Как работает память и что на нее влияет      

Действительно ли тесты IQ верно определяют умственные способности человека? От чего зависит процесс запоминания? Что влияет на достижение целей в любой сфере? На эти вопросы нашел ответы американский нейрохирург Рахул Джандиал. Он уверен в том, что хорошая память и умение думать важны, но помимо этого нужно развивать и другие способности. Т&Р публикуют отрывок из книги Рахула Джандиала «Нейрофитнес. Рекомендации нейрохирурга для улучшения работы мозга», в котором автор делится секретами эффективного запоминания и предлагает выполнить упражнения для умственной гимнастики.

.marker { background: #FFE3E0; background: linear-gradient(180deg,rgba(255,255,255,0) 45%, #FFE3E0 55%); } .disclamer { display: block; background-color:#f3f9f9; font-family:sans-serif; font-size: smaller; text-align: left; padding: 10px; }

Нейрофитнес. Рекомендации нейрохирурга для улучшения работы мозга

Рахул Джандиал

Издательство Манн, Иванов и Фербер, 2021

Эффект Флина

В 1984 году новозеландский ученый Джеймс Флинн сделал любопытное открытие. Исследуя исторические данные теста на IQ начала ХХ века, он установил, что средний коэффициент интеллекта демонстрирует тенденцию к росту и за каждое десятилетие увеличивается на три пункта. Так, IQ, считавшийся средним в 1920-м, по современным меркам расценивался бы как легкая степень умственной отсталости. Интеллектуальные способности среднестатистического человека, проходящего сегодня тест на IQ, в 1920 году позволили бы ему набрать 130 баллов, что близко к уровню «гений». Ученые отделываются поверхностным объяснением так называемого эффекта Флинна, заявляя, что люди просто поднаторели в решении тестов. Определенно, с 1920-го методы обучения шагнули далеко вперед, появились детские сады, дошкольное обучение, возрос процент окончивших школы, и в результате, как утверждается, современная молодежь просто приспособилась лучше решать задачки в тестах на IQ.

Но Флинн возражает и настаивает, что современные дети в прямом смысле поумнели, отчасти благодаря школе, но не в последнюю очередь из-за того, что лучше питаются и меньше страдают детскими болезнями, чем их бабушки и дедушки. Но что еще важнее, утверждает Флинн, мир стал требовательнее к нашим познавательным способностям и нередко проверяет их на прочность. Еще сотню лет назад почти треть американцев жили на фермах, а сегодня — менее 2%. Или взять радио: только в 1920-х годах оно получило широкое распространение, а телевидение пришло в каждый дом лишь в конце 1950-х годов.

Еще в 2000-м доступ к интернету имели менее половины американских семей, а смартфон с привычными сегодня функциями не существовал, пока Apple в 2007 году не представила на рынок первую версию iPhone. «Таким образом, мы стали первыми представителями нашего вида, которым выпало жить в мире, где преобладают категории, гипотетические возможности, невербальные символы и визуальные образы, рисующие альтернативную реальность, — писал Флинн. — Мы эволюционировали до уровня, позволяющего уверенно взаимодействовать с миром, хотя предшествующим поколениям он показался бы совершенно чуждым».

Никем не опровергнутый эффект Флинна показывает, что человеческие существа способны умнеть и становиться сообразительнее, а сила интеллекта определяется не одной только унаследованной ДНК.

Как наш мозг запоминает информацию

На протяжении почти всего ХХ века ученые считали, что каждое воспоминание в мозге человека хранится в виде сети связей между нейронами — но не в каком-то одном или группе, а в характере образованных нейронами взаимосвязей. По общему мнению, эту точку зрения неопровержимо доказал в знаменитой статье от 1950 года психолог Карл Лешли. В ходе сотен экспериментов на крысах он обучал их запоминать путь в лабиринте, трюк или объект. Затем Лешли выполнял хирургические разрезы в разных точках мозга, нарушая взаимосвязи между нейронами. Но, где бы ни делались рассечения, крысы все равно помнили то, чему он их обучил, — правда, несколько хуже. Так, после двух разрезов они становились немного забывчивее; после трех забывчивость усиливалась и т. д. Лешли не выявил ни одной точки мозга, разрыв связей в которой имел бы большее значение для механизма запоминания, чем какие-либо другие. «В мозге не предусмотрено конкретных клеток для хранения определенного рода воспоминаний», — заключил Лешли.

Эта точка зрения господствовала до 1984 года, пока ее экспериментально не опроверг нейробиолог Ричард Томпсон. Он выработал у подопытных кроликов условный рефлекс моргать в ответ на музыкальный тон определенной высоты, при этом звуке всякий раз направляя кроликам в глаза струйку воздуха, от чего они рефлекторно моргали. В результате воздух стал так прочно ассоциироваться у кроликов со звуком, что они моргали, едва он раздавался, даже когда им не прыскали в глаза воздухом.

Вот тогда-то Томпсон в противовес общепринятой точке зрения Лешли обнаружил, что после удаления всего нескольких сотен нейронов из участка мозжечка, расположенного близко к мозговому стволу, кролики забывают рефлекс и больше не моргают в ответ на условный звук. Томпсон сделал вывод, что воспоминание, связывающее условный музыкальный тон с дуновением в глаза, хранилось где-то среди удаленных нейронов.

К 2005 году ученые сумели установить, что конкретные нейроны задействованы в узнавании тех или иных знакомых подопытному лиц. Так, в ответ на предъявленную фотографию Дженнифер Энистон реагировал один конкретный нейрон в гиппокампе, а фотография Хэлли Берри активировала совсем другой нейрон.

С тех пор ученые разработали целый спектр нейромолекулярных инструментов, позволяющих внедрить в мозг мышей ложные воспоминания — наподобие того, как это проделывают герои в фильме Кристофера Нолана «Начало». Другого рода методы применяются для устранения страхов, ассоциированных со специфическими стимулами, — такое лечение в один прекрасный день принесет облегчение тем, кто страдает различными фобиями или расстройствами, вызванными посттравматическим стрессом.

Не интеллектом единым

Хорошая память и вычислительные способности, безусловно, важны, но если вы не планируете избрать математическую стезю, вам, скорее всего, понадобятся и кое-какие другие свойства мозга, помимо умения думать.

Эмоциональный интеллект

На жизненном пути от детской песочницы до кабинета руководителя — с панорамными окнами и живописными видами — колоссальную роль играет умение хорошо ладить с людьми. Научный журналист Дэниел Гоулман в одноименном бестселлере охарактеризовал эмоциональный интеллект как способность «сдерживать свои эмоциональные побуждения, понимать глубинные чувства другого; искусно поддерживать гладкие межличностные отношения».

Какими бы эфемерными и неуловимыми ни казались нам эти качества, у них имеется в мозге отдельная основа — преимущественно в лобной доле. Пусть ее традиционно воспринимают как штаб-квартиру умственных способностей человека, но отсюда же, из лобной доли, проистекает и наша способность к эмоциональному и социальному самоконтролю. Если повредишь этот участок мозга, рискуешь сделаться эмоциональным калекой. Лобно-височная деменция тоже лишает человека способности управлять эмоциями, что ведет к неадекватным реакциям: такой больной расплачется, если с него слетит шляпа, но будет смеяться на похоронах и рискует без всякой причины впасть в неистовый гнев.

При всем великом значении эмоционального интеллекта нам хорошо известны личности, которые прекрасно обходились без него и даже преуспевали. Многие деятели искусств и выдающиеся бизнесмены, каким был, например, Стив Джобс, прославились дурным нравом, оскорбительными, унижающими достоинство нападками в адрес коллег, приступами тяжелой депрессии с интеллектуальной и двигательной заторможенностью. А что делать, если ты эмоциональный калека? Каким еще путем утверждаться и достигать успеха?

Сила воли и настойчивость

Психолог Анджела Дакуорт, удостоенная стипендии Макартура, которая известна как «грант для гениев», запустила в оборот идею, что в достижении успеха усердие и настойчивость играют гораздо большую роль, чем все другие качества. В любой отдельно взятой группе, утверждает она, самый сообразительный никогда не сможет добиться того максимума, который под силу самому старательному и усердному. Студентка, неукоснительно выполняющая домашние задания; ученый, который никогда не сдается, — вот те из нас, кто пойдет дальше остальных. Если придется выбирать между лентяем с гениальными мозгами и неутомимым зубрилкой-отличником, всегда ставьте на последнего, убеждает Дакуорт: не ошибетесь. Одно из немногочисленных исследований с целью определить, в какой из структур мозга обитает сила воли, выявило крохотный участок в правой префронтальной коре. Именно он, как установлено другими учеными, задействован в таких функциях, как регулирование собственного поведения, планирование, постановка целей и размышления, как превратить поражения в успех.

Все это замечательно. Кто же будет оспаривать ценность усердного труда и настойчивости? Но неужели вы и вправду ожидаете, что усидчивая бездарность напишет гениальное полотно, проникнет в тайны глубокого космоса или прооперирует вам мозг? Разве врожденный талант не играет роли?

Практика, практика и еще раз практика

Если верить психологу Андерсу Эрикссону, такого феномена, как врожденная гениальность, не существует. С его точки зрения, гениальность — просто результат многолетнего упорного труда и целенаправленной размеренной практики.

В подтверждение своей теории Эрикссон обнародовал исследования, подтверждающие, что человек с обычной памятью способен выучиться сверхспособности в запоминании чисел. Среднестатистический учащийся колледжа, доказывает ученый, способен освоить запоминание до 90 случайных чисел подряд исключительно за счет многомесячной тренировки. Правда, обнаружилась одна нестыковка: на запоминание слов — или чего угодно другого, кроме серий случайных чисел, — упражнения никак не повлияли, и во всех прочих аспектах память испытуемого осталась на том же уровне, как и до начала тренировок. Таким образом, единственное, что улучшилось в результате практики, — конкретный навык, который вырабатывался посредством повторений. Более того, Эрикссон утверждает, что точно так же практике принадлежит ключевая роль в достижении гроссмейстерского уровня в шахматах и профессионального мастерства в игре на скрипке. Пока не преодолен некий пороговый уровень практики, ни талант, ни общая одаренность просто ничего не значат.

Малкольм Гладуэлл в книге «Гении и аутсайдеры» продвинул понятие «Правило десяти тысяч часов». Согласно этому так называемому правилу, все, что вам необходимо, чтобы добиться совершенства в каком-либо занятии — будь то игра в шахматы, или на гитаре, или что угодно еще, — это десять тысяч часов целенаправленной практики. Неужели правда? А если ты целенаправленно практиковался 9738 часов, то что?

Разумеется, все это ерунда. Спору нет, практика оттачивает навыки всякого, кто ею занимается, и в определенных областях она обязательна. Но возьмем олимпийские медали: их что, раздают, исходя из того, насколько долго и упорно тренировался спортсмен? И всякий ли журналист, не покладая рук печатающий статейки в течение десяти лет, сможет удостоиться Пулитцеровской премии? Нет. Есть хирурги, которые провели десяток тысяч операций (что там часов!), но так и не поднялись выше посредственного уровня. Так что отрицать значение таланта никак нельзя.

Моя точка зрения проста: к успеху (или провалу) ведет столько путей, сколько людей живет на свете. Чем ты сообразительнее, тем выше у тебя шансы. Чем устойчивее твое эмоциональное равновесие, тем лучше. Чем крепче воля и решимость преодолевать препятствия и чем дольше ты практикуешься, тем большего добьешься. И пусть лобная доля коры мозга или некое зернышко в правой префронтальной коре играют ключевую роль как усилители этих способностей, ничто не изменит той простой истины, что достичь наилучшего результата можно лишь в одном случае: если весь мозг функционирует как гармоничное единое целое.

Гимнастика для мозга

Инструкции или буклетика на тему «как получить Нобелевскую премию» пока не придумали, зато разработаны хорошо зарекомендовавшие себя методики — как научиться лучше и быстрее запоминать любой объем информации.

В отдаленной перспективе подобная тренировка памяти не сделает вас намного умнее, зато определенно поможет осваивать материал за максимально короткое время.

Предположим, требуется заучить список слов на иностранном языке, названия всех мышц человеческого тела или поколения всех правивших в Древнем Египте фараонов. Как вы подойдете к делу? Если вы из большинства, то будете читать и перечитывать материал, который необходимо выучить, или, может быть, составите список или конспект и будете заучивать его. Практика — путь к совершенству, да? А вот и нет.

Заучивать и долбить снова и снова один и тот же материал — занятие куда менее продуктивное с точки зрения улучшения памяти, чем самопроверка

Так утверждают на основании своих исследований психологи Генри Редигер Третий и Джеффри Карпик из Университета имени Вашингтона в Сент-Луисе. Они показали, что единожды хорошенько прочтенный материал гораздо лучше закрепится в памяти, если потом несколько раз проверить себя, чем снова и снова заучивать его. Так что проверяйте себя, чтобы определять, в каких границах вы усвоили знания: так, собственно, и происходит обучение.

А давайте-ка проверим прямо сейчас, сколько фактов вы запомнили из вышеприведенного раздела о тренировке мозга:

На сколько Федеральная комиссия по торговле оштрафовала Lumosity?Сколько дорожных аварий совершили пожилые люди, с которыми проводились тренинги на ускорение быстродействия мозга, по сравнению с теми, кто такой тренировки не проходил?Что означает аббревиатура ТКМП?Через сколько лет исследований ученые зафиксировали у испытуемых, тренирующих скорость реагирования мозга, положительный эффект, связанный с риском развития деменции?

Проверьте, правильно ли вы ответили на вопросы, а потом переходите к чтению следующей главы. Когда закончите, вернитесь на эту страничку и снова ответьте на вопросы. Не сомневайтесь, самопроверка — мощное подспорье, когда нужно что-либо запомнить.

В рубрике «Открытое чтение» мы публикуем отрывки из книг в том виде, в котором их предоставляют издатели. Незначительные сокращения обозначены многоточием в квадратных скобках. Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.