К новому взгляду на сущность человека: «сокрытый двигатель» Карла Маркса

* * *

Маркс утраченный и Маркс обретённый / под науч. ред. А. А. Коряковцева. М; Екатеринбург: ИФиП УрО РАН: Кабинетный учёный, 2021.

В 2021 году в Екатеринбурге вышла коллективная монография «Маркс утраченный и Маркс обретённый». Книга представляет собой сборник статей, объединённых общим стремлением — по-живому подойти к проблемам, которые уж точно надо разрешить в классическом марксизме в XXI веке.

Думается, что авторам (среди них — скончавшийся в 2018 году философ Константин Любутин, Пётр Кондрашов и Сергей Вискунов и Андрей Коряковцев) это удалось. Более того: прочтение данной работы выводит на такие «проклятые вопросы», отвечать на которые невозможно в рамках тесных «марксистских штудий» — настолько жгучая актуальность затрагивается при этом.

Центральные пять статей книги посвящены взглядам Карла Маркса на сущность человека. Авторы считают, что философская антропология Маркса является не просто «одной из» составляющих марксизма, но его основополагающей частью. «Учение о человеке, — пишет Андрей Коряковцев, — играет роль теоретического фундамента, на который опираются все остальные аспекты учения Маркса — и его критика политэкономии, и его коммунистический проект».

Конечно, не первый раз исследователи обращают внимание на «Марксову концепцию человека». Широко известна одноимённая книга Эриха Фромма, которая основывается на найденных уже в XX веке «Экономически-философских рукописях» Маркса. Именно в этих рукописях ставится вопрос о родовой сущности человека и отчуждении от неё. Но если эту тему уже поднимали, то в чём же новизна уральской монографии?

Человек, где твоё место?

Авторы книги предостерегают от распада марксизма на составные части — антропологическую и «революционную». Такое случалось уже много раз: тот же Фромм и другие поклонники «человечного» Маркса часто отодвигали в сторону радикальную сторону его учения. После их работ создавалось впечатление, что все «кровавые» революционные преобразования, совершаемые под красным флагом, были нелепыми искажениями марксизма.

Советские теоретики поступали ровно наоборот: они объявляли рукописи «незрелыми» — мол, взгляды Маркса тогда еще не сформировались. Сопровождалась эта критика такими перлами: «Марксистские воззрения изложены в них (рукописях — прим. Д. К.) неадекватным образом, фрагментарно, недостаточно последовательно» (академик Теодор Ойзерман). Впрочем, и на Западе были противники марксовой антропологии — французский марксист Луи Альтюссер, например, исповедовал «теоретический антигуманизм».

Авторы книги признают, что подобное разложение марксизма было неизбежным из-за ряда исторических обстоятельств, но выступают за целостный подход: с их точки зрения, именно антропологические взгляды Маркса «служили обоснованием освободительной миссии рабочего класса».

Согласитесь: если весь выдающийся марксистский проект основан на своём особенном понимании человеческой сущности, то уже за одним этим хочется поглубже ознакомиться с таким мировоззрением. Но ответ на вопрос, чем же является человек и в чём его сущность, важен не только поэтому.

Прямо сейчас на наших глазах претворяются в жизнь зловещие идеологии неофашизма и трансгуманизма. Где-то уже официально (!) признаётся фундаментальное неравенство людей и ущемление их в правах. Осуществляются попытки сегрегации людей по разным поводам — расовым, национальным, медицинским. Эти порочные практики стремительно распространяются в мире, и их невозможно не заметить.

Нужно сказать прямо: в ядре античеловеческих проектов лежит своё, проработанное представление о человеке. Именно оно является двигателем этого зловещего танка «Тигр» образца 2021 года. Простым отрицанием зла тут не обойтись: танк уже построен и идет по наши души. Для противодействия ему нужна полноценная альтернатива, базирующаяся на своём мировоззренческом двигателе. Таким двигателем может стать цельная и сильная гуманистическая теория, постигающая человека во всей его сложности и величии. Такая оптика и превращает «марксоведческие разговоры» в крайне актуальный стратегический вопрос.

«Он весь — свободы торжество!»

Вернёмся к сборнику. В статьях Петра Кондрашова делается заявка на полную реконструкцию марксового представления о человеческой сущности. Эта реконструкция проводится на основе не только «Экономически-философских рукописей», чем ограничиваются некоторые исследователи: берётся как корпус других текстов Карла Маркса, так и важный для рассмотрения контекст (например, тексты философа Людвига Фейербаха).

Автор выводит человеческую сущность у Маркса в нескольких аспектах: «В философско-антропологическом аспекте — как праксис («сознательная, целеполагающая и целереализуемая деятельность»); в социально-философском — как ансамбль общественных отношений; в экзистенциальном — как способность к симпатическому (неравнодушному) переживанию своего бытия-в-мире; в онтологическом — как универсальность, т. е. независимость от ограничений, налагаемых природой и инстинктами».

Но и это не все: Кондрашов отмечает, что марксова концепция человека являет собой диалектическое единство двух подходов: первый исповедует неизменность, а второй, напротив, динамичность человеческой сущности. Это означает, что у каждого человека есть способность к творческому восхождению, к преодолению всяческих барьеров и обусловленностей, однако на данную предзаданность может многое повлиять.

«Каждый конкретный человек всегда оказывается погружённым в уникальную сеть общественных и индивидуальных отношений, определяемых как его конкретно-исторической и социальной ситуацией, так и его собственными действиями и решениями», — пишет исследователь.

Именно на это обстоятельство указывает определение человеческой сущности как «ансамбля (ensemble) общественных отношений». Обратите внимание: обычно слово ensemble переводят у Маркса как «совокупность». Кондрашов с этим не согласен. «Если у Маркса речь идёт о живой гармоничности и созвучности (пусть даже и в смысле гераклитовской äp-juovla как слаженности противоречий), то в русском варианте с «совокупностью» мы большей частью слышим коннотации мёртвости, конгломерата, равнодушного соединения», — уверен исследователь.

Всё это — не переводческие споры: речь идёт о наличии экзистенциального регистра в философии Маркса. Основатель марксизма даже в своих «экономических» работах ставит вопросы «о человеческом страдании и наслаждении, подлинности и неподлинности человеческого бытия, о переживании своего бытия в мире, о скотстве и «всей прежней мерзости», подчеркивает автор статьи.

Именно такой ракурс позволяет увидеть в учении Маркса совмещение «объективно-научного анализа» и «субъективно-экзистенциального драматизма». Это удивительным образом проявляется и в самом стиле жизни философа, сочетающим научную строгость и живую чувственность, не гнушаясь здоровой самоиронии. «Если хочешь быть скотом, можно, конечно, повернуться спиной к мукам человечества и заботиться о своей собственной шкуре. Но я считал бы себя поистине непрактичным, если бы подох, не закончив своей книги, хотя бы только в рукописи», — писал Маркс в одном из писем о первом томе «Капитала».

Чуть выше мы говорили о «мировоззренческих двигателях». Было бы уместно в связи со сказанным здесь вспомнить замечательные строки Александра Блока:

Простим угрюмство — разве это

Сокрытый двигатель его?

Он весь — дитя добра и света,

Он весь — свободы торжество!

Сказано будто про Маркса и его неверное истолкование. Некоторые авторы пытаются выдать «угрюмые» черты марксизма (особенно в сфере «объективно-научного анализа») за его суть, тогда как настоящим двигателем там является восхищение человеком и ставка на человека, при сохранении трезвости ума.

Отчуждение и русские классики

Где человеческая сущность, там и отчуждение от неё — и этот концепт авторы попытались раскрыть максимально подробно. Кондрашов обращает внимание, что отчуждение происходит не только вследствие изоляции человека от продукта своего труда, не только из-за примата частной собственности. Всё это завершается в экзистенциальном отчуждении, «когда человек чувствует себя товаром, мёртвой вещью, когда человек становится скотом, в своём унижении, обесценении, в своей самоутрате, т. е. в своей бесчеловечности», пишет автор.

Кроме того, согласно Марксу, отчуждению подвергается не только пролетариат, но и другие классы, даже «хозяева жизни». Те переживают не «деятельность отчуждения», но «состояние отчуждения». Например, становясь придатками своих капиталов, вынужденные отдавать всё своё время экономической конкуренции. Такое понимание «отчуждения» уместно звучит и сегодня, когда эксплуатация массового человека уменьшилась, но расчеловечивание осталось и в чём-то даже усилилось.

Удивительно, как марксово мировосприятие схоже с общим умонастроением классической русской литературы. Грибоедов, чей Чацкий просит карету, так как не может находиться в сообществе отчуждённых, духовно мёртвых людей. Пушкин и Лермонтов, чьи герои сильно изъедены этой болезнью… «Мёртвые души» Гоголя… Достоевский с рассказом «Бобок» о «мёртвых вживе». Блок размышляет, «как тяжко мертвецу среди людей». Это созвучие о чём-то ведь говорит? Быть может, в этом кроется часть разгадки, почему именно русским удалось по-настоящему взяться за воплощение марксистского проекта?

(Маркс родственен русским классикам ещё и в другом: в своём неприятии мещанства, филистерства. Мир филистеров он называет обесчеловеченным. Весьма благодатная тема для исследований!)

В книге затрагиваются и другие вопросы. Так, в статье Константина Любутина выводятся различия между философиями Маркса и Фридриха Энгельса, а также критикуются советские версии философии марксизма. Есть материалы, посвящённые марксистской диалектике, — по мнению авторов, с ней далеко не всё так гладко, как хотелось бы советским преподавателям диамата и истмата. А Сергей Вискунов анализирует те трансформации, которые претерпевала русская общественная мысль XX века. Данные темы требуют отдельного обсуждения.

Левый ответ на шигалёвщину

Конечно, полная реконструкция марксизма «на человеческих основаниях» не может исчерпываться вышеуказанными тезисами. Кстати, авторы сборника неоднократно подчеркивают связь взглядов Маркса и Фейербаха, но это лишь один из элементов «гуманистического ансамбля», в котором вызревал марксизм.

Очевидно, что «марксов гуманизм» предстоит вписать в контекст широкого гуманистического движения, которое сопутствовало человеческой истории в разных проявлениях: от культа Прометея (по Марксу, «самого благородного святого и мученика в философском календаре») и христианской религии до самых современных антифашистских, антиликвидационных идеологий.

Полезно будет соотнести марксову концепцию человека с некоторыми губительными трендами, царствующими сегодня.

Пандемия COVID-19 усилила позиции так называемых «технократов», которые настроены на массовую цифровизацию всей жизни человека. Вместе с технологическими удобствами и экономическим ростом приходит рабская зависимость от цифровой индустрии, которой заправляют несколько корпораций-монополистов. Вся совокупная цифровая машина начинает заниматься «производством человека» — нужного её человека. Индивида вгоняют в прокрустово ложе цифровизации, упрощая всю его сложность до стандартов и алгоритмов.

За этим процессом есть своё представление о человеческой сущности. Человек понимается как эдакая «недомашина»: компьютер всегда обгонит его по части алгоритмов, а все иное машиной трудно воспринимается и полноценно использоваться не может. Особенно наглядно эта коллизия видна в системе образования. Попытка внедрения «цифровой образовательной среды» в школах и замена вузовских преподавателей на видеокурсы формирует человека отчуждённого — с поверхностным, схематичным восприятием предмета.

Второй пример. На Западе мы видим агрессивное продвижение идеологии толерантности, которая якобы защищает так называемые меньшинства от притеснений. Но оказалось, что толерантность перерождается в диктатуру меньшинств над большинством: внедряются стандарты, которые прямым образом ущемляют права и интересы большинства.

Например, в Германии вы не смеете протестовать, если вашему ребёнку будут пропихивать идею о смене пола. А если вы не будете пускать ребёнка на соответствующие уроки, то к вам придёт югендамт — орган, который выполняет функции ювенальной юстиции. Он может изъять ребёнка у «плохого родителя». То есть простроена система полного подчинения и производства человека, включающая свои карательные отряды.

Эта система задействует деструктивные методики, включающие продвижение деструктивных гормональных препаратов по смене пола. В ребёнке заранее душат Моцарта и акцентируют внимание на сексуальных перверсиях, а родителя лишают его базовой родительской функции — возможности воспитывать ребёнка и отстаивать свои взгляды! Отчуждение осуществляется нынче с младенческих лет и в невиданных масштабах. Более того: в некоторых случаях оно прикрывается извращенно толкуемой левой идеологией.

Замечу, что приведённые мной тренды часто критикуются именно консервативной, а не левой общественностью: «тоталерантность» и цифровизация осуждаются с религиозной или национальной позиций. Например, они понимаются как шигалёвщина, описанная Достоевским — «Мы пустим неслыханный разврат, мы каждого гения задушим во младенчестве!». Однако данные явления могут быть исследованы и осуждены с позиции гуманистических левых идеологий, в частности, того же марксизма. И такие попытки не будут натягиванием совы на глобус.

Любопытно, но в российской политической практике уже формируются стихийные «левоконсервативные» альянсы против цифровизации, «тоталерантности» и ювенальной юстиции, против «либеральной оппозиции» и украинского неофашизма. Часто такие альянсы возникают без глубокой интеллектуальной рефлексии: есть общий враг, а почему он так не нравится обоим сторонам, зачастую не осознаётся.

Быть может, настало время призадуматься: а вдруг эти ситуационные союзы имеют пока ещё не осознанную общность многих взглядов и убеждений? Размышления о марксовом гуманизме и их сопряжение с актуальной политической практикой наводят на такие мысли. Ведь если эта общность есть, то разработку современного «гуманистического двигателя» надо начинать прямо сейчас.

Читайте также: Магический марксизм: как совхоз имени Ленина должен уничтожить капитализм?