Первую чеченскую развязали интриги Кремля

11 декабря 1994 года – начало первой чеченской войны – воистину является одной из наиболее драматичных дат в истории России и русского народа.

О ее причинах и последствиях в обществе идут самые противоречивые дискуссии и оценки, которые нередко «редактируются» с учетом интересов и обстоятельств нынешнего времени. В поисках истины предлагаю интервью, которое дал мне в те горячие дни политик, причастный к превратностям тех событий, Сергей Филатов, депутат Верховного Совета РСФСР, первый заместитель его председателя (1990–1993), глава Администрации Президента России (1993–1996), нынче президент Фонда социально-экономических и интеллектуальных программ.

11 декабря президент РФ Борис Ельцин подписал Указ номер 2169 «О мерах по обеспечению законности, правопорядка и общественной безопасности на территории Чеченской Республики». Российские подразделения Объединённой группировки войск, состоявшие из частей Министерства обороны и Внутренних войск МВД, безотлагательно вступили на территорию этого мятежного края, что положило начало боевым действиям, которые позже назвали Первой чеченской войной.

Павел Анохин: – Сергей Александрович, как случилось, что буквально через год после принятия Конституции России в стране в 1993 году началось «наведение конституционного порядка», которое превратилось в полномасштабную кровавую войну? Какие силы стояли за тем драматическим конфликтом? Сейчас уже все знают, что в Чечню шёл поток денег, вооружения и наёмников. Ведь кто-то всем этим управлял!

– Я до сих пор подхожу к чеченской теме с чувством некоторой вины и огромным желанием разобраться в многообразии тех ошибок, которые совершили как федеральная власть, так и власть Чечни. По этому поводу высказались Конституционный суд, Совет Федерации, Госдума, Совет безопасности…

П.А.: – Принято считать: решение о вводе федеральных войск в Чечню во многом стало следствием импульсивного характера первого Президента России…

– К началу 1994 года Борис Николаевич Ельцин определился: чеченскую проблему надо решить. В его окружении эта позиция находила понимание. Большинство считало, что надо избежать ввода федеральных войск в республику. Все осознавали – это начало войны. Я, например, настаивал на том, чтобы максимально поддержать Временный совет чеченской оппозиции, дабы она смогла в подопечных ей районах наладить нормальную жизнь.

Стоит напомнить: в конце 1993 года в Чечне активизировалась оппозиция Дудаеву. Возникли формирования Гантемирова и Лабазанова. Примерно в то же время против него выступила и объединённая оппозиция во главе с Автурхановым, главой Надтеречного района Чечни, который с первых шагов дудаевской власти ей не подчинился. Они образовали на своём съезде Временный совет и обратились к Президенту России с просьбой оказать помощь в налаживании нормальной жизни в Надтеречном районе и других населённых пунктах, где влияние Дудаева было потеряно.

Встретиться с Автурхановым мне предложил Евгений Савостьянов, который замещал в то время директора ФСК Сергея Степашина и курировал урегулирование ситуации в Чечне. Особое внимание он обратил на то, что оппозиция Автурханова не ставит никаких условий перед российским руководством, признаёт Конституцию России, в то время как лидеры других оппозиций выдвигали различные требования. Автурханов приехал в Москву в июне 1994 года. Я встретился с ним, взял для передачи Президенту России Обращение Общенационального съезда чеченского народа с просьбой о признании федеральной властью Временного совета.

Вскоре Борис Николаевич поручил Правительству России оказать Временному совету содействие в подготовке и проведении выборов в Чечне. В душе я надеялся, что Ельцин поручит курировать этот вопрос мне, но этого не случилось. По непонятным для меня причинам, подготовкой документов по решению чеченской проблемы начал заниматься Евгений Савостьянов. Он сделал ставку на вооружение оппозиции, направив на это все деньги. Затем чеченский вопрос начал курировать глава «национального» министерства Николай Егоров, который твёрдо поддерживал силовой вариант действий.

К сожалению, в рядах чеченской оппозиции того времени согласия не было. Не ладили между собой Хасбулатов и Автурханов. Свою игру вёл Завгаев. Гантемиров сначала примкнул к оппозиции, потом отошёл от неё. Странно повёл себя и Лабазанов. Каждый из лидеров оппозиции начал тянуть одеяло на себя. Тем не менее, короткие стычки дудаевских вооружённых формирований и сил внутренней оппозиции постепенно переросли в жёсткое противостояние. 2 сентября между ними фактически начались боевые действия, кульминацией которых стало 26 ноября, когда произошла третья попытка штурма Грозного. Примерно в 9:30 шесть танков «Т-72» сил оппозиции прорвались к президентскому дворцу. Во второй половине дня он был захвачен отрядом Лабазанова. Но замысел дудаевцев как раз и заключался в том, чтобы заманить тяжёлую технику поглубже в тесноту улиц. А дальше произошёл разгром оппозиционных сил. Погибли сотни человек, около 150 попали в плен, 70 из них оказались российскими офицерами: бортмеханики, командиры танков.

П.А: – А почему бездействовала Москва?

– Россию губят интриги власти. Грозный был взят, но оппозиция поддержки не получила. Почему так случилось? 26 ноября я и Сергей Степашин пытались подписать у Ельцина указ о введении в Чечне чрезвычайного положения, чтобы как-то спасти ситуацию. Но тогдашний министр внутренних дел России Ерин сказал Президенту, что полученная информация неточная, а происходящее в Чечне требует серьёзной проверки. Президент не подписал указа, который ждали и Грачёв, и Степашин, и Егоров. Когда я по телефону сообщил об этом Грачёву, он чуть ли не плакал, очень переживал за своих ребят. И повторял: «Как я буду смотреть им в глаза?» Российских командиров тем временем квалифицированно вырезали, а ребят взяли в плен. Борис Ельцин наш документ не подписал, так как уже имел готовое решение о вводе войск в Чечню. Его уязвлённое самолюбие взыграло и вылилось в известный указ о наведении конституционного порядка на территории Чеченской республики. Затем состоялось решение Совета Безопасности о введении войск в Чечню. В этих процессах я уже не участвовал.

П.А.: – Почему в таком случае вас иногда называют в прессе «поджигателем» этой войны?

– Не знаю. Думаю, за этим тоже кроются интриги тех, кто на меня обозлен. Скажем, того же Березовского.

П.А.: – Вернемся к указу президента и решению Совбеза о введении войск в Чечню. Можно ли было действовать по-другому?

– Альтернативных предложений поступало много. Одно из них сводилось к тому, чтобы равнинную часть Чечни отделить от горной, «заперев», таким образом, сепаратистов в горах. Это позволило бы восстановить нормальную жизнь в равнинной Чечне и со временем побудило бы горцев к диалогу. Но история человечества есть непрерывная борьба между идеями и интересами...

П.А.: – Насколько я знаю, Вы длительное время вели переговоры о возможной встрече Бориса Ельцина и Джохара Дудаева. Почему она не состоялась?

– Летом 1993 года я был в Северной Осетии, где ко мне подошли представители Дудаева и сказали, что он хочет встретиться с Ельциным. Я предварительно обсуждал с Борисом Николаевичем такую возможность. Дудаев искал встречи с Ельциным по вполне понятной причине: авторитет генерала стал резко падать. Дудаеву необходимо было показать: Москва с ним считается. Что значило для Дудаева сесть за стол переговоров с Ельциным? Признание Россией легитимности его власти. Я и объяснил дудаевским посланникам, что он не может сесть за стол переговоров с Президентом России как президент суверенной республики. И всё же мне удалось договориться с Борисом Николаевичем об их принципиальной встрече. Но уже на следующий день после этого Дудаев выступил по ТВ и на фоне исламского знамени начал обзывать российского Президента самыми гнусными словами, ввёл военное положение. Дудаев сам отрезал себе пути к переговорам с Президентом России...

P.S. Первая чеченская война длилась почти два года до подписания 31 августа 1996 года Хасавюртовских соглашений. По данным МВД России, за это время в Чечне погибли в общей сложности 26 тысяч человек, в том числе 2 тысячи – российские военнослужащие, 10-15 тысяч - боевики, а остальные потери - мирные жители. По оценкам генерала А.Лебедя, количество погибших только среди мирных жителей составило 70-80 тысяч человек и военнослужащих федеральных войск -7 тысяч человек.

Сегодня в осмыслении трагедии чеченской войны невольно возникают вопросы: как могло такое случиться, что советский генерал Джохар Дудаев, командовавший стратегическими ракетоносцами и сотни раз проверенный спецслужбами, служивший в Прибалтике за тысячи километров от Грозного, вдруг оказался во главе вайнахского восстания? И призывал к «газавату до последнего чеченца»! Почему именно в тот период, когда в Чечне зазвучали призывы «строить свою государственность», а «на Кавказе общий дом без России», в республику поступали из российского бюджета огромные средства, шло вооружение дудаевского войска? В их распоряжении умышленно оставляли целые склады с вооружением.

Как понимать, что ближайшие сподвижники Бориса Ельцина – Геннадий Бурбулис и Михаил Полторанин в сентябре 1991 года в составе миротворческой парламентской делегации РСФСР прилетели в Грозный и одобрили «вайнахскую демократию»? А Руслан Хасбулатов, исполнявший обязанности председателя Верховного Совета России, штурм Дома политпросвещения дудаевцами, которые свергли в республике советскую власть, назвал «народным восстанием против партийно-бюрократической диктатуры»! И по случаю победы «народного восстания» прислал в Грозный приветственную телеграмму. Приехав вскоре в Грозный, по-хозяйски рассказывал журналистам: «Мы приняли серьёзные решения – практически самораспустили Верховный Совет республики, сняли его председателя…» Самого Джохара Дудаева глава российского парламента в ту пору именовал «демократом, трезво оценивающим нынешнюю ситуацию в республике и её перспективы». Какая кошка пробежала затем между главными демократами? Вскоре Руслан Имранович именовал Джохара Мусаевича не иначе, как «опасным авантюристом и психически нездоровым человеком». Неисповедимы пути твои, демократия!