Август 1991. ГКЧП: тайна никогда не будет раскрыта
Россию называют страной с непредсказуемой историей. Можно сколько угодно размышлять над происшедшим, строить версии, выдвигать догадки, но это не приведет к истине. Потому что правда скрыта в архивах и вряд ли в ближайшее время будет раскрыта. Да и в отдаленное, вероятно, тоже.
Примеров – масса. Один из них - путч ГКЧП или то, что им называется. Президент СССР Горбачев же предупреждал, возвратившись из Фороса в Москву: «Всю правду я никогда не расскажу». Пожалуй, это одно из немногих обещаний, которое он выполнил.
Чуть ли не сразу после подавления путча или окончания политического спектакля – как хотите, – пошли разговоры, что на самом деле это была какая-то замысловатая, почти детективная комбинация. И его постановщики всех обманули. Вернее, хотели обмануть, но у них не вышло. Да и трудно было рассчитывать на успех, имея таких безвольных и бездарных исполнителей. Газета «Россия» псиала:
«Всем нам крепко повезло, что среди восьми этих кислых физиономий не оказалось ни одной, которая хотя бы с виду внушала доверие».
Это точно. Но могли же заговорщики привлечь на свою сторону кого-то из известных, уважаемых людей? Или их звали, но они не пошли?..
Господи, раз захватили власть, так действуйте быстро и решительно, как Ленин в 1917-м: захватывайте почту, телеграф, телефон, телевидение, ставьте охрану возле важных объектов. Хватайте недругов, заключайте их в тюрьмы и так далее. А то загремели танковыми моторами, ввели войска в Москву, провели бездарную пресс-конференцию, что-то там пролепетали и пошли пить виски. А Ельцин взобрался на танк, распушил свой чуб и принялся почище Кашпировского заряжать энергией своих соратников.
Можно было этим бездарям из ГКЧП и в истории покопаться, поинтересоваться, как убирали императора Павла I 190 лет назад – в марте 1801-го. Неплохое же учебное пособие для будущих путчистов. Ан, нет, люди из компании Янаева и этого делать не стали. Да и вообще, зачем они затеяли всю эту катавасию? Тем более, ни у никого из них не было властных амбиций.
Более того, некоторые сразу пожалели, что вляпались в этот… путч. К примеру, премьер-министр Павлов, автор последней советской – беспримерно наглой, грабительской реформы, перебрал накануне 19-го августа и не явился на историческую пресс-конференцию. Официальная причина – гипертонический криз, неофициальная – боязнь последствий.
По второй причине и министр внутренних дел Пуго выстрелил в себя. Впрочем, поговаривали, что ему помогли умереть, чтобы потом, на допросах он не наговорил лишнего…
Леонид Прошкин, следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры СССР, занимавшийся расследованием деятельности КГБ во время во время путча, рассказывал, что его подследственный, бывший заместитель председателя Совета обороны при президенте СССР Олег Бакланов в одном из разговоров вспомнил слова Высоцкого: «Мы не сделали скандала, нам вождя недоставало».
Впрочем, похоже, что у заговорщиков не было не только лидера, но даже план действий у них отсутствовал. Они были совершенно не творческие, безынициативные люди, привыкшие лишь исполнять приказания. А тут надо думать, напрягать мозги…
Гэкачеписты, безусловно, рассчитывали на более теплый прием у народа, хотя, наверное, не надеялись, что тысячи людей соберутся на Красной площади и будут им бить челом под звуки гимна Советского Союза.
Это сейчас набралось несметное количество тоскующих и воздыхающих по Советской власти. И позови их в светлое прошлое, они туда побегут без оглядки. Но в начале 90-х годов коммунисты надоели всем до смерти своей демагогией, болтовней – тут Михаил Сергеевич здорово постарался, - нехваткой уже всего-всего, даже хлеба. Да и преданных ленинцев вроде бы прогнали, но они вдруг явились снова, да еще в таком нудном, сером обличье. И стало страшно тоскливо.
Было холодно, шел дождь, и провести осень, а потом и зиму с этими невзрачными личностями, казалось, невыносимо. Даже если гэкачеписты стали бы постоянно «выбрасывать» в продажу продуктовые дефициты. Кстати, они это начали сразу. Помню, в день путча автор этих строк оказался в типографии «Красная звезда». Заглянул в буфет, где продавали югославскую копченую колбасу и американские сигареты. Купил и то, и другое…
Вечером поехал к Белому дому. Его громаду со всех сторон облепил народ – людей, наверное, было несколько тысяч. Обстановка была нервозной, говорили, что на рассвете «Альфа» пойдет на штурм. Однако не все беспокоились, некоторые оживленно разговаривали, смеялись, из транзисторов слышалась музыка. Меня окликнул знакомый, предложил выпить…
Известный журналист Максим Соколов выразил свои впечатления так:
«Антураж показался мне зловещим. Черное небо, погасшие окна белокаменного здания, огни бесчисленных костров и столпившийся народ уничтожали ощущение современности. Точно так же Москва могла выглядеть в четырнадцатом веке – в ожидании очередного нашествия татар. Стремительность перехода в средневековую атмосферу осажденного города давила грудь. Не хватало только, чтобы «грянула пушка и пошли басурманы на приступ»…
К счастью, не пошли.
Ночью поймал «Голос Америки». Сквозь помехи в эфире слушал, как заокеанские аналитики успокаивали: «ГКЧП это ненадолго, может, на полгода, максимум на год». Вот так американские спецы разбирались в наших реалиях…
Бывший главный редактор «Огонька», безмерно популярного журнала во времена перестройки, Виталий Коротич говорил в одном из интервью:
«Конечно, это не было путчем. На следующий день после путча мне предложили выступить в одной американской программе (как видите, гэкачеписты никого не трогали, ничего не запрещали – В.Б.), рассказать, что я про это думаю. А в Вашингтоне американцы посадили в студии беглого офицера КГБ, который сидел в парике, в усах, весь неузнаваемый, в очках… И он сказал: «Да вообще чепуха! Мы же специалисты. Кто же делает путчи в понедельник? Путчи делают только в пятницу или субботу. Нас же готовили, мы их проводили. Чтобы потом, после путча, были один-два свободных дня, чтобы в понедельник люди выходили на работу – и уже все в порядке, караул стоит новый…»
Коротич говорил, что «бесспорно роль, ответственность Горбачева за все это есть. Я просто хорошо его знаю и убежден, что люди, которые организовали этот путч, действительно делали то, что говорили. А они говорили, что он был с ними…»
Президент СССР утверждал, что был заблокирован в Форосе путчистами, лишен средств связи. Но… В мае 1991 года его американский коллега Рейган подарил Горбачеву специальную систему связи между ними, с которой ничего нельзя было сделать. Да и техническое оснащение Советского Союза не позволяло «отрубить» главу Советского Союза от внешнего мира.
Еще один факт. Узнав из иностранных источников о том, что Горбачев заперт в Форосе, командир одного из пограничных сторожевых кораблей приблизился к берегу его резиденции. Каково же было удивление моряков, когда они увидели преспокойно купающегося президента. Они предложили «спасти» Горбачева, но он дал понять, что не нуждается в помощи.
…Горбачев, вернувшийся в Москву, выглядел растерянным, на его губах блуждала то ли усмешка, то ли странная полуулыбка. Он не знал, как себя вести – в Кремле, перед журналистами, разговорах с Ельциным. Казалось, тот знает что-то еще, чего Горбачев опасается. Ельцин смотрел на своего недавнего гонителя свысока, хмурился, гремел басом. Он чувствовал себя победителем.
Ельцину предстояло доломать, то, что еще было целым. И - разрезать в конце трагического 1991 года вместе с украинцем Кравчуком и белорусом Шушкевичем, как пирог, огромную страну. Горбачева в Беловежскую пущу не позвали, он в одиночестве сидел в Кремле, брошенный своими соратниками, и раздавал последние советские ордена и звания.
Сегодня 90-летний Михаил Сергеевич охотно рассказывает, что произошло тогда, в августе 1991-го. Но глубокий старик с алым родимым пятном на лбу никогда раскроет тайны того странного, дождливого августа.