть солярий и это не излишек, это чисто прагматичного медицинского назначения аппарат. Многие знают, что еще с советских времен детям, рожденным в период, когда солнце на исходе, назначали витамин D. У нас он вырабатывается автоматически при получении естественного солнечного света, а так как здесь мы будем находиться в условиях полярной ночи, то солярий просто необходим, чтобы избежать гиповитаминоза", — объясняет Денис.

Сам он искренне желает себе поменьше работать, но это не из лености. При вопросе о возможности санитарной эвакуации мускулы на его лице напрягаются, он становится еще серьезнее, чем был до этого.

"Мы к этому готовы, у нас все для этого есть. Когда ты знаешь, что в случае чего тебе помогут, тебя не оставят — это очень важный психологический момент. Человеческая жизнь дороже всего. Я думаю, что и на берегу это понимают, поэтому не сомневаюсь, что и у них все отлажено", — подумав, отвечает он.

Что ищут ученые?

Руководитель группы биологических исследований экспедиции "СП-41" Ольга Зимина признается, что о такой экспедиции она мечтала очень давно. По ее словам, работать в настолько не исследованных и труднодоступных районах — бесценный опыт, ведь он позволит собрать данные, которых сегодня в мире просто нет. В случае с Арктикой для этих целей подходит только дрейф.

"Работать с ледокола никто даже не пробует. Во-первых, это дорого. Во-вторых, очень сложно — у них ничего не приспособлено для этих целей. Задача таких судов — колоть лед. А формат дрейфующей станции — то, что нам нужно. Это лучшие условия и самая идеальная скорость", — говорит Ольга.

Она также отмечает, что вопреки впечатлению об Арктике как о безжизненной ледяной пустыне место это более чем обитаемо. Особенно так называемая подледная среда — в "перевернутом мире" под льдиной при отрицательных температурах живут разные виды рачков, рыб. Большую часть представителей арктической фауны потом передадут на Большую землю для продолжения исследований, которые смогут приблизить нас к пониманию природных процессов этого края.

Поиск границ

Руководитель группы геологических исследований "СП-41" Виктор Богин занимается изучением донных осадков, то есть тем, как формируется морское дно. Миллионы лет там накапливается космическая пыль, остатки водорослей, останки рыб, других микроорганизмов. Открытиям в такой фундаментальной области находится интересное практическое применение.

"Область Арктики является международной территорией, в настоящий момент идут споры о внешней границе континентального шельфа. Это то, что находится уже под водой, но является продолжением суши. Международной конвенцией установлено, что континентальный шельф является собственностью государства, у которого здесь проходит сухопутная граница. Соответственно, доказав, что какие-то части подводного дна являются частью этого шельфа, мы можем расширить границы России", — объясняет Богин.

Северный морской путь

Для России мониторинг климатической ситуации в Арктике важен еще и с экономической точки зрения, ведь в арктических широтах проходит одна из главных морских торговых артерий страны — Северный морской путь. Чтобы понять, какие суда и в каком количестве успеют пройти по нему летом, необходимы данные, точность которых зависит от периода наблюдения — чем больше данных, тем точнее прогноз.

Начальник отряда атмосферных исследований "СП-41" Денис Ризе отмечает, что за последнее время продолжительность навигационного периода по Севморпути увеличилась. Если раньше она составляла полтора-два летних месяца, то уже сейчас этот диапазон расширяется.

"Мониторинг и отслеживание — наше все. Мы мониторим ситуацию и чем больший ряд данных мы соберем, тем выше качество прогнозов. Решение об увеличении периода выдачи разрешений на передвижение по СМП будет основываться в том числе на наших данных", — заключает Ризе.

Город-матрешка

Когда ЛСП "Северный полюс" пришвартовывается к подходящей льдине, вокруг постепенно начал появляться научный городок, но уже на льду. По словам заместителя начальника экспедиции Алексея Бакланова, платформа тем не менее останется в своем статусе главной научной базы, а на льду расположены домики сборной конструкции, где размешены в основном лаборатории для дополнительных исследований.

"Лагерь будет состоять из 4 домов плюс трансформаторная будка. Электричеством будем запитываться как от самой платформы с помощью кабеля, так и от переносного генератора. Есть возможность произвести электрификацию лагеря двумя способами, что очень важно. Научное оборудование, как правило, требует электричества. Люди, которые там будут работать вахтами, тоже требуют определенного обеспечения жизнедеятельности — освещения, обогрева, кружки горячего чая в конце концов", — говорит Бакланов.

Для этих целей в распоряжении экспедиции есть два трактора и четыре снегохода. Трактора будут использоваться как тягачи для строительства ледового лагеря, а также для обустройства взлетно-посадочной полосы. Алексей Бакланов подчеркивает, что при любой внештатной ситуации, связанной с льдом, платформа станет для участников экспедиции и убежищем, и домом, и продолжит оставаться лабораторией.

Алексей не разделяет людей, находящихся на борту "Северного полюса", на экипаж и членов экспедиции. Для него не важно, кто ты — матрос, капитан или ученый. За год тесного сосуществования все они станут одной большой командой и даже одной семьей. Для него это и есть суть экспедиции.

Сауна, спортзал, каюта отдыха с огромным телевизором, вкусная и разнообразная еда — кажется, все это контрастирует с тем, что было во времена Папанина, не излишки ли это, не помешают ли они сконцентрироваться на работе, основных задачах? Алексей задумывается...

"Люди своего дела не меняются. Кто хочет заниматься, те живут своим делом и полностью отдают себя этой работе. Я все время думаю — а вот как сюда шли на парусных судах в шторм? Но люди же шли, делали, выживали, погибали, но делали, — говорит Алексей, глядя мне прямо в глаза. — Это не расслабляющий фактор — иметь возможность поспать, поработать, поесть в комфортных условиях — это во многом данность. Человеку предложено сейчас в такой данности работать, если он хочет — он будет, он найдет для этого возможности. Да, этих возможностей стало больше, но все остальное зависит от человека".

Сергей Рыбаков