«Презирает, но терпит»: Запад пытается разгадать отношения Путина и Лукашенко
Президент России Владимир Путин с презрением относится к своему белорусскому коллеге Александру Лукашенко. С таким предположением выступил бывший министр иностранных дел Дании Уффе Эллеман-Йенсен. По его словам, российский президент настроен к белорусскому коллеге крайне критически.
В разгар политического кризиса в Белоруссии Путин поддержал Лукашенко, напомнил бывший министр. Но, по его мнению, белорусского лидера президент России презирает.
Чувства политиков взаимны, считает Эллеман-Йенсен. Эмоции Путина и Лукашенко во время общения выдают их неприязнь друг к другу.
При этом Лукашенко деваться некуда: он полностью зависит от российской поддержки. Кремль продолжает помогать белорусскому лидеру, но для Путина Лукашенко – отыгранная карта, констатировал дипломат.
Дипломат также добавил, что согласие белорусского лидера на интеграцию в российском варианте станет его капитуляцией перед Кремлем. «Это означает, что для Лукашенко наступают последние дни», – резюмировал он.
Конечно, рассуждать о чувствах политиков, об их симпатиях и антипатиях друг-другу можно лишь гипотетически. Ну, или это могут делать люди, особо приближенные к этим политикам.
В любом случае, пожалуй, такая оценка вполне имеет право на существование. Путину и впрямь есть за что негативно оценивать белорусского коллегу, который многие годы кормит Кремль «завтраками» по поводу интеграции, угрожает, потворствует антироссийским настроениям в белорусском обществе.
С другой стороны, некоторые эксперты считают, что Лукашенко может «иметь зуб» на Путина из-за того, что тот якобы помешал ему стать главой Союзного государства. Ведь в 90-е Лукашенко в России пользовался большим авторитетом, чем ее тогдашний президент Борис Ельцин, и Лукашенко вполне мог претендовать на власть в только что созданном объединении государств. Но Путин смешал все карты.
Что ж, если оставить эмоции, что мы имеем в сухом остатке. Лукашенко и впрямь некуда деваться после того, как Запад окончательно поставил на нем крест, так что на определенные уступки Москве идти придется. Вопрос – на какие? Ведь Лукашенко прекрасно понимает, что и Москве в Белоруссии больше ставить не на кого, ведь все альтернативы ему – в любом случае буду прозападными и антироссийскими…
И, кстати, чего это Эллеман-Йенсен вообще говорит об этом? Может, это элемент информационной войны против Белоруссии?
– Если это и элемент информационной войны, то весьма малозаметный, – считает исполнительный директор Международной мониторинговой организации CIS-EMO, кандидат политических наук Станислав Бышок.
– Скорее, это элемент светской хроники, где вместе со скандалами, интригами, расследованиями в отношении певцов, актёров и прочих футболистов порой всплывают истории, связанные с политиками.
В последние месяцы в Европе развиваются две принципиально интересные политические истории. Одна — это сложности с консенсусом по принятию общеевропейского бюджета из-за позиции Польши и Венгрии, а вторая — белорусские события. Отсюда и интерес, в частности, к личным отношениям белорусского и российского президентов.
«СП»: – Действительно ли Путин резко критично настроен против Лукашенко? Почему тогда поддерживает? Нет альтернативы?
– Личные отношения политических лидеров были и останутся чёрным ящиком. По мнению одного из ведущих политологов современности Джона Миршаймера, главы государств, общаясь «не под камеру», как правило, предельно откровенны и достаточно дружелюбны, что контрастирует с их публичным поведением. Некоторое время назад всплывшая и не дезавуированная запись телефонных переговоров президентов Путина и Порошенко — весьма яркий пример подобного контраста. В этой связи рискну предположить, что за закрытыми дверями Путин с Лукашенко общаются уважительно и непринуждённо.
Что же касается поддержки, это главный секрет внешней политики России — всегда поддерживать фактически действующую власть, даже если параллельно в информационном пространстве присутствует термин «бандеровская хунта», а по государственному телевидению крутятся передачи про «крёстного батьку». Очевидно, дело не только в привычке, которая вторая натура, но также и в том, что поддержка контрэлит в таких близких, во многих смыслах, странах, как Белоруссия, может аукнуться во внутренней политике закономерным вопросом: а как же наши контрэлиты?
«СП»: – Если для Путина Лукашенко – отыгранная карта, как считает дипломат, то делает ли Москва хоть что-то, чтобы заменить эту карту?
– До недавнего времени в Москве исходили из вполне марксистского тезиса об экономике как базисе, а обо всём остальном — как надстройке. Укрепление экономических связей, в том числе через реализацию энергетических проектов или открытие рынков, как казалось, будет залогом и «надстроечного», то есть политического, сближения и, одновременно, предохранителем от неожиданных внешнеполитических шатаний. Пример Украины показал, что такой подход не работает, при этом новый подход, в частности работа с контрэлитами или гражданским обществом, пока, как представляется, находится только в начальной стадии. Хочется по привычке вернуться к старым практикам, пусть они и не работают.
В целом на весьма скудном политическом поле Белоруссии из Москвы видятся две одинаково малоперспективные группы: либо протестные, выступающие с общедемократическими требованиями и поэтому представляющиеся опасными, либо мягко-пророссийские, но при этом настолько ассоциированные со всё более токсичной действующей властью, что их поддерживать не представляется возможным. Разумеется, и там, и там есть свои исключения, на которые можно и нужно делать ставку.
«СП»: – Лукашенко тоже некуда деваться? Варианта помириться с Западом уже нет?
– Не совсем ясно, что может означать примирение с Западом применительно к Лукашенко. Если предположить, что у коллективного Запада есть какой-то план по давлению на Россию через постсоветские республики, то очевидно, что речь идёт о демократических революциях, когда к власти приходят реформистски настроенные лидеры, которые, помимо прочего, демонстрируют, что можно развиваться вне российской сферы влияния и заодно бороться с коррупцией, кумовством и пр. Это, разумеется, в теории. Хотел бы кто-то на Западе использовать авторитарного и всё менее популярного лидера Белоруссии для давления на Россию? А как это можно осуществить? И в чём может проявляться это давление? Это фантастика. Да и себе дороже.
В целом следует подчеркнуть, что мир не вращается вокруг России и во всех странах, включая саму Россию, происходят свои специфические социальные трансформации, которые мало зависят от внешних воздействий. Президент Лукашенко и его окружение, а также обслуживающие их информационную линию спикеры хотят повернуть дело так, что есть поддерживаемый (несуществующим) глубинным народом национальный лидер, а есть враждебные внешние силы, которые баламутят воду в республике. Такие пропагандистские построения, когда их по долгу службы озвучивают не самые глупые люди, вызывают ощущение испанского стыда.
«СП»: – Согласие белорусского лидера на интеграцию в российском варианте станет его капитуляцией перед Кремлем, считает дипломат. А он согласился? Пока что похоже на то, что Батька опять виляет… И что за интеграция в российском варианте?
– Одна из сложностей в белорусско-российской интеграции заключается в том, что при отсутствии конкретики по содержанию каждый интерпретирует их как хочет. Кто-то говорит, что это будет конфедерация, кто-то опасается политического поглощения Белоруссии Россией, кто-то настаивает на том, что, наоборот, интеграция предполагает максимальные дотации Москвы Минску при отсутствии каких-то понятных выгод для России. В этом отношении хотелось бы, конечно, большей гласности и открытости.
Даже в рамках демократических политических систем интеграция, предполагающая отдачу некоторой части странового суверенитета на наднациональный уровень, происходит весьма непросто, с периодическими откатами, что мы видим на примере Европейского союза. В рамках сформировавшихся в России и Белоруссии политических систем всё ещё сложнее. Кроме того, в объединяющейся континентальной Европе были две более-менее равновеликие державы — Франция и ФРГ, вокруг которых и строилось дальнейшее объединение. Россия и Белоруссия ни в какой степени равновеликими быть не могут, а сам проект Союзного государства не предполагает появления ещё какой-то дополнительной страны, которая могла бы выступить балансировщиком. В некоем несостоявшемся прекрасном будущем таким государством могла бы стать Украина.