Побег от мобилизации – не преступление. Но – "поисковый признак"

Покинувших Россию граждан, склонных к антигосударственной деятельности, возьмут на карандаш и занесут в специальную базу. Об этом говорится в новой Стратегии противодействия экстремизму, разработанной МВД РФ в целях реализации государственной политики в этой сфере.

Соответствующий проект указа президента опубликован на федеральном портале проектов нормативных правовых актов.

Как следует из пояснительной записки, в документе дополнительно проанализированы источники угроз экстремизма в современной России, скорректированы термины «радикализм», «противодействие экстремизму» и «субъекты противодействия экстремизму».

Кроме того, в отличие от действующей версии стратегии от 2020 года в новой закрепляется такое понятие, как «идеология насилия». Под ним понимаются взгляды и идеи, которые оправдывают насилие для достижения политических, идеологических и религиозных целей.

Также проект вводит и впервые дает определения понятиям «ксенофобия» и «русофобия». Последнее, в частности, подразумевает «неприязненное, предвзятое, враждебное отношение к гражданам России, к русскому языку и культуре, выражающееся в том числе в агрессивных настроениях и действиях».

Ксенофобия же формулируется как проявление ненависти, неприязни или нетерпимости в отношении определенных социальных групп и общностей людей, а также к их отдельным представителям.

Отдельное внимание уделено «противодействию распространению идей радикального национализма и неонацизма в контексте проведения специальной военной операции и включения в состав страны новых территорий».

В качестве одной из мер противодействия разного рода радикалам предлагается создать базу данных граждан, покинувших Россию «для участия в экстремистских организациях, а также для прохождения обучения в иностранных центрах недружественных государств».

О каких именно центрах идет речь, не уточняется. Вместе с тем указывается, что в настоящий момент «среди отдельных групп населения» отмечается тенденция к распространению идей экстремизма, усиливается вредоносная активность «с задействованием иностранных неправительственных организаций», а западные спецслужбы «наращивают деструктивное информационно-психологическое воздействие на население России в особенности из числа молодежи».

Вынашивая планы «неконституционной смены власти», внешние экстремисты также занимаются «фальсификацией мировой истории» с принижением роли России, посягают на российское культурно-историческое наследие, а также распространяют идеологию, «направленную на осуществление терактов», говорится в документе.

В связи с этим авторы стратегии считают необходимым совершенствовать механизмы противодействия иностранным организациям, в том числе нежелательным, проводить мониторинг интернета и СМИ «в целях выявления распространения экстремистской идеологии». А, кроме того, повышать «уровень патриотических настроений в обществе».

На данный момент свой Перечень организаций и физических лиц, в отношении которых имеются сведения об их причастности к экстремистский или террористической деятельности, есть у Росфинмониторинга. И, как следует из отчета ведомства, за первое полугодие текущего года этот список пополнился почти на полторы тысячи персоналий, что в полтора раза больше по сравнению с аналогичным периодом прошлого года.

Всего же в этот реестр, по словам главы финансовой разведки Юрия Чиханчина, внесено свыше 15 тысяч человек. Только в этом году служба уже заморозила активы лиц, причастных к терроризму и экстремизму, на суму свыше 200 млн. рублей, что почти вдвое превышает сумму, заблокированную за весь прошлый год – 115 млн рублей.

Понятно, что база Росфинмониторинга не статична. Она постоянно обновляется. Но нужен ли отдельный подобный список полиции?

Прокомментировать идею МВД РФ «СП» попросила политолога, главу Евразийского аналитического клуба Никиту Мендковича:

– На текущий момент у нас действуют база данных и списки, ориентированные на противодействие международным организациям, признанным террористическими. То есть, текущая стратегия в этом вопросе была ориентирована, прежде всего, на противодействие ИГИЛ* и другим зарубежным группировкам, для участия в которых выезжали радикалы.

В последние два года возникла проблема, что практически той же самой работой занимаются спецслужбы стран Запада. Включая Украину и страны НАТО.

Для работы с людьми, которые выехали, чтобы сотрудничать с этими структурами – как на Украину, так и в страны Запада, – необходимо создание новых инструментов. Потому что на текущий момент де-юре иностранные спецслужбы террористическими организациями не признаны. И требуется иная нормативная база. И иные списки, которые бы учитывали лиц, вступивших в контакт с ними, и участвующих в той или иной незаконной деятельности.

Я уже давно в своих публикациях ставил вопрос о необходимости более системного противодействия лицам, сотрудничающими с нежелательными организациями. Или же с организациями, признанными экстремистскими, но действующими из-за рубежа, включая некоторые экстремистские издания-иноагенты.

На текущий момент подобные люди зачастую оказываются вне поля зрения российских органов правопорядка. Свободно въезжают на территорию России и возвращаются за рубеж, чтобы участвовать в разного рода противоправной деятельности.

Поэтому здесь задача, действительно, адекватная. Разумеется, вопрос в том, как она будет реализовываться, будут ли выбраны эффективные инструменты и критерии.

Но – повторюсь: задача уместная. И логика этой меры более чем понятна.

«СП»: После начала специальной военной операции и частичной мобилизации Россию, по разным оценкам, покинули от 500 тысяч до одного миллиона граждан. Кто-то вернулся. Но есть и те, кто включился в деструктивную деятельность против своей страны – «на расстоянии». Как узнать, кто из них враг? Какие здесь критерии, чтобы человек был внесен в такой список?

– Вы говорите о проблеме релокантов. Я об этом вопросе в свое время написал достаточно большое исследование. Оно вышло в прошлом году.

На мой взгляд, релоканты, это действительно во многом люди, настроенные антигосударственно, попавшие под воздействием тех или иных причин под большое влияние зарубежной пропаганды.

В ходе пребывания за рубежом очень многие на самом деле становились объектом внимания тех или иных антироссийских организаций. Потому что это крайне удобный вербовочный контингент.

Все мы помним дело Треповой**, которая была завербована за рубежом и в итоге совершила в Санкт-Петербурге теракт. Было еще несколько случаев, когда за участие в деятельности экстремистских организаций и за шпионаж арестовывались бывшие релоканты, завербованные западными разведками.

На мой взгляд нет никаких юридических оснований всех их ограничивать в правах. Тем более что релокант, это во многом интуитивное определение, базирующееся, по сути, на самооценке этими людьми своих мотивов отъезда.

В то же время лица, которые действительно уезжали в определенные периоды – например, срочно бронировали билеты и выезжали во время частичной мобилизации, – должны, я считаю, подлежать определенному полицейскому учету.

Не с точки зрения ограничении в правах, а с точки зрения того, что подобное поведение является «поисковым» признаком. С большими шансами такой человек, немотивированно выехавший в период мобилизации, может быть связан с экстремистами.

Если на него поступает какой-то сигнал, появляются иные какие-то критерии, то его принадлежность к релокантам, к уклонистам позволяет говорить о том, что звезды сошлись, и с ним нужно разбираться внимательнее.

Другое дело, что здесь, опять-таки очень важно не превратить подобные критерии в охоту на ведьм. Потому что, действительно, люди могут уезжать из страны по самым разным вопросам. То есть, например, регулярно границы пересекают поездные бригады, сотрудники транспортных предприятий, экспедиторы, командированные.

И здесь важно, повторюсь, использовать определенные поисковые признаки, но не превращать их в повод для валовой дискриминации всех подряд.

* Верховный суд РФ признал «Исламское государство» (ИГИЛ, ИГ, ДАИШ) террористической организацией и запретил ее деятельность на территории России.

** Внесена Росфинмониторингом в перечень организаций и физических лиц, в отношении которых имеются сведения об их причастности к экстремистской деятельности или терроризму.