Первый премьер

100 лет назад в Чите, ставшей столицей Дальневосточной Республики, с 28 октября по 11 ноября проходила так называемая объединительная конференция, на которой по сути дела и была создана ДВР от Байкала до Тихого океана. На ней была принята Декларация конференции объединённых областей Дальнего Востока, в которой было оговорено, что все устройство новой республики будет определено на Учредительном Собрании. А до его избрания «Конференция из своего состава выделяет правительство Дальне-Восточной Республики, которому она, именем всего Дальнего Востока, вручает всю полноту гражданской и военной власти и которое сохраняет эту власть до созыва Дальне-Восточного Учредительного Собрания». При этом было подчеркнуто, что это правительство должно помнить, «что в организацию власти должны быть положены незыблемые принципы демократизма; сохранены все свободы, которые являются залогом мирного развития общественных сил; институт частной собственности сохраняется, но правительство вносит те коррективы, которые по опыту всех передовых стран являются необходимыми для охраны интересов трудящихся». Эту Декларацию написал Александр Краснощеков. Именно он с момента объявления о создании ДВР, еще в апреле 1920 года, возглавил первое правительство новой республики. Это правительство общим до взятия частями Народно-революционной армии ДВР Читы не считали нигде на Дальнем Востоке, именуя не иначе, как Верхнеудинским. И вот теперь Александр Краснощеков стал премьером правительства уже настоящей ДВР. Навстречу «буферной» республике Родился Абрам Моисеевич Краснощёк 28 сентября 1880 года в большой еврейской семье в мало кому тогда известном местечке под Киевом по названию Чернобыль. Когда ему было 15 лет, семья перебралась в Киев, где в 1898 году Абрам стал членом социал-демократической организации (на большевиков и меньшевиков РСДРП раскололась на II съезде в 1903 году). В начале ХХ веке судьба его сводила с людьми, которые позже сыграют большую в роль в его судьбе. Это и лидер меньшевиков Юлий Мартов, и будущий чекист Моисей Урицкий, и Лев Троцкий. Однако ещё до раскола партии Краснощеков пережил и первые аресты, и нелегальную работу, и эмиграцию в Европу. В марте 1903 года он уехал на некоторое время в США и прожил там целых 14 лет. В Штатах Александр Краснощёков (партийный псевдоним Тобинсон) вступил в Социалистическую трудовую партию Америки, стал членом Американской федерации труда и Индустриальных рабочих мира, что давало позже повод его противникам среди дальневосточных большевиков называть его анархо-синдикалистом. А ещё в Америке он создал семью, получил высшее образование, основал Рабочий университет Чикаго, выучил несколько иностранных языков. Кроме того, там он получил глубокие знания по теории социализма и коммунизма. Поэтому, когда пришло известие о революции в России, он стал собираться в дорогу. Благодаря своим способностям, знаниям и ораторскому мастерству, этот «варяг», летом прибывший в Приморье и тогда же вступивший в ряды большевиков, назло многим другим местным вожакам быстро сделал карьеру. И 5 января 1918 года был избран председателем Дальневосточного краевого комитета Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов (Далькрайкома). Тогда же начались первые интриги, которые против этого «чужака» стали плести другие ветераны партии, менее образованные и интеллектуально развитые, но зато местные. Кроме того, в то время началась борьба за власть в огромном регионе. Центросибирь, штаб-квартира которой была в Иркутске, пыталась подчинить себе Далькрайком, который хотел напрямую подчиняться Совнаркому РСФСР. Пока они бодались, разгорелась гражданская война и власть Советов пала от Поволжья до Камчатки. Стоит лишь сказать, что известность и авторитет Краснощёкова в 1918 году среди жителей Дальнего Востока вырос просто многократно. В конце того года он с товарищами ушёл в подполье. К слову сказать, в то время японцы за его голову обещали колоссальную сумму в 50 тысяч иен. Пришлось покидать регион, где его знали многие. Путь до фронта занял почти полгода. А вот при попытке перейти фронт в районе Самары 1 мая 1919 года его схватили. Потом были полгода тюрем и «поездов смерти». В итоге он оказался в тюрьме в Иркутске, где его освободили восставшие рабочие. Его известность и авторитет были такими, что именно Краснощёкова в январе 1920 года избрали председателем Иркутского губкома РКП(б). Тогда-то и родилась идея «буферной» республики. Во главе Верхнеудинского правительства В восстании против адмирала Александра Колчака участвовали не только большевики, но и меньшевики с эсерами. Причём на первых порах именно эсеры были лидерами, тем более что их (в отличие от большевиков) поддерживали белочехи. Иркутские большевики, прежде всего их новый лидер (были и противники этой идеи), понимали, что если Советская Россия вступит в войну с Японией, чьи войска находились в Забайкалье и на Дальнем Востоке, жертв будет ещё больше. К тому же в начале 1920 года началась война с Польшей. Делегация иркутян во главе с Краснощёковым отправилась в Москву. Им удалось убедить председателя Совнаркома и лидера партии большевиков Владимира Ленина в необходимости создания «буферной» республики. Поначалу даже хотели границу провести до Иркутской губернии. Но пока шли все эти разговоры, 5-я армия вышла к Байкалу. Тогда и решили, что новая республика должна быть создана от Байкала до великого океана. С этим решением делегация отправилась в обратный путь. Ещё до образования ДВР в марте 1920 года уже началось создание Народно-революционной армии этого нового государства. Костяк составила одна из дивизий 5-й армии, а также прибайкальские партизаны и сдавшиеся в плен каппелевцы. 6 апреля Александр Краснощёков стал первым премьером и одновременно министром иностранных дел. Для того, чтобы новое государство стало действительно дальневосточным, Краснощёкову пришлось проводить гибкую как внутреннюю, так и внешнюю политику. К этому стоит добавить, что яростные противники создания ДВР и её отличий (прежде всего в том, что здесь допускалось сотрудничество с другими социалистическими партиями) были среди руководителей этой самой ДВР. Так что пришлось ему воевать на несколько фронтов. Прежде всего требовалось добиться вывода японских войск из Забайкалья (в Амурской области в то время уже установилась советская власть). После того, как на станциях Алеур (на востоке от Читы) и Гонгота (на западе) с японским командованием были заключены мирные соглашения и условия их ухода, началась «игра на опережение». Правительство ДВР тогда взяло на себя обязательство, что войска НРА не будут переходить границы, определённые вокруг Читы. Тогда часть войск НРА была названа партизанами, которые якобы правительству ДВР не подчиняются. Японцы знали правду, но делали вид, что верят в независимость партизан. Вот что в интервью, данном местным газетам в конце октября 1920 года, сказал глава японской миссии в Чите полковник Исоме: «По вопросу о действиях партизан в Забайкалье ему известно, как равно известно и о занятии Читы. Японское командование движение партизан теоретически не рассматривает как нарушение мирного договора. Войска В.-Удинска, как равно войска Амурской области (то есть войска НРА – авт.), демаркационной линии не переходили. Движение началось с Нерчинского района, находящегося внутри нейтральной зоны. Амурское правительство могло не знать об этом движении, начатом демобилизованными партизанами». В том числе и по этому поводу премьер ДВР тогда любил повторять фразу: «Иногда люди предпочитают быть обманутыми». Удалось ему обмануть и временных союзников по социалистическому блоку, и даже московское руководство. Главный строитель ДВР Эсеров и меньшевиков премьеру удалось увлечь идеей проведения здесь в ДВР Учредительного Собрания. Это была почти реализованная мечта всех социалистов России, кроме большевиков, которые Всероссийское Учредительное Собрание, как известно, разогнали. А вот в ДВР состоялись не только демократические выборы этого Собрания, но и само оно проработало более двух месяцев, приняв Конституцию ДВР и ряд принципиально важных законов. Был создан и свой парламент, названный Народным Собранием. По согласованию с Политбюро ЦК РКП(б) Краснощеков вновь был избран председателем Правительства ДВР. Стоит пояснить, что в ДВР это был орган представительно-законодательный, действовавший между заседаниями Собраний. Исполнительную власть, подчиненную Правительству, составлял Совет министров ДВР. По словам Владимира Ленина, который поддерживал Краснощёкова, тот показал себя умным председателем Правительства ДВР, где едва ли не он же всё и организовывал. Местные коммунисты, включая ближайших соратников по Дальбюро ЦК РКП(б), постоянно обвиняли Александра Михайловича во всех смертных грехах, прежде всего в «заигрывании» с эсерами и меньшевиками, которых, по их мнению, просто надо было расстреливать. Но он действовал благодаря поддержке Ленина и Троцкого. Они же помогали отбивать нападки на премьера ДВР со стороны московских большевиков, которые считали, что Краснощёков чрезмерно увлечён укреплением независимости «буфера» от породившей его Советской России. Подводило и измотанное испытаниями гражданской войны здоровье. Порой руководить республикой ему приходилось в прямом смысле с больничной койки. Его противникам сначала удалось добиться смены главкома НРА ДВР, который был соратником премьера. Генриха Эйхе заменили на Василия Блюхера. Приказ о его назначении 27 июня 1921 года успел подписать Александр Краснощёков. В июле Александр Михайлович был вызван в Москву. Там его сначала отправили подлечиться, а затем предложили должность в Наркомате финансов. В Читу он больше не приехал. Его противники были победителями. Однако что-то принципиально поменять они уже не могли. Здание ДВР было выстроено. Можно было либо жить и работать по законам «буфера», либо сломать его. Но сломать без команды из Москвы было нельзя. И скрепя сердцем они продолжали жить по правилам, разработанным нелюбимым ими бывшим премьером. Умных не надо, нужны исполнительные Александр Михайлович стал активно работать в Наркомфине, который в то время готовил денежную реформу. Предстояло ввести золотой червонец (в ДВР такая реформа уже состоялась). Вскоре Ленин предложил сделать Краснощёкова 2-м замом наркома. И тут началось… Стоило Владимиру Ильичу заболеть, как Краснощёкова, подхватившего тиф, тут же уволили. Узнавший об этом Ленин был крайне возмущён. В итоге он поддержал идею, предложенную Александром Михайловичем о создании Промышленного банка (Промбанка). Работу Краснощёков и его команда, в которой были и те, кто работал с ним в Чите, проделали просто блестящую. Итогом стал его… арест. Произошло это 19 сентября 1923 года. Ни Ленин, ни Троцкий на его защиту встать уже не могли. По мнению японского историка В. Фудзимото, слова которого приводит главный биограф Александра Краснощёкова, доктор исторических наук Борис Мухачев, процесс над Краснощековым явился первым ударом по НЭПу. Процесс, проходивший уже после смерти Ленина, в марте 1924 года, был громким, идеологически распропагандированным и во многом надуманным. Интересно, что, сидя в одиночке, Краснощёков написал книгу «Современный американский банк», которая была издана в ноябре того же года. В январе следующего года ВЦИК Александра Краснощёкова амнистировал. По сути дела было признано, что весь процесс над ним был дутым. В 1931 году ему вернули и партийный билет, восстановив в партии. Понятно, что никаких извинений никто не принес. И до 1937 года Александр Михайлович продолжал работать на различных руководящих должностях. Но пришло время, когда, как говорил один из партийных вождей, «умных не надо, мы сами не дураки, нам нужны исполнительные». В июле 1937 года «троцкиста» и «шпиона» Краснощёкова арестовали, 25 ноября приговорили к расстрелу, который был приведен в исполнение на следующий день. Полностью его реабилитировали в 1956 году. Потребовались не годы, а десятилетия, прежде чем историкам удалось расставить пусть не все, но многие точки над i в его биографии. Александр Баринов