«Свой мужик» и «вечный оптимист»
30 августа не стало Михаила Горбачева — первого и последнего президента СССР, одного из самых сложных и противоречивых отечественных политиков. О том, как Горбачев держался с прессой, какое впечатление произвел на журналистов, впервые появившись на публике, и как менялся в течение недолгого срока своего правления, нашему изданию рассказал Юрий Инякин — легендарный фотокорреспондент, более полувека входивший в «кремлевский пул» и запечатлевший множество первых лиц страны.
Молодой, открытый, энергичный
- Юрий Михайлович, вспомните вашу первую личную встречу с Горбачевым. Каким он вам показался?
Юрий Михайлович Инякин Родился 1 мая 1947 года в Горном Алтае. Окончил школу в Тамбове, тогда же в областной газете «Тамбовская правда» опубликовал первые снимки. Затем — учеба в Москве во ВГИКе, работа в «Советской России», затем в «Известиях», журнале «РФ сегодня» и «Парламентской газете». Имеет государственные награды, призер отечественных и зарубежных выставок, автор художественных фотоальбомов, член cоюзов журналистов СССР и России, лауреат премии Союза журналистов России «ГЛАВНОЕ — ФОТО».
- Я на тот момент уже давно работал в «Известиях» и снимал огромное количество разных руководителей — и первых секретарей, и генеральных секретарей, и членов Верховного совета СССР, и так далее, начиная с Брежнева. Так что никаким особенным событием для меня это не стало: ну, появился Горбачев, меня направили в Кремль, обычные рабочие взаимодействия.
Другое дело, что сам Горбачев, конечно, сильно отличался от всех своих предшественников. Я это понял сразу же, как только впервые увидел его вживую. Во-первых, он был очень молод. Сравните: Черненко к власти пришел в 73 года, Андропов — в 69, Брежневу на момент нашего очного с ним знакомства было уже 64. А Горбачеву на момент вступления в должность Генерального секретаря ЦК КПСС — всего 54.
Во-вторых, он был очень простой. Не скажу, что совсем уж рубаха-парень, но намного более открытый, будто бы не до конца еще освоившийся в Москве, старающийся произвести впечатление «своего мужика». Очень эмоциональный — всегда можно было поймать какой-то интересный «живой» кадр. Одним словом, приятный. Возможно, это его Перестройка так подстегивала, возможно, всеобщая народная любовь. Мы ведь на самом деле все в него на тот момент искренне верили. Верили и ждали перемен.
- С прессой он держался так же свободно?
- А вот здесь нет, все было с точностью до наоборот. Горбачев никогда не обращал внимания на фотографов и операторов. С тем же Брежневым, например, был такой эпизод. Я как-то снимал его вместе с Эрихом Хонеккером — Генеральным секретарем Социалистической единой партии Германии — в Завидове, в Тверской области. И в один момент он посмотрел на нас, журналистов, и отдал распоряжение: «Ребят накормите и попарьте в бане». Мог спокойно поздороваться за руку, похлопать по плечу. Горбачев же всегда от прессы держался отстраненно. Мы работали сами по себе, он был сам по себе.
Другое дело, что нам тогда никто не чинил никаких препятствий в работе. Само взаимодействие Правительства и прессы было куда проще, чем сейчас. Во-первых, не было никаких пресс-служб — вопросами взаимодействия со СМИ занимался так называемый 9-й отдел КГБ СССР. Оттуда могли позвонить и сказать: «Сегодня Михаил Сергеевич будет на таком-то заводе, приезжайте». И я тогда одевался по регламенту: у меня в кабинете-лаборатории всегда висел целый комплект специальных «кремлевских» костюмов и стояли всегда начищенные до блеска ботинки, собирал аппаратуру и ехал. И на месте нас никогда не обыскивали, никак не ограничивали во времени съемки. Это все где-то с середины срока Ельцина началось. И подходить к тому же Горбачеву можно было максимально близко — если что, люди из «девятки» просто брали тебя за плечи и аккуратно подводили чуть ли не на метр-полтора. Он по традиции никак на это не реагировал. Хотя есть у меня подозрение, что ему просто никто не объяснил, что с прессой можно вести себя иначе.
«Уже понимал, что его дни сочтены»
- Вам доводилось снимать Раису Горбачеву? Сильно ли она отличалась от других первых леди Союза — от Виктории Брежневой, например?
- Конечно, Раису Максимовну я тоже снимал, но не так часто и только во время официальных мероприятий. Про сравнение с Викторией Петровной даже не спрашивайте. Виктория Петровна воспринималась как бабушка, добрая и заботливая. Во многом потому, что к журналистам она относилась так же, как сам Леонид Ильич — ну, я рассказывал выше про эпизод в Завидове. Раиса же Максимовна была совершенно другим человеком. Я не хочу сейчас вдаваться в подробности, но скажу так: те ребята, которые снимали их с Горбачевым дома, потом ходили жутко раздраженные и недовольные.
А еще Раиса Максимовна была огромной модницей. Если сам Горбачев одевался стильно, но спокойно, его скорее отличала даже не сама одежда, а умение ее носить: он, например, никогда не поправлял на людях галстук, не одергивал пиджак — все сидело как влитое, то она обожала наряжаться. Я, например, часто снимал их во Внуково-2, когда они куда-то вместе улетали. И вот представьте: они готовятся к отлету, а в это время к трапу подруливает микроавтобус, и охрана начинает доставать из него коробки с одеждой. Платья, костюмы — сорок, пятьдесят штук. Вот это было в диковинку, конечно.
- Как менялось отношение к Горбачеву на протяжении лет? И как в объективе фотоаппарата менялся он сам?
- Понимаете, мы же тоже видели, что происходит. Пустые полки в магазинах, регулярные сообщения о том, что на таком-то и таком-то предприятии рабочим снова не выплатили зарплату в срок. Соответственно с этим менялось и наше отношение к Горбачеву — особенно с учетом того, какие огромные надежды на него возлагались поначалу. Он сам бодрился, улыбался, видно, что старался работать, что-то делать. Но точкой слома для него лично стал Съезд народных депутатов в августе1991 года. Когда во время его выступления на трибуну поднялся Борис Николаевич Ельцин и просто отобрал у Горбачева доклад. У меня даже сохранилась эта фотография. Вот тогда человек сник. Ушли эмоции, пропала живость. Он стал очень задумчивым и… грустным, наверное. Он уже понимал, что его дни в качестве главы государства сочтены.
- Вы встречались с Горбачевым после его отставки?
- После 1991 года он просто стал неинтересен. Была уже другая страна, другое руководство, другие амбициозные политики. А Горбачев как-то выпал из повестки, ушел в тень. В последний раз я видел его в 1994 году в Москве, в «Горбачев-фонде». Уже одутловатого, потяжелевшего. Но знаете, потерянным или раздавленным он не выглядел. Наоборот, как будто ожил, бодрился, снова всем улыбался. Вечный оптимист. Но, повторюсь, я как-то даже не заострил на нем внимания. Мне — да и не только мне — он был уже неинтересен.
Михаил Сергеевич Горбачев
Родился 2 марта 1931 года в селе Привольное, РСФСР, Северо-Кавказский край.
С 15 лет работал помощником комбайнера машинно- тракторной станции. В 1950 году окончил школу с серебряной медалью и был без экзаменов принят в МГУ имени Ломоносова на юридический факультет.
В 1952-м был принят в КПСС. Работал парторгом крайкома КПСС ставропольского колхозно-совхозного управления. В 1966-м был избран первым секретарем Ставропольского горкома КПСС.
С 1971 года — член ЦК КПСС. С 1978-го — секретарь ЦК КПСС. С 1988-го — председатель Президиума Верховного Совета СССР, с 1989-го — председатель Верховного Совета СССР.
15 марта 1990 года занял должность первого и единственного президента СССР. Вышел в отставку 25 декабря 1991 года.
Скончался 30 августа 2022 года в возрасте 91 года после тяжелой и продолжительной болезни.
Редакция «Парламентской газеты» благодарит газету «Известия» за возможность использовать фотографии.
