Торгпред в Германии: инноваций у россиян не меньше, чем у немцев

31 октября в Москве состоится 35-е заседание российско-германской рабочей группы по стратегическому сотрудничеству (СРГ) в области экономики и финансов. Эта вторая встреча СРГ в текущем году — первая прошла в конце июня в Берлине после трехлетнего перерыва. О том, каковы перспективы российско-германского делового сотрудничества, что уже сделано и делается в настоящее время, есть ли интерес у немецкого бизнеса в России и готовы ли власти ФРГ поддерживать эту кооперацию, рассказал в интервью РИА Новости руководитель торгпредства РФ в ФРГ Юрий Стеценко. Беседовала Ангелина Тимофеева. — Юрий Петрович, 9 сентября в Берлине состоялась торжественная церемония передачи фундаментального соглашения между Российской академией наук и объединением медицинских центров Charite Universitätsmedizin Berlin. Оно было подписано президентом РАН Владимиром Фортовым и главой правления Charite Universitätsmedizin Berlin Карлом Максом Айнхойпль в ходе июньского заседания СРГ в Берлине. Сложно было подготовить данное соглашение в период непростых отношений между РФ и ФРГ? — Подготовка соглашения заняла почти год. Немецкие партнеры из Charite Universitätsmedizin Berlin поставили условие: надо получить разрешение из Минэкономики и энергетики ФРГ. Хотя мы предложили им изначально уже действующую модель сотрудничества, по аналогии с той, что была разработана для клиники ЦКБ. В результате посол РФ в ФРГ Владимир Михайлович Гринин написал письмо вице-канцлеру Зигмару Габриэлю, а тот уже переадресовал в Минздрав — министру Герману Гройе, поддержав наш проект. Получилось, что мы подняли это соглашение на высший политический уровень Германии. С российской стороны документ также подписал лично президент РАН Владимир Евгеньевич Фортов. Это масштабные договоренности — в их реализации будет задействовано множество ученых, научных институтов, вузов из практически всех регионов России. Мы создали возможность для наших специалистов поработать в самых высоких и самых нужных областях. Кроме того, предлагается также организовать постоянный обмен знаниями практикующих врачей, дать им доступ к новейшим медицинским технологиям. — Санкции, наложенные Евросоюзом на сотрудничество с РФ, препятствовали этой работе? — Я был уверен, что данное соглашение будет подписано. Ставить в этих вопросах на санкции — это работать против себя. Государство должно уделять базовым проблемам людей первостепенное внимание. Это полностью соответствует и идеологии немецких социал-демократов, партию которых возглавляет вице-канцлер и глава Минэкономики и энергетики ФРГ Зигмар Габриэль. Одной стране победить повсеместно такие болезни, как рак или диабет, нельзя. Так что, на мой взгляд, широкомасштабное сотрудничество в таких областях, как медицина, наука, культура, спорт, должно только усиливаться. Ну и надо добавить, что новое инновационное медицинское оборудование и материалы — это еще и огромный международный рынок товаров и услуг. — Германия традиционно занимает лидирующие позиции в области развития медицины. Что могут предложить российские ученые немецким партнерам? — У нас есть передовые методики, патенты, инновации. Но, конечно, мы нуждаемся в технологиях, их реализации. Мы что угодно в России можем сделать, любой прибор (образец), но… один или три штуки. А нужно — массово, дешево и с выходом на рынок в третьи страны. У нас есть традиционные рынки в СНГ, в Индии, во Вьетнаме, в других регионах, где нам проще работать. Мы с западными технологиями и нашими инновациями сможем вместе осваивать новые рынки, куда Германии так просто не зайти, а с нами — гораздо легче. Например, мы развиваем технологию протонной терапии, это медицина, которая будет лечить следующие 200 лет. Это современный метод диагностики и лечения злокачественных опухолей на уровне клеток, который сводит к минимуму риски и повышает шанс пациентов на качественную жизнь. По сравнению с прежними методами лечения протоны вообще не повреждают здоровые ткани, попадают ровно в больную клетку. Такой центр уже создан, например, в Австрии, в городе Винер-Нойштадт, там установлены наши магниты из Новосибирска и Дубны, работают наши специалисты. Томские ученые создали изотоп, который диагностирует и лечит рак лимфатической системы. Вице-президент Charite, ведущий в мире специалист в этой области профессор Хамм, который присутствовал на телеконференции во время докладов и церемонии передачи соглашения, сразу загорелся узнать, что же это такое. Ведь для него это возможность спасти еще человеческие жизни. — Мотивация немецких партнеров, в общем, понятна, а что конкретно получим в результате этого сотрудничества мы, кроме технологий реализации? — Я с 1978 года работал в "Машиноимпорте", покупал технику, автотранспорт, компьютеры, много работал с Германией. Мы всегда покупали в Германии лучшее, но получалось так — купили, поставили, сделали русскую прошивку, обучили персонал и года через три, в лучшем случае, запустили в массовую эксплуатацию. Но за три года производители выпустили модернизированную версию. И мы ее снова покупали. Получается, что все время догоняли. Это происходило в том числе и из-за отсутствия независимой экспертизы на перспективность техники. Выход — перед покупкой проводить вместе, например, с РАН экспертизу на длительную перспективу. У нас инноваций не меньше, чем у немцев. Если мы объединим их лучшие технологии и наши инновации, мы уже сейчас можем производить то, к чему остальной мир придет только через несколько лет. Вместе мы будем на пике технологий и лидирующими на мировом рынке. Вице-президент РАН, академик Сергей Михайлович Алдошин, который присутствовал на церемонии передачи соглашения в Берлине, занимается материаловедением. Мы вели переговоры с одной авиационной фирмой, и они с гордостью рассказали, что изучили два вида материала, из которых делают новые детали для самолетов. А у Алдошина, как оказалось, есть такой анализ по всем материалам и весь спектр материалов уже сделан. Ученые РАН в свое время защитились, утвердили отчеты и положили их на полку. А немцы тратят огромные деньги на изучение только двух материалов, когда у нас есть весь спектр. В общем, кооперация с РАН и с российскими университетами может дать эффективный практический результат. — В настоящее время Россия и Германия ведут сотрудничество в области научных инноваций не только в области медицины? — Конечно. В Гамбурге строится лазер на быстрых электронах, который будет запущен в следующем году. Это разработка Сибирского отделения РАН, которая реализуется здесь в виде большой установки для международного научного сотрудничества, прежде всего между Россией и Германией. Мы вложили в этот проект около 300 миллионов евро. Курчатовский институт уже в следующем году направит для обработки своих исследований в Гамбург сотни российских ученых. Кроме того, в исследовательский центр наукограда Юлих поставили мощный суперкомпьютер, в Дармштадте будем строить атомный реактор, европейские спутники предлагаем запускать нашими ракетами. — Действительно ли настолько остро стоит проблема коммуникации, когда российские инновации не идут на Запад по той причине, что о них просто никто не знает? — Уровень наших специалистов порой высочайший, но об этом действительно мало кто знает. В университете имени Лобачевского в Нижнем Новгороде мне когда-то показывали специальные печки, где выращивают гибридные интегральные схемы. И мне говорят — видишь, в печке такая штучка лежит? Никто в мире еще 20 лет ничего подобного не сделает, а мы вот сделали, всем доказали. Но кто об этом знает? Для этого нужен инжиниринговый центр. Идея — создать в Берлине инжиниринговый центр — научно-демонстрационную лабораторию с залами для конференций, чтобы была возможность выставить образцы нашей научной продукции, провести европейские телеконференции с регионами России. Все понимают, что если не заниматься этим сейчас, то через десять лет можно уже не понять, о чем идет речь — настолько наука уйдет вперед. А это не только новые материалы, но и лекарства, методы борьбы с вирусами и т.д. Мы говорим — рынок есть. Конечно, некоторые вещи, которые у нас разрабатываются, возможно, не имеют практического применения, потому что технологии ушли в другую сторону. Но чтобы понять, куда двигаться дальше, крайне важно вести обсуждение. Для этого, например, мы создали Европейский центр поддержки инноваций, сейчас в нем участвуют десятки крупнейших университетов России. Через систему российских торгпредств в Европе мы собираем специалистов — лидеров в своей отрасли. К примеру, МГТУ им. Баумана также активно участвует в работе, подписал соглашение с крупнейшим технопарком Германии "Адлерсхоф", был инициатором создания инжинирингового центра для возможности выставлять образцы изделий и наглядно обсуждать технические решения. — То есть речь идет не об абстрактных вопросах сотрудничества, а уже и о конкретных коммерческих проектах? — Хотел бы отметить, что такое сотрудничество основывается на самоокупаемости. Зачем быть нахлебниками у государства, когда идея востребована на рынке? Вот в научном городке в Черноголовке изобрели водородный двигатель, который работает без перерыва 24 часа. Мы предложили создать такие двигатели для катеров и лодок, потому что пока, в условиях санкций, кооперация в области авиации крайне затруднена. Такой двигатель на лодке это и спасение экологии, и комфорт, потому что он не выбрасывает углекислый газ, бесшумный и экономит топливо. Реально пришли толпы производителей и просят: дайте эксклюзивные права, и мы вас профинансируем. Это очень перспективный коммерческий проект. Таких примеров много по разным отраслям.