Шоковый терапевт
10 лет назад умер Егор Гайдар — один из главных идеологов перестройки и перехода от социализма к капитализму в начале 1990-х годов. С ним связывают как основные достижения, так и главные провалы российской экономики того времени. Его имя носят крупные исследовательский институт и экономический форум: один появился при жизни Гайдара, другой — уже после. При этом обыватели гораздо чаще возлагают ответственность за дикий рост цен и неудачи приватизации на другого участника событий — вице-премьера первого российского правительства Анатолия Чубайса. От карточной системы к ваучерам — в материале «Ленты.ру».
12-летний философ
За время относительно недолгой активной карьеры Егор Гайдар заработал репутацию прогрессивного экономиста и сторонника рыночных реформ. Однако так было не всегда: с детства он колебался, выбирая между двумя главенствовавшими тогда в мире системами — социалистической и капиталистической. В раннем детстве будущий премьер переехал с семьей на Кубу — отец Тимур Гайдар руководил военным отделом газеты «Правда» и был командирован освещать события, последовавшие за революцией Фиделя Кастро и Че Гевары и предшествовавшие Карибскому кризису. Там мальчик своими глазами увидел реалии жизни при коммунизме: перебои с продовольствием, карточную систему.
«В ста километрах от Гаваны [фрукты] лежат гниющими горами. Перевезти их оттуда и продать здесь нельзя, это называется словом "спекуляция". Почему так, понять не могу. И никто объяснить этого не может», — вспоминал политик.
Но уже через несколько лет, перебравшись в Югославию, тогда самую передовую из социалистических стран, Гайдар по-новому взглянул на марксистскую модель. Признавая несостоятельность ее экономической части, он тем не менее увидел конструктивные положения в части политической.
«Как это увлекательно, блестяще, и как же это можно оглупить, догматизировать», — писал он бабушке (как утверждал сам, в 12 лет).
Главной промашкой Карла Маркса и Фридриха Энгельса, а заодно и их последователей из числа советских функционеров он называл недооценку роли личности в истории. Другая претензия относилась к самой природе бюрократии в СССР. По мнению молодого Гайдара, чиновники стали новым классом, присвоившим государственную собственность. Как следствие на нее не могли претендовать рабочие, страдали производительные силы страны.
© Аркадий и Борис Стругацкие, из личного архива М.Н.Беркетовой / ТАССПомимо этого, интерес Гайдара к экономике подпитывался произведениями известных советских фантастов — братьев Бориса и Аркадия Стругацких. Через несколько десятилетий этот интерес открылся с неожиданной стороны — начинающий политик женился на дочери Аркадия Стругацкого Марии, утверждая, что та была его первой детской любовью.
В творчестве Стругацких Гайдар выделял роман «Обитаемый остров», в котором поднимаются темы коррупции, инфляции и борьбы за ресурсы. Один из героев, ушедший в подполье бывший психиатр Аллу Зеф, произносит фразу: «Каждому ясно: когда экономика в паршивом состоянии, лучше всего затеять войну, чтобы сразу всем заткнуть глотки». Через несколько лет, в 1968-м, она получила подтверждение во время пражских событий. Власти Чехословакии попытались провести либеральные реформы и придать местному социализму «человеческое лицо», однако встретили упорное сопротивление Москвы — ради сохранения существующего порядка советское руководство ввело войска. Именно тогда в голове Гайдара зародились мысли о необходимости перехода к «рыночному социализму» — с рабочим самоуправлением и конкуренцией между предприятиями.
Меж двух огней
Развитие они получили уже во время работы Гайдара научным сотрудником в 1980-х. Выпускник экономического факультета МГУ сблизился с другими молодыми финансистами. Среди них были Анатолий Чубайс, считавшийся неформальным лидером ленинградской группы экономистов Инженерно-экономического института, и будущий совладелец Альфа-банка Петр Авен. По воспоминаниям Гайдара, на собраниях царила непринужденная атмосфера и обсуждались самые острые вопросы, зачастую шедшие вразрез с официальной идеологией государства.
Члены группы хорошо осознавали тяжелое положение, в котором оказалась советская экономика, и пытались найти пути выхода. За образец была принята венгерская реформа конца 1960-х. То, что не получилось у Праги, сработало в Будапеште: появились производственные кооперативы, ослаб контроль государства над ценами, фактически были отменены пятилетние планы развития. Если подобное не провести в СССР, писал Гайдар, страна войдет в «фазу саморазрушения».
Вскоре молодые экономисты получили заказ от Политбюро на разработку «умеренной программы изменений». Итоговые предложения были отвергнуты, но энтузиазм авторов только окреп. Способствовала этому работа в самом авторитетном на тот момент профильном издании — журнале «Коммунист». Наиболее радикальные идеи они старались не афишировать, чтобы не спугнуть саму возможность реформ. Гайдар делал упор на совершенствование плановой системы, которая должна была трансформироваться в административный рынок. При нем предприятия продолжали бы в целом подчиняться централизованному руководству, но получили бы большую степень автономности. Каждое из них следовало оценивать на предмет рентабельности и целесообразности дальнейшей работы, а при необходимости закрывать.
Правда, критики указывают, что на самом деле взгляды Гайдара были гораздо более консервативными. По словам журналиста и депутата Госдумы Александра Хинштейна, работая в газете «Правда», куда он пришел из «Коммуниста», Гайдар якобы не пускал в печать отдельные материалы. Одна из формулировок гласила: «Автор фактически выступает за рынок, а рынок в Советском Союзе никому не нужен и невозможен». Автором, как утверждается, выступал будущий председатель Верховного Совета Руслан Хасбулатов — в 1993 году он противостоял президенту Борису Ельцину во время конституционного кризиса, обернувшегося расстрелом Белого дома.
Двумя годами ранее Гайдар поучаствовал в другом драматичном событии — Августовском путче, во время которого поддерживал действующую власть и выступал против Госкомитета по чрезвычайному положению (ГКЧП). Там же он познакомился с госсекретарем РСФСР Геннадием Бурбулисом. Последний вскоре пролоббировал кандидатуру перспективного ученого в правительство вновь образованной страны. Летом 1992 года, уже после распада СССР, Гайдар был назначен первым вице-премьером (правительство тогда на правах президента возглавлял Ельцин). Также ему отошли должности вице-премьера по вопросам экономической политики, министра финансов и экономики. Фактически вчерашнему научному сотруднику была доверена вся экономика страны, столкнувшейся с необходимостью жить в новых реалиях.
Проводник
С самого начала работа Гайдара в правительстве была посвящена переходу от социализма к капитализму — к тому времени сомнений в том, что именно он должен заменить изжившую себя общественно-экономическую модель, не осталось ни у кого. Но готового рецепта трансформации попросту не существовало. На рубеже десятилетий похожий путь проходили все государства бывшего соцлагеря, а заодно некоторые экономики Южной Америки и Ближнего Востока, однако обстоятельства сильно разнились от случая к случаю. Во-первых, практически везде, кроме нашей страны, преобразования уже шли какое-то время. Во-вторых, нигде больше не было настолько сильной зависимости от основного источника дохода — природных ресурсов.
Единственное, что объединяло Россию, Польшу, Чехию, Боливию, Перу и Израиль (в котором, впрочем, никогда не было социализма, но была потребность в масштабных реформах) — термин «шоковая терапия». В гайдаровском варианте она включала в себя либерализацию цен (отказ от их регулирования государством), снятие запрета на свободную торговлю (как для предприятий, так и для граждан), отказ от планирования и переход на госзаказ, массовую приватизацию, введение плавающего курса рубля, создание биржи и фондового рынка. Необходимые и неизбежные меры обернулись катастрофическими последствиями, включая непомерную инфляцию, обесценивание сбережений населения и невыплату зарплат.
Единовременная либерализация цен на большую часть товаров со 2 января 1992 года избавила потребительский рынок от дефицита, но не была согласована с политикой Центробанка, выпускавшего новые российские рубли для финансирования возросших государственных расходов (в основном социальных) и покрытия дефицита бюджета. В результате денежная масса (сумма наличных в обращении и средств на счетах) увеличивалась быстрее, чем предложения товаров, что оборачивалось практически неконтролируемым ростом их стоимости. В 1992-м расходы бюджета выросли сразу на 14 процентов, что привело к инфляции в 2600 процентов годовых. Следом обесценивались зарплаты и пенсии, а также вклады, сделанные во времена СССР. Неспособность населения оплачивать подорожавшие товары и услуги привела к резкому снижению прибыли предприятий и к массовым увольнениям.
Вдобавок многие компании в условиях открытых таможенных границ и наводнившего страну импорта не выдержали конкуренции и вынуждены были закрыться. Оставшиеся ждала приватизация, за которую отвечал уже Чубайс, занимавший в правительстве Ельцина-Гайдара пост вице-премьера, а также возглавлявший комитет по управлению государственным имуществом. Поначалу он предлагал постепенно продавать предприятия за деньги (на тот момент их не было ни у кого), но вынужден был уступить Верховному совету, который настаивал на особых условиях для трудовых коллективов. В итоге была использована схема с ваучерами — через них доли в предприятиях раздали всем россиянам, работники получали приоритетное право на выкуп свежевыпущенных акций своего работодателя. Однако на практике большая часть ваучеров была выкуплена за бесценок предприимчивыми бизнесменами, прибравшими к рукам крупнейшие активы.
Результаты ваучерной приватизации, которую через несколько лет дополнила залоговая, многие до сих пор считают несправедливыми. Их аргументы сводятся к тому, что производственные мощности достались недобросовестным покупателям, сформировавшим класс олигархии, а бюджет недосчитался сумм, которые можно было потратить на народные нужды. В частных руках тогда оказалось примерно две трети всех компаний, что было беспрецедентным показателем для столь короткого срока и страны, более 70 лет признававшей только государственную собственность. Само же слово «приватизация» с тех пор прочно ассоциируется с Чубайсом и в меньшей степени с Гайдаром.
Не по плану
Сегодня его деятельность оценивается неоднозначно. Многие экономисты признают тяжесть стоявших перед вице-премьером задач, крайне сжатые сроки, а также его решительность. Гайдару ставят в заслугу создание в России базовых механизмов и атрибутов рыночной экономики, которые спустя 30 лет работают более-менее отлаженно. По отдельным показателям, таким как доля частного сектора, ситуация тех лет и вовсе выглядела предпочтительнее нынешней.
© Августовский путч 1991 года, Игорь Михалев / РИА НовостиБорис Ельцин так описывал работу подчиненного: «Реформа Гайдара обеспечила макроэкономический сдвиг. А именно: разрушение старой экономики. Дико болезненный, без хирургического блеска, а напротив — с каким-то ржавым скрежетом, когда с мясом вырываются куски отработавших деталей, механизмов, — но слом произошел. Наверное, по-другому было просто нельзя».
Критики называют действия Гайдара непродуманными, а то и вовсе вредительскими. В пример ему приводят бывшего министра финансов Польши Лешека Бальцеровича, проводившего собственную «шоковую терапию» иначе. Главное отличие заключалось в отказе от финансирования бюджета и его дефицита через простой выпуск денег центробанком. Бальцерович сделал ставку на повышение налогов. Такая мера сдерживала покупательский спрос населения, а значит, не давала разогнаться инфляции.
Вспоминают и об альтернативной «Программе 500 дней» (именно столько должен был занять переход на «рыночные рельсы»), разработанной в конце 1980-х группой экономистов во главе с Григорием Явлинским. В ней была прописана постепенная приватизация за деньги, которая, по замыслу авторов, приняла бы на себя излишки денежной массы. Время от времени звучат радикальные варианты: отказ от приватизации как таковой «по китайскому сценарию» — с тем, чтобы дать частному сектору самостоятельно вырасти рядом с государственным.
Именем твоим
Российский экономист Андрей Илларионов указывает, что после распада Советского Союза инфляция была неизбежна, однако продолжаться она могла всего несколько месяцев вместо нескольких лет (стабилизировать ее удалось только в 2000 году, когда годовой рост цен опустился до 20,1 процента). Сам Гайдар соглашался с претензиями, признавая, что так и не смог добиться финансовой стабильности. Это же стало одним из главных поводов для его отставки в декабре 1992 года — спустя всего несколько месяцев после назначения. В сентябре следующего года он вернулся в правительство, но вновь ненадолго — отказ парламента утвердить Гайдара премьер-министром послужил толчком для масштабного политического кризиса.
Последующая карьера реформатора оказалась не столь яркой: он поработал депутатом Госдумы и топ-менеджером нескольких крупных компаний, руководил партией «Демократический выбор России», вернулся к научной деятельности. В книге «Гибель империи» Гайдар изложил основные причины краха СССР: заложенный еще в начале XX века кризис сельского хозяйства, а также слишком сильная зависимость от зарубежного продовольствия и мировых цен на нефть.
Утром 16 декабря 2009 года Егор Гайдар умер в подмосковном загородном доме. Причиной смерти стали сердечный приступ и вызванный им отек легких. Через несколько месяцев в Российской академии народного хозяйства и госслужбы (РАНХиГС) прошел Гайдаровский форум. С тех пор каждый год участие в нем принимают ведущие экономисты и политики России, включая премьер-министра Дмитрия Медведева. Созданный в 1990 году научно-исследовательский институт получил имя Гайдара и занимается исследованиями состояния российский и мировой экономики. Куратор экономики в первом правительстве современной России внес важнейший вклад в нынешний облик и устройство нашей страны. Невзирая на все проблемы 1990-х, она смогла встать на рыночный путь развития, которого придерживаются все развитые государства. Нынешним политикам есть чему поучиться у Гайдара.