Запад ставит на Семью против Путина

Бывший премьер-министр Евгений Примаков не стал преемником Бориса Ельцина, так как первый президент РФ хотел передать власть более молодому человеку, без ошибок прошлого.

Об этом в своем блоге на сайте «Эха Москвы» рассказал экс-зять Ельцина Алексей Дьяченко.

По его словам, стать преемником Ельцина Примакову помешали несколько причин.

«Во-первых, он не переносил критику в свой адрес… Во-вторых, Примаков жестко проводил свою линию, не оглядываясь на администрацию президента, что раздражало шефа администрации Волошина, но самое главное – это доходило до Ельцина», — написал Дьяченко. Но была, по его словам, и третья причина.

«Эта причина не была связана с его политическим поведением. Дело в том, что Ельцин видел своим преемником человека молодого, не несущего груз прошлых ошибок, обязательств и обид. Он хотел, чтобы пришел тот, кто начнет с чистого листа», — отметил Дьяченко, добавив, что Примаков за свою карьеру допустил много политических ошибок.

Дьяченко подчеркнул, что «Ельцин сам любил этот самый чистый лист. За время своего правления он несколько раз переворачивал стол для игры и удалял игроков». Экс-зять президента напомнил, что в 1993 году в тюрьме оказались глава Верховного Совета РСФСР Руслан Хасбулатов и вице-президент Александр Руцкой, в 1996 году ушли начальник охраны Ельцина Александр Коржаков, вице-премьер Олег Сосковец и глава ФСБ Михаил Барсуков, в 1998 году закончилась эпоха экс-премьера РФ Виктора Черномырдина, которого многие считали вполне логичным преемником первого президента, а в 1999 году настала очередь Примакова.

Дьяченко напомнил, что всякий раз процесс ухода бывших партнёров был болезненным: в 1993 году это сопровождалось даже выстрелами из танков, в 1996-м – грандиозным скандалом с «коробкой из-под ксерокса», а отставка Примакова в 1999 году прошла без выстрелов, но с переживаниями.

По его словам, Татьяна Дьяченко и Валентин Юмашев везли лично в машине проект указа об отставке Примакова на дачу Ельцину, и эту бумагу они не доверили даже специально обученным людям.

«Татьяна и Валентин реально ожидали нападения на машину с целью остановить указ. Я лично в возможность нападения, разумеется, не верил. Все-таки Примаков – настоящий политический деятель с советским воспитанием, а не бандит с большой дороги. Но такие опасения были. Примакова боялись в том числе и потому, что он опирался на уважение в народе, не говоря уже о его весе в государственном аппарате. Чтобы оценить этот вес, достаточно вспомнить, как и кем – многими федеральными чиновниками и десятками губернаторов – формировался под думские выборы-99 блок «Отечество – Вся Россия». Он делался «под Примакова», возглавлявшего его избирательный список, и был реальной политической надстройкой правящей бюрократии – правда, только до самих выборов в Думу, после которых грядущее президентство Владимира Путина перестало вызывать какие бы то ни было сомнения».

Насколько все это правдоподобно звучит и зачем сейчас представитель «ельцинского клана» вспоминает об этом, прокомментировал директор Института ЕАЭС Владимир Лепехин:

— Во всем остальном он — никто. Во всяком случае, нет никакого смысла всерьез реагировать на его «заявление». Так что в связи с его репликой на «Эхе» возникает только один вопрос: а с какого перепугу кто-то пытается трансформировать это «никто» в «некто» — в ньюсмейкера по поводу личности Путина? Ответ тут может быть только один: оживление «спящего» бывшего члена Семьи Ельцина выгодно тем, кто хотел бы ускорить транзит президентской власти в РФ в пользу этой Семьи, а еще больше — в пользу западных крышевателей этой группировки. Посему важно тонко противопоставить Путина Примакову в невыгодном для первого свете. И для этого в эфир запускается «инсайдер» от названной Семьи, но как бы не имеющий к ней в данный момент никакого отношения.

«СП»: — По словам Дьяченко, преемником Ельцина мог стать бывший премьер-министр России Евгений Примаков. Насколько это правдоподобно?

— Чисто теоретически, конечно же, мог. Примакова двигали определенные западные круги. Тем более, что Ельцин сделал за них черную работу по расчистке системы управления России от пронациональных кадров — и в конце 90-х годов на его место разного рода киссинджеры прочили Примакова — в качестве закрепления в России политической системы «хазарского» типа. Именно они сыграли главенствующую роль в назначении Примакова премьер-министром РФ — что оказалось фальстартом. На самом деле Ельцин оказался тем еще сюрпризом для Запада. Он предпочел в итоге сыграть в собственную игру — и из нескольких кандидатов он выбрал наиболее подходящую для себя кандидатуру, предварительно «опустив» Примакова как чуждую Семье фигуру.

«СП»: — Дьяченко среди причин, по которым Ельцин не принял кандидатуру Примакова, перечислил то, что он не переносил критику в свой адрес, жестко проводил свою линию, не оглядываясь на администрацию. Как бы выпрокомментировали эти причины? Были ли другие?

— При чем здесь «не переносил критику, <…> жестко проводил свою линию» и прочие глупости? Ельцин чувствовал, что Евгений Максимович связан с не понятными ему кругами на Западе. И в этом смысле он не может гарантировать Семье безопасности и сохранения наворованного.

Впрочем, это не главная причина его отставки. Главная причина состоит в том, что Примаков объективно оказался между двух стульев. С одной стороны, его опасались падкие на власть ельцинские шестерки из АП, которые манипулировали Ельциным, но при Примакове-президенте совершенно точно были бы отправлены в утиль. С другой стороны, он не устраивал и «семибанкирщину», манипулирующую Ельциным через ту же Татьяну Дьяченко, оказавшуюся падкой на деньги. Именно по её настоянию Ельцин и убрал Примакова из правительства.

Словом, «политическое поведение» Примакова тут не при чем. Вся суть — в борьбе за власть в России различных «групп интересов». «Группа Примакова» в тот момент времени оказалась слабее «группы Березовского-Волошина», с одной стороны, «группы Чубайса-Собчака», с другой и «группы новых силовиков» — с третьей.

«СП»: — По словам Дьяченко, Ельцин видел своим преемником человека молодого, не несущего груз прошлых ошибок, обязательств и обид, того, кто начнет с чистого листа. Можно ли с этим согласиться?

— Что опять за странная риторика из арсенала детского сада — «не несущего груз обязательств и обид»? Просто к Ельцину подвели человека, который был не из команды «ушлых геополитических игроков» Примакова и К, не из команды зарвавшейся «семибанкирщины» и не из команды старой партноменклатуры. Путин был из внешней и как бы новой по отношению к федералам (питерской) команды, которая могла бы встать над схлестнувшимися за власть в России группировками, стать своего рода «третьей силой». Во-вторых, Путин показался Ельцину абсолютно лояльным Семье человеком, и в этом смысле он гарантировал ей неприкосновенность и сохранность наднационального статуса. Что, собственно, и происходит.

«СП»: — И все же можно ли считать Путина «чистым листом»? У него ведь к тому времени уже был определенный бэкграунд в политике…

— Повторю: молодость и «чистый лист» тут совершенно не при чем. Как раз наоборот: путинский «лист» в момент его назначения преемником было заполнен так, как надо — по всем правилам «закошмаривания» Ельцина как абсолютно просчитываемого персонажа.

«СП»: — А только ли Путин соответствовал этим запросам Ельцина? Кто еще теоретически мог бы стать преемником?

— Теоретически преемником Ельцина мог стать кто угодно. Но практически в конце 1999 года — только Путин. Только Путин на тот момент времени обладал двумя почти несовместимыми качествами: с одной стороны, он был своим в госаппарате и, прежде всего, в самом сильном ведомстве — ФСБ. С другой стороны — он был абсолютный либерал-рыночник, доказавший свою лояльность сначала группе Собчака и К., а затем – непосредственно Ельцину.

Все остальные высокопоставленные силовики с политическим потенциалом (Примаков, Степашин, Кокошин, Лебедь, Рушайло, Куликов и др.) к этому времени не проявили ни должного рыночного рвения, ни желания выстроить соответствующие отношения с Татьяной Дьяченко — как их выстроил, к примеру, Борис Березовский.

Путин стал преемником Ельцина, прежде всего, благодаря компромиссу между конкурирующими группировками, поскольку в максимальной степени устраивал их все. Точнее — в наименьшей степени представлял для них какую-то опасность.