Зачем Зеленский на самом деле запретил телеканалы Медведчука. Размышления над политической картой Украины
Эти стандарты, конечно, никогда не были такими, каковыми их рисовали. Но глупо не видеть качественных различий между миром, где американского президента отрезают от основного средства общения со своими избирателями и миром, где такое не представлялось возможным.
Логика подсказывает что между этими двумя мирами должен существовать и промежуточный мир, где отключение американского президента от соцсетей рассматривалась бы как одна из гипотетических возможностей, пускай маловероятная. И, возможно, присмотревшись к событиям последнего времени, можно будет определить, что такой промежуточный мир всё же существовал, и определить его временные рамки. Но в любом случае они будут очень узкими, и стремительность перехода от одной стадии свободы слова к другой, где сомнения в честности американских выборов призывают приравнять к отрицанию холокоста, показывают стремительность перемен.
Поскольку новый мир наступил совсем недавно и быстро, мы не можем точно определять, что там возможно и что нет, а это затрудняет прогнозы.
Например, звучат слова, что «решение Зеленского — это мощный импульс для ОПЗЖ в отсутствие иных импульсов для развития партии. Ничего лучшего с точки зрения промо ОПЗЖ президент и сделать не мог. Думаю, Медведчук безмерно счастлив: тратить деньги на каналы уже не нужно, а бесплатный пиар обеспечила сама власть».
Да, теоретически возможность и такого сценария надо предполагать. Но, по-моему, это близко к фантастике. Ибо он исходит из того, что после закрытия каналов продолжится всё то же, что было до этого, но только без каналов. А если не продолжится, если, например, ОПЗЖ запретят вообще а ее парламентариев закроют в СИЗО, то зачем ей такой пиар?
Не запретят, скажете? Но так можно было говорить в старом мире, да и то без полной уверенности. А ведь на Украине тоже новый мир, о чем прежде всего говорит даже не столько закрытие трех телеканалов, сколько дело телеграм-каналов. Так, при Порошенко поводом для дел о государственной измене могли быть лишь публикации, связанные с Россией, Донбассом, Крымом, церковью. Сейчас таким поводом становятся публикации о протестах в связи с ростом тарифов, проблемах, созданных эпидемией коронавируса, обогащении власти на бюджетных проектах. Разве это не качественные различия?
Но хотя качественные различия налицо, мы слишком мало находимся в новом мире, чтобы точно определять, что там возможно для Украины. Поэтому ограничусь несколькими соображениями в связи с нынешней ситуацией.
Логика намерений и логика обстоятельств
Сейчас популярной стала фраза «Есть логика намерений и логика обстоятельств, но логика обстоятельств всегда сильнее». Ее принято приписывать Сталину, хотя поиски в интернете не дают доказательств авторства. Но в любом случае слова правильные. Теперь как это выглядит применительно к украинской ситуации?
Никогда не был поклонником президента Зеленского. Но не могу предположить что то, что происходит сейчас, реализация намерений давно задуманных. Его заявления в первое время на посту президента, даже если делать неизбежную поправку на то, что политик говорит отнюдь не всё то, что думает, ясно показывают, что таких намерений у него не было.
Значит, происходящее порождено обстоятельствами. Традиционно, еще до прихода к власти Зеленского ужесточение политики Киева связывали с двумя лежащими на поверхности явлениями — давлением радикалов и давлением Запада, в первую очередь США. Но эти обстоятельства всегда были неравноценны, что маскировалось тем, что их видимость для внешнего наблюдателя была разной. Действия радикалов исключительно публичные, показные, а тот факт, что многие из них вообще на зарплате у власти, заметен только избранным. Европа и Америка же публично высказывают свои пожелания в завуалированной форме, а некоторые и вовсе не высказывают, а как говорят они с украинской властью на самом деле, мы лишь отчасти знаем по «пленкам Деркача».
Эта разница видимости привела к тому, что зловредное влияние радикалов преувеличивалось по сравнению с влиянием Запада, даже если в России уже достаточно давно не писали, как писали, например, в 2015 о том, что, дескать, в стране двоевластие между властью номинальной и «Правым сектором» (запрещенная в России экстремистская организация). Разумеется, радикалы выступали за закрытие «каналов Медведчука», однако в последнее время они не устраивали ничего близкого к тому, что делалось, когда Украина соглашалась на формулу Штайнмайера. Поэтому роль данного обстоятельства в изменении изначальных намерений Зеленского надо считать очень малой, тем более что непосредственно перед его указом никаких их акций по данному поводу вообще не было.
А вот роль Запада и конкретно новой американской администрации кажется очевидной. Франкоязычная Википедия написала об этом прямо, дополнив статью о Зеленском словами «этот шаг (закрытие телеканалов. — П.С.) был предпринят по указанию администрации нового президента США Джо Байдена на фоне растущих намерений проголосовать за пророссийских кандидатов». И здесь дается ссылка на материал Международного французского радио, где, однако, и закрытие каналов, и американское давление поданы скорей под знаком плюс: «В последнее время новая администрация США настаивает на том, чтобы Киев избавился от пророссийских агентов влияния, но у самого молодого президента Украины неоднозначные отношения с ними. Он окружил себя у власти фигурами, связанными с бывшим режимом Януковича, но пророссийские телеканалы продолжали плохо обращаться с ним».
О специфике будущей Рады
Теперь о том, какой может быть сверхзадача этой операции. Как известно, с одной стороны, рейтинги Зеленского и его партии падают, что впервые с начала работы этого созыва заставляет задуматься о перспективе досрочных парламентских выборов, с другой — выборы пройдут по другой избирательной системе, и последствия этой системы до сих пор, кажется, не просчитывались, независимо от того, будут выборы досрочными или нет.
Так, при нынешней системе партия власти в Киеве (независимо от ее названия) без особых проблем могла бы обеспечивать себе большинство за счет депутатов-мажоритарщиков, ибо три четверти таких депутатов будут спокойно поддерживать любую власть в обмен на спокойствие для их бизнеса. Однако теперь парламент будет избираться сугубо по пропорциональной системе, и тот факт, что в данном случае будут иметь место не общенациональные закрытые списки, а региональные открытые, второстепенен по сравнению с тем, что будет сформирован сугубо партийный парламент, как уже было на Украине в течение двух созывов Рады в 2006-2012 годах.
В оба эти созыва парламент был поляризован и большинство в нем все время было минимальным. После победы Януковича на выборах 2010 года большинство существовало только за счет перебежчиков из НУНС и БЮТ. Такими действиями они нарушили Конституцию, однако тогда не было прецедентов реализации императивного мандата. Партия Порошенко в прошлом созыве такой прецедент создала. Вдобавок в тех созывах ряд решений принимался благодаря кнопкодавству, то есть также противоречащему Конституции голосованию за отсутствующих депутатов, но это явление минимизировалось в последние годы под влиянием ряда факторов.
А если выборы отразят нынешние результаты соцопросов, то ситуация в Раде окажется патовой. Так, обычно в парламент проходят четыре партии, но при этом у «Батькивщины», как правило, оказывается недостаточно мандатов, чтобы иметь двухпартийную коалицию с кем-либо. Она может подкрепить лишь один из трех теоретически возможных вариантов «Слуга народа» — «Евросолидарность», ОПЗЖ — «Евросолидарность», «Слуга народа» — ОПЗЖ.
Первый вариант является крайне нежелательным для обеих партий, так как они теряют при нем лицо, второй — просто невозможным. Третий объективно тоже выглядит невозможным, однако на Западе существуют параноидальные страхи по поводу того, что «Слуга народа» договорится с партией Медведчука, что подкрепляют неизгладимые для европейцев и американцев воспоминания о голосовании по отставке прокурора Руслана Рябошапки (а за этим подоспело и недавнее общее голосование этих партий по министру образования Сергею Шкарлету). В основе этих страхов недоверие Зеленскому, который не был избран как креатура США и Европы, и приведенная цитата французского радио о том, что он «окружил себя» людьми Януковича, еще достаточно умеренная на фоне того, что пишут о нем на Западе.
Поэтому США и Европе нужно, во-первых, чтобы Зеленский перешел точку невозврата в отношениях с ОПЗЖ, во-вторых, чтобы социологический прогноз композиции будущей Рады давал перспективу легкого формирования приемлемых для Запада коалиций — например, «Слуги народа» с «Голосом» и «Батькивщиной», а на худой конец только с «Батькивщиной». Впрочем, свет клином не сошелся на поисках удобных партнеров для партии Зеленского, если ее рейтинг окончательно обрушится и появится возможность коалиций без нее из однозначно предсказуемых для Европы и Америки партий, то тем лучше.
При этом в рамках объективной разумной достаточности и авторов этой стратегии, и Зеленского могли бы устроить даже простое существенное падение рейтинга ОПЗЖ с превращением ее в безопасную для формирования коалиций силы, хотя еще лучше был бы раскол этой партии и/или вытеснение ее рейтинга в пользу более удобной политсилы, мимикрирующей под юго-восточную оппозицию. Скажу сразу, что крайне сложно говорить об оппозиции с лицом Игоря Райнина, но фигура Медведчука вызывает параноидальную ненависть по обе стороны Атлантики, и реальных оппозиционеров в этой партии всё же больше, чем в любом альтернативном проекте с бэкграундом Партии регионов и формально православными олигархами, поклоняющимися Золотому Тельцу.
А разговоры о том, что народ, дескать, любит обиженных и потому активней будет голосовать за ОПЗЖ, это от непонимания эффективности насилия. Разумеется, речь идет не о том, чтобы раз-другой обидеть. Надо создать впечатление, что той или иной партии не дадут набрать желаемый результат. Как это работает на Украине, видно по 2014 году, когда после Майдана рухнул рейтинг Партии регионов и коммунистов и проевропейские силы одержали полную победу на осенних выборах.
Но если присмотреться и считать не проценты, а голоса, то окажется что в ряде регионов Юго-Востока проевропейские партии набрали не больше голосов, чем на выборах 2012 года. То есть очень много избирателей, не приемлющих новую власть, просто не пошли на участки, хотя двумя годами раньше голосовали.
Так, роспуск фракции КПУ летом 2014-го был сигналом того, что коммунистов в Раду не пустят, и не запрещенной еще партии не хватило для прохождения в парламент лишь 1,12% голосов. А на нынешних местных выборах в Луганской области не дали проголосовать половине ее избирателей, проживающих на территориях, внезапно ставших для власти небезопасными. В результате явка там упала больше всего, а ОПЗЖ, нарастившая поддержку в большинстве регионов, потеряла на Луганщине существенней всего: процент голосов за нее снизился с 49,8% до 37,2%.
И социология после 2014-го показывает, что самыми близкими по своей геополитической и гуманитарной ориентации к единственной проходной «пророссийской» парламентской силе являются те, кто не намерен голосовать. Очевидно, эта группа избирателей состоит из двух частей: те, кто не голосует из принципа, и те, кто не голосует из убежденности, что так называемые пророссийские силы ничего делать не могут.
На мой взгляд, для решения вышеописанной задачи киевской власти совсем не обязательно запрещать ОПЗЖ. Но проблема в том, что разумная достаточность в недемократичной борьбе с политическими противниками — это черта старого мира, а в новом мире принято действовать радикально.