Побег Константина Богомолова из «босховского ада»
В эпоху роста политических разногласий и идеологического вакуума худрук Театра на Малой Бронной выступил с манифестом, сформулировав парадигму, которой надо следовать России в своем дальнейшем становлении и развитии. Весьма характерно, что изначально прогрессивная общественность даже не поверила в авторство Константина Богомолова и предположила, что истинный автор-то вышедший, мол, из состояния нирваны Владислав Сурков. Ну, а затем начался критический контент-анализ.
Собственно, что не устроило, в принципе, духовно близких режиссёру либералов-западников? А то, что он изначально отказал современной Европе в позиции «сверкающего храма на холме», не меркнувшего примера свободы и демократии, к которому отсталой России необходимо стремиться всеми силами, пройдя через необходимые унижения и покаяния. Стоя, как минимум, на одном колене. В понимании Богомолова духовно близкие ему индивидуумы мечтают о Европе прошлого, континенте «сложного человека», сочетающего в себе черты и звериные, и ангельские, человека первопроходца, атомная энергия которого и сформировала в своё время в Старом Свете цивилизационный центр.
Словом, наши западники жаждут походить на ту Европу. которую все уже потеряли. Поскольку, напуганные энергетическим выбросом, породившим нацизм, левые либералы сделали ставку на контроль не только за действиями человека, но даже над его мыслями и эмоциями. Причём функции такого контроля перешли от государства к обществу. В результате сложный человек-борец, первооткрыватель, оказался кастрированным, испытавшим жёстокую лоботомию. Причём такая беспощадная общественная цензура, построенная на страхе человека остаться одному против всех, многократно возросла с развитием соцсетей и их диктатом. Как образно выразился автор, Европа уже напоминает безумный поезд, несущийся в босховский ад, где властвуют мультикультурные гендерно-нейтральные черти.
А потому есть даже некоторое преимущество в том, что Россия отстаёт и являет собой последний вагон, который можно вовремя отцепить. Нет, Богомолов не избегнул ритуальных обвинений России, как «страны рабов и вертухаев», но для его некогда духовных соратников, а ныне ярых оппонентов это не меняет сути проблемы.
В их понимании Богомолов схватился руками, замазанными властными финансовыми подачками и наградами, за общую хрустальную мечту, коей является единственная модель для подражания — западный мир. Их не смущает, что даже ярого антипутинца Андрея Илларионова вмиг уволили из Института Катона просто за реплику по поводу штурма Капитолия, поскольку его мнение не совпало с общим мейнстримом. Не беспокоят увольнение известных университетских профессоров, допустивших, что все жизни имеют значение, а не только жизни чернокожих.
Богомолов в понимании оппонентов не просто допустил несовершенство западного мира, но приписал ему черты новой разновидности тоталитарного контроля над личностью. А значит, в чём-то реабилитировал «кровавый путинский режим». Ведь если разобраться, какая разница, кто контролирует и карает за мысли — государство или послушное, управляемое большинство, которое запрещает индивидуальные позиции типа «мне не нравится» или «я это не люблю».
Ясно, что возможность выразить разные мнения (а статья на это и рассчитана) уже в ином свете представляет духовное российское пространство. Проблема, однако, в том, что, похоже, и яростные оппоненты, и стойкие защитники высказанных взглядов, видимо, сойдутся на том, что изоляция — это не путь для России. Мол, для новой крепости уже нет достаточного числа крепостных. Но вот, в чем путь страны должен состоять, какое место в восстановлении классической Европы может принадлежать России, кто ее союзники в таком воспоминании о будущем? Об этом ничего толком не сказано у Богомолова и, видимо, ничего не прозвучит и в ходе начинающейся дискуссии. Есть риск, что бодаться оппоненты будут вокруг толкования терминов и формы. А главное — против личностей, подтверждая выявленную автором болезнь современной Европы. Безжалостный интеллектуальный СОVID-19.