"Властитель слабый и лукавый, / Плешивый щеголь, враг труда, / Нечаянно пригретый славой, / Над нами царствовал тогда…" — многие вспомнят эти строки Пушкина из неопубликованной последней главы "Евгения Онегина". Впрочем, отношение великого поэта к нелюбимому им великому царю было куда сложнее, ведь есть и совсем иные пушкинские стихи, в которых "слабый и лукавый" вдруг предстает победоносным "владыкой севера". "Он взял Париж, он основал Лицей", "Народов друг, спаситель их свободы!" — тоже пушкинские строки об Александре I.
Этому правителю весьма не повезло с исторической памятью. Удивительно, но монарх, при котором русские знамена победоносно реяли от Парижа до Калифорнии, у нас и не считается особо выдающимся. Он присоединил к Российской империи Грузию и Финляндию. При нем русскими городами стали Баку и Варшава, а Одесса из маленькой пограничной пристани превратилась в "жемчужину у моря". Это при нем русские корабли впервые в отечественной истории совершили кругосветное плавание. Это при нем русские моряки первыми на планете увидели "матерые льды" Антарктиды, а русские люди впервые начали массово делать то, что мы все ежедневно делаем и сегодня, — пить чай.
Словом, выдающийся в выдающуюся эпоху, но… Но даже пушкинского "плешивого щеголя" вспоминают куда чаще, чем пушкинского же "владыку севера".
"Боже мой, что выйдет из этого мальчугана?.."
"Я бьюсь об заклад, что вы вовсе не знаете того господина Александра, о котором я буду вам говорить. Это вовсе не Александр Великий, а очень маленький Александр, который родился 12-го этого месяца в десять и три четверти часа утра… Но, боже мой, что выйдет из этого мальчугана? Я утешаю себя тем, что имя оказывает влияние на того, кто его носит, а это имя знаменито... Жаль, что волшебницы вышли из моды, они одаряли ребенка чем хотели…" — так в декабре 1777 года в одном из личных посланий Екатерина II, только что официально ставшая бабушкой, писала о своем первом внуке.
Радостное волнение чувствуется в этих строчках и спустя 245 лет. Будущий император Александр — наречен в честь Александра Македонского, крещен в честь Александра Невского — родился 12 декабря старого стиля, то есть 23 декабря по современному календарю. Бабушка фактически забрала внука у родителей — сына, "цесаревича" Павла, она откровенно недолюбливала, зато первому внуку досталась вся любовь стареющей императрицы.
Сохранилось немало писем, в которых Екатерина II, отвлекаясь от управления великой империей, подробно рассказывает, как пеленают и во что одевают младенца, как он кушает, как растет. "Он не знает простуды, он упитан, велик, здоров и очень весел, не имеет еще ни одного зуба…" — характерный отрывок из письма счастливой бабушки.
Уже в четыре года под влиянием Екатерины мальчик научился читать и всю дальнейшую жизнь читал много. Одной из любимых игрушек стал подаренный бабушкой глобус. "На днях он узнал про Александра Македонского, он попросил лично с ним познакомиться и совсем огорчился, узнав, что его уже нет в живых…" — с умилением писала она о пятилетнем внуке.
Детство будущего императора — почти эталон благополучия и счастья, если бы не один момент: сложные взаимоотношения родителей и всесильной бабушки. Это явно наложило свой отпечаток на личность, но зато образование и воспитание под присмотром великой бабки стало самым блестящим для своей эпохи. Будущий царь свободно владел немецким, французским и английским языками. Вполне серьезно его учили географии, истории, математике — собственно, знаменитый Царскосельский лицей — это ведь попытка Александра I воспроизвести и воплотить для многих свое детское образование.
Обычно среди учителей и воспитателей Александра I вспоминают швейцарца Фредерика Лагарпа, прививавшего ученику идеи европейского Просвещения. Но куда реже вспоминают другого воспитателя — боевого генерала Николая Салтыкова, ветерана многих битв с пруссаками и турками. Александр сохранит с Салтыковым уважительные и доверительные отношения на всю жизнь — в годы борьбы с Наполеоном именно бывший его воспитатель Салтыков возглавлял самые высшие органы Российской империи, Комитет министров и Государственный совет.
Сын "русского Гамлета"
"Я буду очень заботиться, чтобы из него не сделали хорошенькой куклы…" — как-то писала Екатерина II о подрастающем внуке. Вот уж чем-чем, а куклой Александр Павлович действительно не стал. Скорее, вырос прирожденным кукловодом — способным и к интеллектуальному убеждению, и к тонкой интриге, и к жесткому, даже жестокому давлению.
Но родилось все это отнюдь не только от воспитания — родилось скорее из страшной личной трагедии. Той трагедии, что и возвела Александра на престол. Речь о дворянском перевороте и убийстве императора Павла I. История слишком известная, чтобы ее пересказывать. Заметим лишь, что историки до сих пор спорят, знал ли Александр о заговоре и приготовлениях к убийству отца.
Скорее всего, о самом заговоре знал, а вот о страшной судьбе родителя мог только догадываться. Возможно, убедил самого себя, что отца лишь свергнут, оставив ему жизнь. Но ведь Александр Павлович был умен, как показывает вся его биография. Так что не мог не понимать, что свержение монарха, скорее всего, означает смерть свергаемого даже при "добровольном" отречении.
Ведь дед Александра, незадачливый император Петр III, хотя и был низвергнут с престола бескровно, пережил потерю царского венца всего на несколько дней — по официальной версии той эпохи, скончался от "геморроидальных коликов". Так что Александр Павлович, зная о заговоре, не мог не понимать, что ведет он к смерти отца. Но как человек наверняка мог тешить себя иллюзорной надеждой, что все будет хорошо — батюшка отречется и будет дальше жить. Конечно, верить в такое (зная еще и характер Павла I) можно было, лишь тщательно закрыв глаза на суровые реалии. Зато при таком раскладе представляется не столь уж мифической одна из характерных легенд про Александра I, что якобы его мать могла заставить сына выполнить любую свою просьбу, лишь показав окровавленную рубашку убитого отца…
Историк Татищев как-то назвал Павла I "русским Гамлетом" — то есть несчастным и якобы "безумным" наследником убитого монарха, убитого не без соучастия собственной венценосной супруги. Но у героя нашего рассказа, Александра I, судьба была еще злополучнее, чем в трагедии Шекспира. Александр был сыном и внуком убитых и свергнутых монархов.
"Я отращу себе бороду в недрах Сибири…"
При таких раскладах, когда дворянская элита умертвила не угодивших ей отца и деда, можно лишь догадываться, насколько тяжело было Александру I в начале собственного царствования. "Дней Александровых прекрасное начало" из стихов Пушкина если и было прекрасным, то не для самого Александра Павловича, вступившего на престол в 23 года.
А ведь помимо внутренних проблем на него сразу же навалились и беспрецедентные проблемы внешней политики. Отметим здесь важное — Александр I стал первым лидером России, которому пришлось столкнуться с противостоянием объединенному Западу. Нашей стране тогда впервые в истории пришлось иметь дело с объединенной Наполеоном всей континентальной Европой, от Варшавы до Мадрида.
Ранее Государство Российское всегда могло лавировать между европейскими державами, но громкие победы Бонапарта поставили Россию перед лицом невиданного по мощи врага. Молодому Александру I пришлось решать эту чудовищную проблему — как стране, государству и лично ему выжить в таком доселе небывалом противостоянии. И он решил ее блестяще — полной, абсолютной победой!
История Наполеоновских войн, 1812 года и заграничных походов русской армии слишком известна, чтобы пересказывать ее вновь. Отметим лишь несколько неочевидных моментов. И первый из них — заслуги победителей. У нас разгром Наполеона ассоциируется, прежде всего, с именами Кутузова, Багратиона, Барклая, но не с именем Александра I. Этим грешили еще Пушкин и его эпоха. Но при всем уважении к прославленным боевым полководцам надо заметить, что столь напряженная война велась не только на поле боя. В столь масштабном противостоянии нельзя недооценивать роль высшего руководителя государства.
Как во Второй мировой войне нельзя было победить "вопреки" Сталину и без Сталина, так и на пике Наполеоновских войн, в 1812–1814 годах, нельзя было победить без Александра I. И это всегда стоит помнить, оценивая личность данного царя.
Это приводимые очевидцем слова Александра I после падения Москвы и предложения от Наполеона о мире, то есть о признании русского поражения. Однако были в те дни и годы у Александра Павловича не только сильные слова, но и очень сильные дела.
За громом полевых баталий у нас часто забывают логистику войны. Напомню, что перед нашествием Наполеона усилиями правительства Александра I ударными темпами построены Мариинская и Тихвинская системы волго-балтийских каналов. Для той эпохи, когда судоходные каналы играли роль еще не возникших железных дорог, это по сложности и по значению как построить два БАМа.
Обе системы каналов, введенные в действие как раз в 1810–1811 годах, обеспечили связь столичного Петербурга и балтийских портов с внутренними губерниями России, с хлебным Поволжьем и промышленным Уралом даже после того, как Наполеон глубоко вклинился в нашу страну, захватив Смоленск и Москву. И это лишь один пример продуманной и всесторонней подготовки Александра I к той войне.
Калифорния и Антарктида императора Александра I
В 1815 году во французской провинции Шампань Александр I провел финальный парад победы над Наполеоном. То был и остается самый крупный военный парад в русской истории — свыше 150 тыс. солдат, освободителей Москвы и покорителей Парижа, прошли торжественным маршем у покрытых виноградниками склонов горы Монт-Эме.
Тот парад, как и покорение французской столицы годом ранее, — это самые западные триумфы русского оружия. Ни до, ни после Александра I наши войска не заходили с победами столь далеко на Запад. Но ни до, ни после Александра I наши владения не заходили так далеко и на Восток — в роковом 1812 году почти на 10 тыс. верст восточнее Москвы, в американской Калифорнии, была основана русская крепость Росс. И это тоже не было случайностью — Александр Павлович всегда уделял внимание развитию Российско-американской компании. Возникшая при его отце, именно при Александре I знаменитая компания оформилась как огромная система от Камчатки до Аляски и Калифорнии.
С развитием Русской Америки связано и первое кругосветное плавание наших кораблей. Многим и ныне памятно имя капитана Крузенштерна, руководителя нашей первой кругосветки, но куда меньше известно то деятельное участие, которое принимал в организации и подготовке плавания Александр I. В июле 1803 года он лично перед отплытием посетил отправлявшиеся вокруг света корабли.
Тут надо отметить, что если создателем нашего флота является Петр I, то именно при Александре I российские морские силы вышли в Мировой океан. Начавшись именно в годы его правления, наши кругосветные плавания следуют при Александре один за другим — после Крузенштерна в 1807–1809 годах Головин на шлюпе "Диана", затем Лазарев на фрегате "Суворов" в 1813–1816 годах, Коцебу на бриге "Рюрик" в 1815–1818 годах и так далее.
Для той эпохи по степени сложности и уровню материальных расходов эти экспедиции — вокруг Земного шара под парусами — вполне сопоставимы с современными космическими полетами. До Александра I такое было по плечу лишь старым морским державам, Россия вошла в их клуб именно при этом императоре. И не просто вошла: годы правления Александра Павловича — это почти два десятка кругосветных экспедиций, стартовавших ежегодно.
И ведь не только русская Калифорния и первые кругосветки. Именно Александр I готовит первую русскую антарктическую экспедицию — на Западе и сегодня регулярно выходят книги, пытающиеся опровергнуть, что именно русские корабли Фаддея Беллинсгаузена и Михаила Лазарева, шлюпы "Восток" и "Мирный", 28 января 1820 года открыли для человечества шестой континент, Антарктиду. А ведь небывалое плавание к Южному полюсу было лишь составной частью сложной многоходовки Александра…
Историки потратили немало времени в архивах, чтобы выяснить авторство идеи экспедиции в Антарктику. Среди авторов неизменно фигурирует Иван Крузенштерн, капитан первой кругосветки. Но выделить на подготовку 2 млн. рублей — гигантскую сумму для той эпохи — в той России мог только один человек. Ведь размах задуманной экспедиции был поистине планетарным, в 1819 году одна экспедиция из двух парусников отправлялась из Кронштадта к Северному полюсу и одновременно вторая из двух кораблей — к Южному.
Притом та пара кораблей, что шла к Южному полюсу, к еще неизвестной Антарктиде, была, пожалуй, и первой чисто научной экспедицией, не преследовавшей материальных и практических целей. Все предыдущие русские кругосветки были очень рациональны, совершенствуя не только изучение навигации в Мировом океане, но и логистику русских владений у берегов Камчатки и Аляски. "Дивизия", ушедшая в 1819 году к Северному полюсу, в случае успеха тоже могла дать очень практичный результат — короткий путь от русских тихоокеанских гаваней в Атлантику.
И только экспедиция Беллинсгаузена и Лазарева, отправившаяся на шлюпах "Восток" и "Мирный" к гипотетической Антарктиде, вообще не имела приземленных целей, кроме чисто научных и, как сказали бы сегодня, пиарных. Ведь те годы, пятилетие после окончательного разгрома Наполеона, — это череда международных конгрессов, на которых монархи Европы рулили послевоенным миром. И Александр I, вероятно, хотел изящно продемонстрировать венценосным коллегам, что первенствует не только на суше… Послать корабли одновременно к двум полюсам, обнять разом Земной шар своими парусами, было трудно не только Австрии или Пруссии, но даже богатейшей Британии. Так что "властитель слабый и лукавый" знал толк в международном пиаре и "мягкой силе".
Так что совсем не случайно крупнейший остров Антарктиды и сегодня все географические карты на всех языках обозначают как "Земля Александра" — такое название дали ему в 1820 году первооткрыватели в честь своего императора, Александра I.
"Это истинный византиец…"
Если уж мы упомянули "мягкую силу" этого императора, то добавим немного о его роли в судьбах Европы после разгрома Наполеона. Уничтожив военную и политическую силу того, кто сжег Москву, Александр I не стал мстить. Не сжег Париж, даже контрибуцию с побежденных взял весьма умеренно — русский монарх тогда уничтожил Французскую империю, но не уничтожил Францию. И в том была не пустая гуманность, а тонкий геополитический расчет: сделавшись победителем Наполеона и вождем самой сильной армии на европейском континенте, Александр I сумел избежать противопоставления себя всей остальной Европе. Сохранившаяся Франция, сохранившаяся во многом волей русского императора, стала удобным для России противовесом всем иным европейским державам — Англии, Австрии, Пруссии.
На пяти общеевропейских конгрессах, проходивших в 1814–1822 годах, царь Александр изящно, мимоходом между балами и будуарами, почти незаметно разруливал политический баланс. Могущественный победитель Наполеона, он сумел избежать соблазна стать открытым "жандармом Европы" — вот его младший брат, став императором Николаем I, эту ошибку совершит, позволив сформироваться против России новой общеевропейской коалиции накануне Крымской войны. Александр же своей ловкой, почти незаметной политикой, с неизменной улыбкой балансируя среди европейских монархов и их интересов, сумел отсрочить неизбежное появление такого антирусского союза на треть столетия.
"Это истинный византиец, тонкий притворщик, хитрец…" — не зря такими словами характеризовал Александра I французский император Наполеон. На пике своего могущества Бонапарту довелось лично пообщаться с ним, и хитрый корсиканец вполне оценил хитрость своего соперника. И, как вскоре показала сама история, неизменно вежливый Александр I оказался куда хитрее заносчивого победителя Европы.
Но свою недюжинную хитрость Александр Павлович проявлял не только во внешней политике — во внутренней он тоже был "истинным византийцем". Приведем лишь один характерный и много говорящий пример, отчего-то совсем не замеченный маститыми историками.
Общеизвестно, что войну 1812 года русские войска начали фактически с двумя командующими равными в чине — Барклаем и Багратионом. Царь довольно долго уклонялся от назначения одного главкома, Кутузов стал им под давлением общественного мнения и генеральского корпуса лишь через два месяца после начала войны. Такое странное поведение Александра I трактуют по-разному, но не замечают, что в его стиле управления подобное — назначение двоих руководителей на одну задачу — было весьма частым.
Вот и упомянутая выше первая русская кругосветка тоже ведь имела сразу двоих руководителей — командора Резанова (прототипа главного героя знаменитой рок-оперы "Юнона" и "Авось") и капитана Крузенштерна. Для этого мероприятия, ранее небывалого в истории России, Александр I сознательно назначил двоих, да еще и без исчерпывающего разграничения полномочий. Но так ведь и вся внешняя политика у Александра Павловича тоже управлялась двумя руководителями. С 1816 года Министерство иностранных дел официально возглавил не один министр, а два статс-секретаря, оба, кстати, весьма выдающие личности — грек Иван Каподистрия и немец Карл Нессельроде.
Примеры подобного можно еще приводить, но уже ясно, что Александр I в сложных или непрогнозируемых случаях сознательно предпочитал иметь двух руководителей-исполнителей на одну задачу. Иногда это мешало на тактическом уровне (два руководителя неизбежно спорили и конфликтовали), но на уровне высшего управления это работало, помогая царю всегда получать информацию и альтернативный взгляд на проблему из двух независимых источников.
Как видим, Александр Павлович Романов был хитрым "византийцем" во всем.
"Разделял и одобрял эти иллюзии…"
На самом деле, чтобы описать личность и эпоху Александра I, не хватит и одной книги, даже толстой. Вот и сейчас мы пропустим его семейную и частную жизнь (прохладные отношения с супругой, две "официальные" любовницы). Пропустим и непростые отношения с любимой, по-братски любимой младшей сестрой Екатериной, которую враги Александра I, задумывая государственный переворот в разгар поражений 1812 года, прочили на престол в качестве царицы Екатерины III.
Пропустим и рассказ о случившейся волей Александра I самой выдающейся и необычной военной операции русской армии за всю ее историю — когда отряды Барклая и Багратиона, будущих героев 1812 года, в ходе последней войны со Швецией атаковали вражескую страну, пройдя более сотни верст по льду замерзшего Балтийского моря. Такого "боевого безумия" никто — ни до, ни после Александра I — ни у нас, ни в мире более не повторял…
Пропустим и взвешенную политику Александра Павловича в отношении присоединенных к Российской империи Финляндии и Польши. Пропустим описание его выдающихся приближенных — у всех на слуху "добрый" Сперанский и "злой" Аракчеев. Про каждого и их непростые взаимоотношения с Александром I написано множество книг.
Пропустим и рассказ о том, как царь Александр прекратил гонения на старообрядцев. Но все же приведем его характерное высказывание о проблеме церковного раскола:
Опустим отношение Александра к первым обществам декабристов (узнав об их существовании, царь отказался проводить аресты, заявив, что в молодости сам "разделял и одобрял эти иллюзии и ошибки"). Опустим и рассказ о политике Александра I в области просвещения, но все же упомянем, что основал он не только знаменитый лицей. Именно при этом царе в России возникла система высшего образования — до него у нас был только один университет, Московский, а при Александре с 1803 по 1819 год их открыли аж пять!
Словом, очень многое в нашем рассказе останется за кадром, иначе понадобится не статья, а множество книг. Но один-единственный момент в повествовании об Александре I нельзя обойти лишь кратким упоминанием — легенда о "старце Федоре Кузьмиче" слишком уж необычна.
"Старец Федор Кузьмич"
Итак, Александр I скоропостижно скончался в Таганроге в начале зимы 1825 года в возрасте 47 лет. И уже через десятилетие появились слухи о том, что этот император жив, но исполнил то, о чем нередко говорил, будучи на троне. "Я отращу себе бороду в недрах Сибири…" — в нашем рассказе уже звучала эта фраза. Нечто подобное Александр Павлович повторял не раз. Сегодня даже академические историки не исключают некоторую вероятность подобного — слишком уж немало косвенных фактов свидетельствуют в пользу версии, что умерший в 1864 году в Томске и канонизированный спустя 120 лет православной церковью "праведный старец Федор Кузьмич" мог быть Александром I, тайно покинувшим царский трон.
Вообще из русских царей, если кто и мог сделать подобное — уйти с престола в странники, — то только Александр Павлович Романов. По своему психическому и личному складу он один подходит для такого. Представить, чтоб в странники подались Екатерина II, или Николай I, или кто-то еще из всех Романовых, невозможно. А вот Александр Павлович — мистик, "демократ на троне" и отцеубийца — такой дауншифтинг учудить мог.
Даже если это всего лишь наивная народная легенда, она многое говорит об этом царе. Но если она, допустим хоть на миг, вероятна, то перед нами самый необычный монарх за всю более чем тысячелетнюю историю нашей государственности! И в любом случае, с Федором Кузьмичом или без, родившийся ровно 245 лет назад император Александр I, пожалуй, самый недооцененный потомками руководитель страны.
Закончить рассказ о нем хочется стихами, но не Пушкина, а его современника и близкого друга, Петра Вяземского, у которого есть глубокие строки об Александре I:
Сфинкс, неразгаданный до гроба,
О нем и ныне спорят вновь;
В любви его роптала злоба,
А в злобе теплилась любовь.
Дитя осьмнадцатого века,
Его страстей он жертвой был:
И презирал он человека,
И человечество любил.