Лед или песок
В конце 2021 года стало известно, что на острове Ева-Лив архипелага Земля Франца-Иосифа (ЗФИ) исчез полуостров. Он был безымянным, название было у его оконечности — мыс Месяцева. В результате образовался пролив шириной три километра. Как рассказывает директор национального парка "Русская Арктика" Александр Кирилов, несколько лет полярники наблюдали, что полуостров подтаивает и меняет форму. В конце концов он полностью исчез. Моржам, у которых там было лежбище, пришлось перебираться в другое место.
Двумя годами ранее специалисты парка обнаружили, что на ЗФИ исчез целый остров. Он назывался Перламутровый и располагался на востоке архипелага.
"Мы увидели это по космическим снимкам, — поясняет Кирилов. — И тогда решили, что он, скорее всего, растаял".
Если безымянный полуостров на Еве-Лив, вероятнее всего, был ледником, то с Перламутровым не все так однозначно. Только в одном, говорят ученые, можно быть уверенным: причина обоих исчезновений — изменение климата в Арктике.
"Это связано с изменением климата, с циклическими природными процессами, происходящими в Арктике, которые наблюдаются с начала ХХ века и которые стали еще более заметны в последние пару десятков лет", — отмечает Кирилов.
Перламутровый мог быть остатком древнего панцирного ледника, который тысячелетия полностью закрывал архипелаг. Возможно также, что это был песчаный остров и его смыло волнами. В последние десятилетия море на все более долгий срок освобождается здесь ото льда и штормы разрушают песчаные берега.
Избежать экологической катастрофы
Перламутровый был маленьким соседом одного из самых больших островов ЗФИ — Греэм-Белла. В 2013 году из-за разрушения берега там чуть не разразилась масштабная экологическая катастрофа.
С 1957 года на Греэм-Белле располагались станция ПВО, полк дальней авиации и самый северный в мире ледовый аэродром — аэродром подскока для стратегических бомбардировщиков. В начале 1990-х инфраструктура была покинута и заброшена, на берегу осталось огромное количество емкостей с ГСМ. Специалисты нацпарка, когда прибыли на остров в 2012 году, увидели, что некоторые бочки плавают, а остальной береговой склад с топливом уже практически находится в воде.
"Было принято решение направить все силы в 2013 году на ликвидацию берегового топливного склада, раскачку емкостей и отстранение их от берега, — вспоминает Кирилов. — Откачали, без попадания нефтепродуктов в воду. Но берег, где стоял топливный склад, за тот год был съеден полностью морем, начни мы работу чуть позже, и уже ничего не смогли бы сделать, берег снесло, он обрушился".
С Греэм-Белла было вывезено 3,5 тыс. тонн нефтепродуктов. Все это могло оказаться в воде и поплыть в сторону остальной части Земли Франца-Иосифа и дальше к Шпицбергену.
"Конечно, большая часть осталась бы на ЗФИ, в центральной части острова. Нефтепродукты осели бы на грунт, но какая-то часть могла бы доплыть до Шпицбергена. Но мы успели все это предотвратить, выкачать топливо", — добавил он.
Море угрожает памятнику
В 1901 году на Землю Франца-Иосифа пришла экспедиция под руководством американца Эвлина Болдуина. Ученые планировали достичь Северного полюса, экспедиция была превосходно оснащена.
Полярники оставили после себя несколько продовольственных депо и базу на острове Алджера, где было построено несколько хижин. Экспедиция на полюс не пошла, как считается, из-за разногласий между американскими и норвежскими участниками, но от нее остался единственный на архипелаге памятник археологии.
"Это чуть ли не единственный археологический памятник подобного рода в Арктике. С археологией в Арктике все сложно, там все остается на поверхности, там нет культурного слоя. А раз предметы остаются на поверхности, они разрушаются, — рассказывает начальник отдела сохранения историко-культурного наследия "Русской Арктики" Евгений Ермолов. — А в этом лагере образовался культурный слой, предметы попали в песчаную линзу, где законсервировались".
В лагере на острове Алджера можно найти много интересных объектов, но проблема в том, успеют ли археологи провести свои работы. Берег острова песчаный, и если в 1990 году до моря от домиков было 40 метров, то сейчас осталось всего два. С 2018 года море "съело" три метра. При этом скорость разрушения замедлилась, с 2012 по 2018 год "ушло" десять метров.
"А сейчас нам как бы дают время: давайте, ребята, работайте! Но вполне может быть, что приедем, а там половина домиков смыта. Год был теплый и штормовой", — размышляет Ермолов.
Подобная ситуация сложилась и на мысе Флора на острове Западный Нортбрук. Мало того, что остров Нортбрука разделился на два, еще и памятники этого ключевого для ЗФИ места находятся под угрозой.
Мыс Флора обживали или посещали практически все экспедиции первопроходцев. Здесь была база Бенджамина Ли Смита, который, кстати, из-за яркой зелени (летом мыс ковром устилают мхи ярко-зеленого цвета с бордовыми вкраплениями) и дал мысу такое название.
Затем тут располагалась основательная база Фредерика Джексона, которую можно считать первым поселком на архипелаге.
Именно на Флору шел Фритьоф Нансен после неудачной попытки штурмовать полюс, зная, что на мысе есть если не полярники, то склады с продовольствием точно.
По той же причине сюда пришли Альбанов и Конрад со "Святой Анны", и по поразительному совпадению тогда же на Флору зашел "Святой Фока" экспедиции Георгия Седова, но уже без своего руководителя.
На Флоре герцог Абруццкий поставил обелиск погибшим членам своей экспедиции, прибыв на мыс специально, чтобы почтить память соотечественников.
"Мемориальное значение Флоры зашкаливает, крутое место, место силы в Арктике", — отмечает Ермолов, назвав Флору одной из столиц Земли Франца-Иосифа и перекрестком арктических дорог. Но его объекты тоже разрушаются.
Обелиск герцога Абруццкого серьезно накренился — по топкой почве ходили туристы, хотя их тут было не так много, но, как принято говорить, "хрупкой природе Арктики" этого хватило. А еще он может скоро упасть в море — до берега всего 15 метров.
"Это не такая большая дистанция. На Флоре абразия медленнее, чем на Алджера, но тут тоже песочек серый, глина и валуны. Все это хорошо обваливается", — отмечает Ермолов.
Гостевая книга Земли Франца-Иосифа
Упомянутый уже шотландец Ли Смит на мысе Флора зимовал, хоть и не собирался. В 1881 году участники его экспедиции поставили на острове Белл дом, который назвали "Дом Эйры" или "Убежище Эйры" в честь своего корабля. "Эйра" неожиданно затонула у Флоры, так что своим "Убежищем" полярникам воспользоваться не пришлось.
А "Дом Эйры" с тех пор стал памятником, единственной уцелевшей постройкой такой давности в Арктике. "Убежище" стояло сотню лет, замерзшее, а потому практически не подвергнутое разрушению бактериями, которых здесь всегда было немного. Но за последние 20−30 лет продолжительность теплых периодов на архипелаге увеличилась, микроорганизмы стали чувствовать себя гораздо комфортнее и все активнее разрушать дерево. Как считает Ермолов, изначально здание построено на совесть, поэтому ресурс у него еще есть.
Кроме того, к "Дому Эйры" нельзя применить классические методы реставрации деревянных строений, когда, например, церковь полностью перебирают, сгнившие элементы заменяют сделанными по образцу свежими.
Часть досок в "Убежище" менять нельзя, потому что внутри домик стал настоящей книгой или летописью освоения ЗФИ. Почти каждый, кто бывал на острове Белл, оставлял на стенах дома автограф.
Первыми расписались и написали о себе Ли Смит и соратники, есть участники экспедиции Джексона, кто-то написал про то, как на Флору пришел Нансен. Несколько десятков надписей, которые еще надо расшифровывать и изучать.
"Эти доски нельзя убрать. В каком-нибудь дворце сохраняются интерьеры, колонны, пилястры, плафоны, росписи, лестница витая. В "Доме Эйры" нет подобных изысков. Но нам нужно сохранить оригинальный материал — дерево, из которого он сделан, доску шпунтованную, очень элегантную. И надписи! Это самая главная отличительная черта этого домика. Это не просто сараюшка. Таких домиков в той же Норвегии сохранилось немало. Но это такая гостевая книга ЗФИ", — отметил Ермолов.
Как исчезают памятники
Самый древний памятник в "Русской Арктике" — "Зимовье Баренца" в Ледяной Гавани на Новой Земле — из-за потепления и активизации микроорганизмов исчез буквально на глазах у ученых.
В августе 1596 года каравелла голландского мореплавателя Виллема Баренца попала в ледяной плен у мыса Спорый Наволок. Подвижкой ледяного поля корабль вынесло на подводные камни. Моряки выстроили большой дом, названный Behouden Huys (Дом спасения) и там зазимовали.
Баренц умер в 1597 году при попытке вернуться домой. А в 1871 году норвежский капитан Карлсен обнаружил на берегу постройку, занесенную снегом. Дом был вполне целый, внутри сохранилось множество вещей: посуда, часы, инструменты.
"У дома была крыша, стены, нары, очаг, Карлсен описал и зарисовал всю конструкцию. То есть дом Баренца с конца XVI века 300 лет простоял вполне благополучно. А вот в 1930-е годы отмечали, что сохранилось только несколько нижних венцов этого дома и развалины внутри. Там были бочки, руины сундуков, но они еще читались, в 1930-е годы сундуки открывались, стены были, вход, тамбур, все читалось. В 1970-е годы были еще нижние венцы полностью — четыре бревна лежало. А сейчас их нет, есть щепочки от трех, я не могу сказать, что целые три, одного нет вообще, оно совсем разрушилось, совсем выветрило", — поясняет Ермолов. По его словам, на объекте проводили раскопки, работали советские, голландские, российские ученые. Но разрушили памятник все-таки не люди.
"Безусловно, человеческая деятельность не прошла бесследно, предметы и строения беспокоили, ворошили, отчего лучше стал таять снег, попадая вглубь объектов. Условия для работы микроорганизмов были созданы и природой. Сейчас мы видим это влияние в геометрической прогрессии", — отметил он.
Из-за потепления угроз деревянным памятникам в Арктике со временем все больше. Комплекс сооружений полярной станции на острове Рудольфа, оборонительные сооружения времен Великой Отечественной войны, маяк на мысе Желания ветшают, их состояние ухудшается.
"Раньше они были просто заморожены и большую часть своей жизни в течение года были в снегу, — говорит историк. — Сейчас, конечно, они требуют больше внимания и больше участия".
Опыт Антарктиды
Ермолов считает, что в российской Арктике надо использовать опыт Антарктики и сохранять все, что возможно. Делать это сложнее, чем в Южном полушарии, поскольку Арктика теплеет гораздо стремительнее остальной планеты.
В Антарктике применяют два варианта сохранения объектов: полная музеефикация, когда на памятник можно только смотреть со стороны, или адаптация исторического строения для использования его как базы, визит-центра, жилого помещения.
Первый вариант применили на базе Роберта Скотта на мысе Эванса, где полностью восстановили весь конструктив, укрепили фундамент, заменили древесину на пропитанную антисептиками, все обработали консервирующими веществами, чтобы максимально продлить жизнь оригинальным конструкциям, восстановили внутреннюю обстановку. Это экспонат, там никто не живет, ежегодно туда приезжает специальная группа, которая делает ремонт.
Другой пример — "Порт Локрой", где сейчас находится самое южное почтовое отделение в мире. Научная и метеорологическая станция "Порт Локрой" была построена в 1944 году, работала до начала 1960-х. В 1990-е постройки отреставрировали и сделали музей, который открыт летом.
"Порт Локрой" — самый для нас близкий пример, — отмечает Ерломов. — Это адаптация, приспособление памятника. Там на протяжении всего туристического сезона живут люди, его закрывают только на зимний период. Этот метод демонстрирует, что если памятник "живет", используется, то он живет гораздо дольше, лучше и успешнее, чем когда он просто законсервирован. То есть метод, как говорится, "не дышите на шедевр" работает плохо".
Подобная практика уже применяется на ЗФИ — это база нацпарка на острове Гукера, расположенная в постройках бывшей полярной станции "Бухта Тихая". Полярники приезжают туда в июне, когда начинается потепление, и уезжают в сентябре, когда наступают холода. Получается, что замерзшие за зиму строения аккуратно расконсервируются, люди живут в них в самый критичный момент, когда тепло и влажно. Исторические здания отапливаются, они подсушены и находятся под присмотром. Осенью они вновь замерзают.
Полуостров или остров
Между тем на ЗФИ продолжаются географические процессы. Подобно тому как остров Нортбрука разделился на два, а мыс Флора теперь находится на Западном Нортбруке, так и часть острова Галля, скорее всего, уже отделилась и стала самостоятельной.
"На острове Галля есть такой полуостров Литтрова, — рассказал Кирилов. — Когда я писал диссертацию, я с удивлением заметил, что на любой американской карте полуостров Литтрова изображается островом, а на любой европейской карте — полуостровом. Почему — я так и не смог установить. Но последние изменения в географической оболочке показывают, что все-таки, наверное, американцы были правы и полуостров Литтрова на самом деле остров, там есть промоина, и ледовая перемычка тает".
Вместо послесловия
Как отмечают в "Русской Арктике", процессы изменения климата продолжаются, и это необходимо учитывать. Планируется продолжение арктической уборки и работы по сохранению исторических объектов, в частности, полярной станции на самом северном острове ЗФИ — острове Рудольфа. Это вторая круглогодичная станция на архипелаге, она была базой для первой дрейфующей станции "Северный полюс — 1". Как сказал Кирилов, будет учитываться опыт "Бухты Тихой": "Сохранили одну, надо сохранить и вторую. Предстоит длительная и кропотливая работа".
Ирина Скалина
