Есть ли у человечества шансы: деградация или тотальный маразм

Люди глупеют от поколения к поколении. И это не стариковское брюзжание из серии «ну и молодежь пошла!», а результат научных изысканий.

В принципе, никаких особых научных изысканий и не требуется, чтобы понять: нам на смену идет не самое гениальное поколение. Нелюбовь к чтению (если это не чтение соцсетей и мессенджеров), практически тотальное косноязычие, как письменное, так и устное, неспособность решить задачки, которые их отцы щелкали в школе как орехи, — все эти признаки поглупения молодежных масс наблюдаются сейчас повсеместно. И даже самые головастые из них вызывают у старшего поколения разочарование. О все более низком уровне знаний абитуриентов который год говорят, например, вузовские преподаватели.

Репетиторов уже нанимают не только для натаскивания 11-классников, но и учеников началки. Школьные учителя (из тех, кто постарше) с ностальгией вспоминают выпускников советской поры, где даже отчаянные лоботрясы выглядели вполне прилично на фоне нынешних — по крайней мере, разговаривали развернутыми предложениями и даже при желании могли за урок накропать связное сочинение, пусть и с кучей орфографических ошибок.

Не все в порядке, похоже, даже с самыми сообразительными. Как-то знакомый, который по долгу службы периодически посещает региональные изобретательские молодежные выставки, с печалью поведал: то, что выставляется там сейчас как плод передовой юношеской мысли, в его годы было бы стыдно отправлять даже на школьный конкурс самоделкиных…

Проблему традиционно списывают на колченогое реформирование системы образования и гаджетозависимость. Но родилась она явно не вчера и охватывает даже страны, где образование особо не перекраивали. Так, ученые из Центра экономических исследований Ragnar Frisch в Норвегии обнаружили, что последние несколько десятилетий показатели IQ-тестов населения падают в среднем на 3 балла за десятилетку с момента окончания Второй мировой войны. Их британские коллеги говорят о том же, но на промежутке в 40 последних лет. Согласно их вычислениям, скорость деградации составляет примерно 7 пунктов за столетие.

Ложкой меда в бочке дегтя оказалось в свое время исследование новозеландца Джеймса Флинна, который, подняв данные за 1930–1978 годы, вычислил, что IQ каждое десятилетие, наоборот, в среднем увеличивалось на 3 пункта. Позднее он обработал статистику по 40 странам и обнаружил еще большее улучшение — на 4 пункта. Но надежда, подаренная психологом человечеству, оказалась не такой уж и радужной.

Во-первых, выяснилось, что исследование Флинна было несколько однобоким — он набирал статистику лишь по уровню логического мышления, а тесты на общую эрудицию и вербальные способности не учитывал. Во-вторых, критики его методики предположили, что у народных масс растет вовсе не интеллект, а способность отвечать на вопросы тестов, благо что натаскивание на решение тестовых задач практикуют в большинстве образовательных учреждений мира. То есть многие экзаменуемые просто интуитивно догадываются, рядом с каким пунктом ставить заветную галочку.

В связи с этим многие психологи давно уже призывают к тотальному пересмотру стандартных опросников для оценки интеллекта. Ну и в-третьих, в итоге даже сам автор признал, что «эффект Флинна» где-то с 1990-х стал затухать (особенно в Скандинавии, а вот в Африке, наоборот, пик поголовного интеллекта еще впереди, считал ученый).

Объяснений печальной тенденции предлагается масса. Есть в общем списке гипотез и ухудшение питания (обилие синтетической еды и всяких суррогатов, напичканных Е-добавками); и отупляющее влияние телевидения (в Канаде, например, социологи десятилетиями измеряли интеллект у жителей одного горного поселка: как только к поселку подвели ТВ-кабель, результаты тестов резко ухудшились); и даже рост продолжительности жизни и улучшение медицинской диагностики (на их фоне случаев того же Альцгеймера или аутизма становится больше, что, естественно, ухудшает статистику).

Однако все может оказаться еще печальнее, чем представляется, если, например, послушать генетиков с антропологами. Эти вообще говорят, что последовательному отупению масс не десятки лет, а века и тысячелетия.

Примерно 2 миллиона лет мозг наших предков медленно, но верно рос, увеличившись в итоге где-то на треть — довольно серьезное по эволюционным меркам достижение. Особенно если учесть, сколько неудобств это нам добавило: мало того что большой мозг требует большей подпитки и осложняет роды, так еще и принуждает нас к осознанному родительству. В отличие от большинства животных, детеныши которых появляются на свет практически «готовенькими», наших малышей долгие годы приходится доводить до взрослой кондиции, опекая, обучая, воспитывая, наставляя на путь… Но скорость, с которой черепушки homo обрастали изнутри мозгами, говорит о том, что первоначально эволюция делала упор на отбор именно по уму. Оно и понятно. Продолжительность жизни мизерная, опасности вокруг лютые, будешь щелкать клювом — мигом перестанешь топтать эту планету и отправишься к праотцам, так и не передав свои гены потомкам.

По сути, за первые 7–10 лет жизни наш далекий предок должен был в лихорадочном темпе пройти курс ускоренного взросления: научиться разжигать огонь и спасаться от хищников, выучить повадки зверей, целебные и ядовитые свойства растений, знать, как убить, разделать и сохранить добычу, сшить себе одежду, изготовить орудия труда, найти кров, отбиться от врагов и много всяких других полезных скаутских знаний. Причем ни аксакалов, имеющих время разжевать молодняку все эти знания, ни письменности не было — обучение шло в полевых условиях под девизом «врубись сразу или умри».

То есть чтобы выжить, древнему человеку нужно было крайне быстро соображать и крайне быстро обучать всему своих детей. Однако 20–30 тысяч лет назад «процесс башковитости» пошел вспять — размер человеческого мозга стал уменьшаться. Почему это произошло, ученые спорят до сих пор. Одни считают, что это плата за прогресс: продолжительность жизни увеличилась, старики чаще выживали и нянчились с мелкотой, началось разделение труда, суперпрофи в какой-то одной области стали цениться больше универсалов, которые по определению поверхностны, да и обладать всеми знаниями пусть маленького, но мира одному человеку стало уже невозможно. А для локального знания супермозг не нужен. Другие ученые считают, что усыхание мозгов произошло из-за роста социализации.

— Поначалу у кроманьонцев и неандертальцев мозг был примерно одинаков и составлял в среднем около 1560 граммов, — рассказывает Сергей Савельев, невролог и руководитель лаборатории развития нервной системы НИИ морфологии человека РАН. — Это достаточно большая величина, подтверждаемая большим количеством находок. А вот современный «европейский» мозг имеет в среднем массу 1320 граммов. Исчезнувшие 240 граммов — это плата за социализацию. То есть несколько десятков тысячелетий человечество путем искусственного отбора целенаправленно и методично «выбивало» из своей среды как слишком агрессивных, так и чересчур умных: так сообществу неразвитых интеллектуально, но более социализированных особей было сподручнее выживать в больших группах. Когда человек не выделяется из общей массы, не проявляет слишком много индивидуальности, а ведет себя, как большинство в популяции (или в стае, если хотите), у него больше шансов выжить и оставить плодовитое потомство. То есть отбор действовал против умных и агрессивных в пользу покладистых, тихих, социально адаптированных и не очень интеллектуальных особей. Что, собственно говоря, интенсивно и продолжается. Гении, выскочки и потрясатели устоев никому не нужны, нужны середнячки, выполняющие социальные правила, которые всех устраивают. А для этого большой мозг не требуется.

Это упрощение «продукта» привело к тому, что встреться нам сейчас какой-нибудь кроманьонец, он бы уложил нас на интеллектуальные лопатки в шесть секунд, уверен Савельев.

— И дело не только в том, что он был лучшим «выживальщиком», чем мы (большинство современных людей загнутся после недели автономного пребывания в лесу). Имея фору в 240 граммов, кроманьонец, обученный в нынешнем Оксфорде, дал бы 100 очков вперед любому принцу крови, выпускнику того же Оксфорда. При прочих равных, конечно, — говорит невролог.

При этом ученый признает, что в индивидуальном, так сказать, порядке корреляция между объемом мозга и умом довольно слабая.

— Если на больших эволюционных выкладках и можно делать какие-то выводы, то индивидуальная изменчивость внутри вида в конкретный момент времени огромна. Скажем, мозг Анатоля Франса весил 1200 граммов, а, например, Тургенева и Байрона — 2 килограмма. И никто не возьмется сказать, кто из них был плохим писателем, а кто хорошим. Потому что индивидуальность человека не зависит от массы мозга, а зависит от персональной комбинации внутренних структур.

Слегка подгадила человечеству и генетика с медициной. Достижения последней помогают выживать особям, которые еще век назад были бы обречены на гибель в младенчестве. В итоге в человеческой популяции идет ослабление естественного отбора против мутаций, нарушающих в том числе и когнитивные функции.

Причем процессу массового поглупения человечества способствуют и сами умники. Не нужно быть продвинутым социологом, чтобы заметить: интеллектуалы тщательнее планируют будущее и строят карьеру, откладывая рождение детей на потом. И когда это «потом» наконец приходит, в семье появляется, как правило, один (ну максимум два) ребенка. Потому что и поезд фертильности уже виляет перед глазами последним вагоном, и интеллектуальной профессии с оравой детей не отдашься, и планету от перенаселения надо спасать (эти люди всегда в курсе глобальных проблем и знают все о планировании семьи), ну и в конце-то концов лучше вложиться в образование одного чада, чем кое-как воспитать пяток. В итоге имеем то, что имеем: особи с весьма посредственными способностями размножаются легко, радостно и обильно, а вот генетический материал умников распыляется по остаточному принципу.

Ну так может, наладить пропаганду и агитацию среди молодежи, создать тренд на поиск умного партнера, ввести в моду выбор не по внешности, размеру кошелька или числу лайков, а по наличию недюжинных талантов и изобильных мозгов? — Нет, все это мы уже проходили в 1930-е годы, когда в Германии и Советском Союзе пытались «вывести» интеллектуальную элиту, — возражает Сергей Савельев. — Ничего не получилось, потому что изменчивость мозга велика, а уровень интеллекта не передается по наследству.

Даже у гениальных мам и пап рождаются либо обычные посредственности, либо дети и вовсе ну очень недалекие. Но в этой же индивидуальной изменчивости и наше спасение. Поскольку она никак генетически не детерминируется и не контролируется никакими способами, в людской популяции и дальше будут появляться и гении, и таланты, и просто башковитые индивидуумы. А значит, у человечества все же имеется шанс на выживание и спасение.

Надежду на это самое спасение дает и элементарное включение логики и изучение альтернативных данных. Например, антропологи обнаружили, что у казахов, бурят и монголов мозги не уменьшились, а, наоборот, выросли. Сейчас они даже больше, чем во времена палеолита. И? Много ли среди них нобелевских лауреатов? Значит, не в объеме все-таки дело.

Дальше. Многие неврологи считают, что, став меньше, мозг сапиенсов одновременно усложнился — поднакопил нейронов, укрепил синапсы, «подкачал» нейромедиаторы, увеличил скорость передачи сигналов и так далее, то есть в итоге мы все же поумнели. В это тем более проще поверить, что содержимое черепа кроманьонца никто в глаза не видел, да и с древними египтянами, монголо-татарами или какими-нибудь атлантами никто IQ-тестов не проводил.

Чисто объективно число людей, занятых в интеллектуальной сфере, с годами только растет: одна лишь IT-отрасль кует таких специалистов без выходных и каникул, да и сам умственный труд стал доступнее, как стала более доступной и информация. Кроме того, рост продолжительности жизни чреват не только накоплением нехороших (как, впрочем, и хороших) мутаций, но и увеличением плодотворного периода жизни.

Да и совершенствовать свой интеллект сейчас проще, чем еще полвека назад — столько возможностей пооткрывалось. Так что опять получаются одни плюсы.

Если проследить историю цивилизации, выяснится, что чем меньше становился у нас мозг, тем проще становилось нам в целом выживать. Так, возможно, речь идет о некой оптимизации? По аналогии с компьютерами, эффективность и производительность которых росла по мере уменьшения их размеров. Быть может, «тупые мы» не такие уж и тупые, а просто другие? Не стоит сбрасывать со счетов и субъективность старшего поколения. Молодежь за тупость ругает уже не первое тысячелетие, а человечество все никак не вымрет от маразма. Да и с субъективностью научных исследований стоило бы разобраться. Насколько чистыми и всесторонними были выборки, насколько честными с самими собой были ученые. Ведь масштабное исследование, которое показало бы, что люди за века ничуть не изменились, вряд ли набрало цитируемость в СМИ и публикации в специальных рецензируемых журналах. Другое дело — новость про стремительную деградацию.

В общем, как выражаются не самые интеллектуально и филологически продвинутые особи, давайте фильтровать базар, и тогда будущее мира заиграет новыми, вполне себе яркими красками.

КСТАТИ

IQ лентяев выше среднего приблизительно на 10 процентов. При этом люди, работающие в коллективе, ленятся чаще, чем те, кто трудится в одиночестве. Даже работа в паре снижает индивидуальный КПД на семь процентов. Не поэтому ли большинство гениев были одиночками?

БЫЛОЕ

В 1857 году французский психиатр Бенедикт Огюстен Морель предположил, что различные патологии усиливаются от отца к сыну, что в итоге приведет к вырождению человечества. Последнему он давал нормальной жизни на протяжении не более четырех поколений. С тех пор идея массовой деградации не покидает ученые умы. И чем более сложный и комфортный мир строили люди, тем больше находилось пророков от науки, предрекающих интеллектуальный Армагеддон и идиократию.