Пекин — Вашингтон: переговоры идут, проблемы остаются
В КНР официально объявили, что по инициативе американской стороны возобновлены прерванные в середине сентября переговоры по торгово-экономическим противоречиям с США. Одновременно солидная британская газета Financial Times с ссылкой на Роберта Лайтхайзера, американского торгового представителя, сообщила, что Вашингтон приостановил введение нового транша повышенных пошлин на китайский импорт, под которые могли бы попасть практически все поставки из КНР в США. О чём свидетельствуют эти неординарные события, которые инициированы США? Свидетельствуют ли они о слабости американской стороны или являются обычными тактическими приёмами, характерными для бизнесменов «монетаристской школы», по принципу «шаг назад — три шага вперед и в сторону»? И каковы перспективы торговой войны между Вашингтоном и Пекином, исход которой весьма небезразличен и для России, также находящейся под нарастающим экономическим давлением США? Об этом в пресс-центре «Парламентской газеты» размышляли приглашённые эксперты — Владимир Джабаров, первый заместитель председателя Комитета Совета Федерации по международным делам, Юрий Тавровский, профессор РГГУ, член Изборского клуба, Денис Тюрин, директор делового клуба Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Шаги к компромиссу, или бизнес-уловки Чья экономика — США или Китая — более уязвима в разворачивающейся эскалации пошлин, если учесть, что во внутреннем товарообороте Америки доля китайских товаров составляет в зависимости от номенклатуры от пяти до 17 процентов, достигая по отдельным видам бытовой электроники, одежды и обуви 35 процентов? Ответ очевиден. Но и КНР имеет слабые позиции, в частности по поставкам из Штаты соевых бобов (около 60 миллионов тонн), свинины, некоторых морепродуктов, а также магистральных авиалайнеров.Однако у Китая есть весомые преимущества, считает Владимир Джабаров: потенциал и состояние российско-китайских отношений позволяет уверенно рассчитывать на то, что большую часть проблемного импорта из США можно компенсировать российскими поставками. В частности, приграничные с Китаем регионы Дальнего Востока давно и успешно выращивают сою, причём экологически чистую и свободную от ГМО, что крайне ценят в КНР. Вполне реально нарастить экспорт свинины, не говоря уже о морепродуктах. Разумеется, процессы эти небыстрые, но они уже начались, поставки приморской сои возрастают, а её плантации расширяются. Да и сотрудничество в выпуске высокотехнологичной продукции, тех же широкофюзеляжных пассажирских самолётов и вертолёта нового поколения, вполне может компенсировать возможные потери КНР от ослабления экономических связей с США. А инициатор этого ослабления Дональд Трамп, по мнению сенатора, получил эффект бумеранга: Китай ввёл ответные повышенные пошлины на продукцию, которую производят фермеры, ядерный электорат республиканцев. Итог — на ноябрьских выборах большинство в конгрессе Трамп потерял. Но противостояние Китай — США не стоит рассматривать только в цифрах сиюминутных потерь в товарообороте, считает Юрий Тавровский. Причины гораздо фундаментальнее: США официально признали Китай главной угрозой для себя и всей модели западной цивилизации на основе частной собственности в XXI веке. И сегодня, оценив темпы развития Поднебесной, которые Запад в немалой степени и простимулировал сорок лет назад в противовес СССР, пытаются их замедлить или блокировать. Сбить, образно выражаясь, Китай на взлёте. Как? Прежде всего перекрыв доступ к новейшим научно-техническим разработкам и технологиям. Это единственное преимущество, которое осталось у США в «соревновании двух систем». По остальным важнейшим направлениям и показателям Китай лидирует. Такая ситуация весьма благоприятна и для России, и для формирующейся антиамериканской коалиции в целом, считает Денис Тюрин. Речь идёт и о конкретных проектах, которые укрепляют российско-китайские отношения как основу для потенциала ШОС и БРИКС, таких как строительство транспортных коммуникаций на Дальнем Востоке и логистическо-производственных коридоров в рамках программы «Один пояс, один путь». И о стратегических перспективах, которые основаны на необходимости сформировать единую бездолларовую международную систему расчётов. Возможно, на основе криптовалют или некоей общей безналичной платёжной единицы, аналогичной некогда существовавшему ЭКЮ или переводному рублю Совета экономической взаимопомощи. Совокупная экономика стран-членов и наблюдателей в ШОС и БРИКС, равная примерно 35 процентам мирового ВВП, вполне позволяет осуществить эту идею. Почему Трамп — не Гитлер Однако у экономического противостояния есть и военное измерение. США в последнее время наращивают присутствие своих ВМС у берегов Китая, а запланированное прохождение американской авианосной группы в Тайваньском проливе с декларированной целью «обеспечить свободу судоходства» — беспрецедентно грубый вызов КНР, который может иметь непредсказуемые последствия. Такая политика имеет аналог в истории. Точно так же вела себя нацистская Германия в канун Второй мировой войны, провозглашая себя, как и США ныне, исключительной державой, претендующей на мировое господство, обвиняя Советский Союз во вмешательстве в германские интересы во всех уголках Европы, как сегодня США обвиняют КНР. Организуя как повод для военной агрессии или аннексии различные провокации в Австрии, Чехословакии, Польше, подобно США в Ираке, Афганистане Ливии. Бросая вызов всему миру, исключая трёх-четырёх союзников и сателлитов. Результат — кровопролитная война. Не может ли нынешняя политика США закончиться ядерной катастрофой? Владимир Джабаров уверен, что такая перспектива исключена, притом что исторические аналоги уместны с точки зрения противостояния двух систем. Причина — инстинкт самосохранения, который весьма обостряется даже у самых экстравагантных политиков, когда они вспоминают о ядерном оружии. Ядерный конфликт самоубийственен для любого, кто его развяжет. По этой причине США, по мнению сенатора, будут использовать технологии гибридных войн, наращивая попытки подорвать внутреннюю стабильность в КНР, да и в России, организуя провокации по внешнему периметру границ и стимулируя так называемые протестные движения оппозиции. Примеры известны: Донбасс, Синцзян-Уйгурский автономный район КНР, Тайвань, Парасельские острова… Формального договора о полномасштабном союзничестве у нас нет, продолжает Юрий Тавровский, что не позволяет определённо ответить на вопрос, как поведёт себя Китай, если Россия подвергнется агрессии или, наоборот, КНР станет мишенью для внешней атаки. Но можно уверенно сказать, что формула военного сотрудничества с нашей страной «спина к спине», которую впервые ввёл в политический лексикон Си Цзинпинь, реальна и учитывается во всех штабах мира, заключил учёный.
