Диктаторы Египта любили Гитлера и предавали Москву
Почему Москва постоянно кормила и вооружала арабские диктатуры и при этом терпела от них лишь убытки и унижения? За что Хрущев наградил звездой Героя Советского Союза националиста и непримиримого борца с коммунистами? Зачем один египетский президент пригласил в страну советские войска, а другой с позором их выгнал? Почему со времен Брежнева наша страна в ближневосточной политике стала заложником семейства Асадов? На фоне визита в Россию президента Египта Абделя Фаттаха ас-Сиси «Лента.ру» вспоминает драматическую и поучительную историю дружбы СССР и Объединенной Арабской Республики.
«Отберите орден у Насера!»
Живет в песках и жрет от пуза
Полуфашист, полуэсер,
Герой Советского Союза
Гамаль Абдель на-всех-Насер.
Эта злая частушка неспроста стала очень популярной в Советском Союзе в середине 1960-х. Спонтанное решение Никиты Хрущева в ходе его визита в Египет в мае 1964 года наградить высшим почетным званием СССР президента этой страны Насера и вице-президента Амера вызвало глухой ропот в советском руководстве. Когда спустя полгода «дорогого Никиту Сергеевича» отстраняли от власти, бывшие соратники эту историю ему припомнили.
«За какие заслуги присваивать Насеру высочайшее звание? — возмущался с трибуны октябрьского (1964 года) пленума ЦК КПСС заместитель Хрущева в правительстве Дмитрий Полянский. — Ведь это ярый националист, он буквально душил коммунистов, загнал их в бесчеловечные концлагеря!»
Награждение неоднозначного иностранного лидера не поняли и в советском обществе.
«Отберите орден у Насера! — пел тогда Владимир Высоцкий. — Не подходит к ордену Насер!».
Поэт Александр Галич в своем «Реквиеме по неубитым» охарактеризовал Насера так:
«Фашистский выкормыш, увенчанный нашим орденом и Золотой звездой».
Упоминание о фашизме в связи с Насером было вовсе не фигурой речи и не банальным ругательством. Как известно, он и его будущий преемник Анвар Садат были выходцами из египетской армии, в которой в годы Второй мировой войны были сильны не только националистические настроения, но и симпатии к Гитлеру. Тогда многие молодые арабские офицеры видели в нацистской Германии естественного союзника по борьбе с господством Великобритании на Ближнем Востоке.
И хотя до сих пор не обнаружено достоверных доказательств сотрудничества Насера с гитлеровцами, во время его правления в Египте нашли убежище немало бывших нацистов, в том числе печально известный военный медик из концлагеря Маутхаузен Ариберт Хайм по прозвищу «Доктор Смерть» и, по некоторым данным, главный диверсант Третьего рейха Отто Скорцени (впрочем, есть сведения, что он одновременно работал и на израильскую разведку Моссад).
Но с Анваром Садатом, сменившим Насера на посту президента в 1970 году, все было куда понятнее. Бывший советский посол в Каире Владимир Виноградов вспоминал о визите в Египет канцлера ФРГ Вилли Брандта в 1974 году:
«Состоялась пресс-конференция Садата, на которой он начал свою речь… по-немецки, заявив удивленным журналистам, что он гордится тем, что сотрудничал с немцами во время Второй мировой войны, за что его англичане арестовали, и он, находясь уже в заключении, смог выучить немецкий язык».
«С помощью Аллаха»
В первые годы после прихода к власти в результате военного переворота 1952 года египетские «свободные офицеры» под руководством Насера продолжили играть на противоречиях между великими державами. Подполковник, внезапно ставший главой государства, сначала долго не мог выбрать, на кого ему ориентироваться в международных делах: на США или СССР. Во время Суэцкого кризиса 1956 года Москва и Вашингтон вместе спасали Египет от англо-франко-израильской интервенции. Но еще за год до этого Советский Союз тайно, через Чехословакию, поставлял оружие Каиру (причем рассчитывались с СССР не деньгами, а только хлопком и рисом). Забавно, что по точно такой же секретной схеме в конце 1940-х годов Сталин снабжал оружием главного врага Египта — только что созданный Израиль.
После удачного для себя завершения Суэцкого кризиса Насер убедился в успешности курса на постоянное лавирование между двумя сверхдержавами. При смещении Хрущева в октябре 1964 года Дмитрий Полянский вспомнил и про это:
«Пока висела смертельная опасность в Суэце, он (то есть президент Египта Насер — прим. «Ленты. ру») — наш друг. Миновала гроза — и послышались другие песни. "Мы разгромили врага с помощью Аллаха", — заявлял он, а про нас забыл».
И действительно — то, что новоявленный союзник на Ближнем Востоке был не очень надежным партнером и явно использовал СССР в своих целях, было видно невооруженным взглядом. За помощью к Советскому Союзу в строительстве Асуанской плотины Насер обратился только после того, как в финансировании проекта отказали сначала Великобритания, а затем и США. Но Хрущев в 1958 году распорядился не только предоставить ему долгосрочный кредит в размере 113 миллионов египетских фунтов (400 миллионов тогдашних рублей) на льготных условиях, но и послать в Египет технику, инженеров и строителей. Когда в 1971 году строительство Асуанского гидроузла было закончено, советское правительство благополучно списало треть выданного на эти цели кредита.
Не стоит удивляться подобной расточительности — в СССР идеологические и геополитические соображения всегда господствовали над экономическими расчетами. В стремлении во что бы то ни стало обзавестись союзником на Ближнем Востоке Москва закрывала глаза не только на откровенный и агрессивный арабский национализм Насера, но даже на жестокие преследования египетских коммунистов. В своих мемуарах Хрущев вспоминал, что его мягкие возражения против поспешного объединения Египта с Сирией в Объединенную Арабскую Республику (ОАР просуществовала два с половиной года, а потом развалилась) и репрессии против местной компартии вызвали резкую отповедь Насера:
«Вы не совсем правильно разбираетесь в арабских вопросах».
Вот характерный пример двусторонних отношений Москвы и Каира того времени. В письме от 19 февраля 1959 года советский лидер в необычно деликатной для себя манере сообщал Насеру:
«Что же касается вопроса об отношении в ОАР к коммунистам, то Советский Союз не вмешивался и не собирается вмешиваться во внутренние дела ОАР, хотя Вы, господин Президент, уже когда шли на сближение между нашими странами, несомненно, знали, что мы являемся коммунистами и что мы не можем сочувствовать политике борьбы с коммунизмом, которую мы считаем исторически неправильной и безнадежной».
Ответом Хрущеву стало интервью Насера индийскому журналисту Р.Д. Каранжиа в апреле 1959 года:
«Если единственный путь доставить удовольствие России заключается в предоставлении полной свободы коммунистической партии (…), чтобы они уничтожили нас, то мы отвергаем такое условие… Лишь до недавнего времени Хрущев поддерживал нас. Мы платили ему десятикратной благодарностью за каждый подлинно проарабский жест. Но теперь он, кажется, поддерживает нашего врага, и за каждую пощечину по нашему лицу мы ответим десятью».
«Потому что они просрали»
Тем не менее в 1950-1960 годах Советский Союз не только возводил в Египте плотины и заводы, но и активно содействовал этой стране в строительстве и оснащении армии. Разумеется, вся эта помощь тоже была преимущественно безвозмездной. По опубликованному в 1990 году свидетельству журналиста-востоковеда Дмитрия Макарова,
«впервые советские военнослужащие, переодетые в египетскую военную форму без знаков различия, появились вскоре после продажи Египту советского оружия через Чехословакию летом 1955 года. А после (…) июньской войны 1967 года советские советники были прикомандированы к штабам всех рангов, а также к командирам соединений, частей и подразделений вплоть до батальона. На них была возложена задача помочь перевооружению египетской армии».
Шестидневная война 1967 года, во многом спровоцированная самоуверенным обещанием Насера «сбросить евреев в море, уничтожив их как нацию», как известно, окончилась полным и бесславным поражением коалиции арабских стран во главе с Египтом. Впавший в панику Насер всячески пытался втравить в этот конфликт и нашу страну. Советский дипломат Валентин Фалин вспоминал, что египетский лидер отчаянно просил Москву немедленно прислать в Египет танки, артиллерию, авиацию и другую боевую технику, чтобы остановить стремительное наступление израильской армии.
Война на Ближнем Востоке в июне 1967 года показала, что колоссальная советская военная помощь арабским армиям оказалась бесполезной из-за их крайне низкой боеготовности. Например, египетские летчики в момент атаки израильской авиации беззаботно пили кофе на своих базах. Естественно, ни о каком дежурном патрулировании воздушного пространства и речи не было.
В Москве болезненно восприняли унизительный разгром своих ближневосточных союзников. Руководитель компартии Украины Петр Шелест после заседания Политбюро 19 июня 1967 года записал в своем дневнике:
«Настроение у всех какое-то гнетущее. После воинственных, хвастливых заявлений Насера мы не ожидали, что так молниеносно будет разгромлена арабская армия, в результате так низко падет авторитет Насера. На него ведь делалась ставка как на лидера "арабского прогрессивного мира". И вот этот "лидер" стоит на краю пропасти... Армия деморализована, утратила боеспособность. Большинство военной техники захвачено Израилем… Нам, очевидно, придется все начинать сначала: политику, тактику, дипломатию, оружие. Недешево будет обходиться все это для нашего народа, страны».
Бывший глава советского государства Никита Хрущев, находясь на пенсии, мог позволить себе выражаться еще жестче и откровеннее:
«Так осрамиться — уму непостижимо! Теперь-то арабы везде кричат о своем миролюбии, что они жертвы… А почему их разбили? Потому, что они просрали, и другого аргумента тут нет… Они, грубо говоря, верблюдами могли управлять, они владели винтовкой, а тут их пересадили на танки».
«Попадете в плен — мы вас не знаем»
Однако сами арабские лидеры, и прежде всего Насер, в своем сокрушительном поражении обвиняли не себя и своих некомпетентных военачальников, а русских, которые, по их мнению, в критический момент не помогли, а если и помогли, то явно недостаточно. Сначала они умоляли, а потом яростно требовали от друзей из Москвы вмешаться в конфликт с Израилем. Советские руководители этого не хотели, но для спасения своего авторитета на Ближнем Востоке вынуждены были пойти на поводу у непутевых союзников. В июне 1967 года Советский Союз разорвал дипломатические отношения с Израилем. После этого непродуманного и поспешного шага Москва окончательно утратила возможность влиять на Тель-Авив и, в отличие от Вашингтона, уже не могла претендовать на роль возможного посредника в дальнейшем урегулировании ближневосточного конфликта.
В итоге возникла весьма унизительная для нашей страны ситуация «собаки, которой вертит хвост»: СССР поневоле оказался заложником авантюристической политики Египта и Сирии. После Шестидневной войны 1967 года Советскому Союзу фактически за свой счет пришлось восстанавливать потрепанный военный потенциал ближневосточных «друзей».
Заручившись советской военной помощью, в феврале 1969 года Насер объявил, что больше не собирается соблюдать соглашение о прекращении огня. Египет возобновил с Израилем так называемую «войну на истощение» — постоянные обстрелы позиций израильской армии на линии разграничения и мелкие диверсии в ее тылу. Советские военные советники настоятельно рекомендовали египетским коллегам отказаться от этой сомнительной тактики, но их не слушали.
Когда в результате ответных действий израильтян египетская ПВО на линии прекращения огня была почти полностью уничтожена, Каир в очередной раз обратился за помощью к СССР. В декабре 1969 года Насер тайно прилетел в Москву и уговорил Брежнева прислать в Египет регулярные советские войска противовоздушной обороны и авиацию для «отражения израильской агрессии». Так началась операция «Кавказ» — участие 32-тысячной группировки наших военнослужащих в «войне на истощение» между Египтом и Израилем.
Переброска советских войск проводилась в режиме строжайшей секретности. Перед отбытием в Египет советских летчиков министр обороны СССР маршал Гречко предупредил их:
«Если вас собьют за Суэцким каналом и вы попадете в плен — мы вас не знаем, выкарабкивайтесь сами».
У наших военнослужащих изъяли личные документы, затем их переодели в египетскую униформу. На все обвинения США и Израиля в Москве неизменно отвечали, что в Египте советских войск нет. На самом деле наши военные не просто там дислоцировались, но активно воевали и даже погибали — на чужой земле, за чужую страну.
«Где оружие, посол?»
Тем временем в сентябре 1970 года в Египте сменилась власть — преемником скоропостижно умершего Насера стал давний почитатель Гитлера вице-президент Анвар Садат. В мае следующего года он арестовал своих потенциальных соперников из числа других соратников Насера, выступавших за сохранение дружественных отношений с СССР. События мая 1971 года, официально объявленные в Египте «исправительной революцией», стали полной неожиданностью для Москвы.
Хотя, как вспоминал потом резидент советской разведки Вадим Кирпиченко, в конце апреля 1971 года его вместе со старшим военным советником генералом Василием Окуневым и послом Владимиром Виноградовым срочно вызвали на заседание Политбюро для доклада о ситуации в Египте. Однако, несмотря на их тревожные предупреждения, советские руководители так и не приняли никакого конкретного решения. Весть об аресте вечером 13 мая вице-президента Али Сабри и других высших должностных лиц страны застала советских дипломатов и военных советников на банкете в посольстве ГДР. Не понимая, что происходит, и опасаясь провокаций со стороны египетской армии, Москва распорядилась срочно поднять по тревоге находящиеся в стране советские войска.
В Кремле не без оснований подозревали, что новый египетский лидер вел двойную игру: втайне пытался наладить контакты с США, чтобы те заставили Израиль вернуть оккупированный во время Шестидневной войны 1967 года Синайский полуостров, и одновременно требовал увеличить масштабы помощи от СССР. Кирпиченко потом рассказывал:
«Разговоры о поставках современного вооружения велись постоянно, вряд ли хоть одна беседа нашего посла с президентом обходилась без обсуждения вопроса о новейшем оружии. Очень часто посол в ответ на свое: "Добрый день, товарищ президент!" слышал: "Где оружие, посол?". Аналогичный обмен приветствиями был в ходу и на других уровнях — у военных коллег, а также у меня».
Чтобы доказать руководителям СССР неизменность прежнего курса, Садат публично предложил срочно заключить договор о дружбе и сотрудничестве. Возможно, делая такое заявление, он рассчитывал на отказ советской стороны, не привыкшей к поспешности в подобных вопросах. Однако в Москве настолько панически боялись потерять Египет, что приняли все условия Садата. Спустя две недели после «исправительной революции» в Каир для немедленного подписания договора вылетел формальный глава советского государства — председатель Президиума Верховного Совета СССР Николай Подгорный.
По мнению резидента КГБ в Египте Вадима Кирпиченко (с ним соглашался и посол Виноградов), американцы выдвинули Садату условие: если он хочет договариваться с ними и израильтянами, то первым делом должен избавиться от русских. Однако многолетний советский посол в Вашингтоне Анатолий Добрынин в своих мемуарах рассказывал, что президент Никсон при личной встрече дал ему слово, что этого не было.
Как бы то ни было, но с лета 1971 года начались провокации против расквартированных в Египте советских военных. Осенью в связи со скандальным «делом Рандопуло» были арестованы, а затем с позором выдворены из страны трое граждан СССР, обвиненных чуть ли не в шпионаже в пользу Израиля.
В канун Дня Победы, 8 мая 1972 года, в аэропорту Каира по подозрению в контрабанде драгоценностей египетские власти грубо и демонстративно учинили унизительный обыск большой группы советских военнослужащих, возвращавшихся домой из командировки. Разумеется, ничего незаконного у них не нашли, но наших солдат и офицеров несколько часов под дулами автоматов продержали в здании аэропорта без еды и воды. Когда возмущенный посол Виноградов потребовал разъяснений у Садата, ему пришлось довольствоваться выражением сожаления и просьбой считать инцидент исчерпанным.
«Мы бежим обратно в Крым»
Развязка была ожидаемой: как вспоминал посол в США Добрынин, Садат «дважды побывал в Москве (в феврале и апреле 1972-го) в расчете втянуть советское руководство в военный союз против Израиля», но в обоих случаях ему отказали. Но после успешного визита в СССР американского президента Никсона в мае 1972 года у египетского лидера совсем сдали нервы. В начале июля 1972 года Садат вызвал к себе Виноградова и в грубой и бесцеремонной форме потребовал в двухнедельный срок убрать из Египта всех советских военных специалистов, о деятельности которых он отозвался в крайне пренебрежительных выражениях. Востоковед Анатолий Егорин, который тогда был корреспондентом АПН в Египте, утверждал, что во время этой аудиенции египетский президент бился в истерике и кричал:
«Русский медведь сделал свое дело в Египте. Здесь, в пустыне, ему больше делать нечего!»
Поспешная эвакуация 15-тысячного советского воинского контингента проходила самым унизительным и оскорбительным образом, больше напоминая бегство. Егорин вспоминал, что «графиня Белецкая, содержавшая в Египте несколько пансионатов для престарелых русских эмигрантов, наблюдая переполох наших военных, воскликнула:
«"Боже, так когда-то бежали последние врангелевцы из Крыма!" На что ей кто-то из наших резонно ответил: "С той лишь разницей, что теперь мы бежим обратно в Крым"».
Москва была растеряна, но деваться было некуда, поэтому на явно недружественное поведение союзника решили не обращать внимания. Несмотря на изгнание наших военных специалистов, поставки новейшего советского оружия в Египет не только продолжились, но и существенно увеличились.
Заместитель заведующего международным отделом ЦК КПСС Анатолий Черняев писал в своем дневнике 15 июля 1972 года: «Анвар Садат в прошлое воскресенье объявил, что он требует немедленного отзыва советских специалистов и всех советских военных из Египта — в знак протеста, что ему не выдали обещанное на последних переговорах с Брежневым в Москве, а именно наступательное оружие, истребители-бомбардировщики СУ-17. И началась суматоха. Уговорили приехать в Москву Сидки — премьера Египта. И, думаю, уладили — в том смысле, что дали если уже не по самый локоть, то далеко выше пальца. Неделю назад был Асад — президент Сирии, этот умеренный и то вынудил наших фактически одобрить "военное решение" и немало получил».
Массированная советская помощь позволила Садату и Асаду к осени 1973 года решиться на реванш за поражение в Шестидневной войне. Причем Москву о грядущем нападении на Израиль они предупредили лишь в последний момент. «Война Судного дня» в октябре 1973 года началась успешно для арабской коалиции во главе с Египтом и Сирией, но затем Израиль перешел в контрнаступление.
Когда 16 октября первые израильские танки появились на западном берегу Суэцкого канала, в Каир с посреднической миссией срочно прибыл глава советского правительства Алексей Косыгин, безуспешно пытавшийся уговорить Садата согласиться на прекращение огня под эгидой ООН. Однако спустя три дня после отъезда Косыгина положение египетской армии стало настолько критическим, что президент Садат ночью вызвал к себе посла Виноградова и умолял его немедленно позвонить в Москву и договориться с американцами о скорейшем прекращении огня.
Мнительность, импульсивность и склонность к резким и необдуманным решениям были характерными чертами египетского лидера. К тому же он отличался неумеренным потреблением алкоголя, чем удивлял даже советских гостей. Заведующий международным отделом ЦК КПСС Борис Пономарев вспоминал, как летом 1971 года он вместе с послом Виноградовым приехал в загородную резиденцию Садата:
«Была жара 40 градусов. На столе стояла бутылка водки и лед. Это в жару-то! Он пригласил нас за стол и налил по полному бокалу. Мы только пригубили. А он на наших глазах выпил полный стакан водки, предварительно бросив туда лед».
«Пошли они к е…. матери!»
После завершения этой войны советские руководители стали смотреть на ближневосточную ситуацию более трезво. Дневниковая запись Черняева от 4 ноября 1973 года передает разговор Брежнева и Громыко о том, что делать дальше. Когда генсек сказал, что нужно «участвовать в переговорах», гарантировать границы Израиля и восстановить «по своей инициативе (…) в подходящее время дипотношения с Израилем», министр иностранных дел заметил, что «арабы обидятся». По свидетельству Черняева, в ответ Брежнев взорвался:
«Пошли они к е…. матери! Мы им предлагаем сколько лет разумный путь. Нет — они хотели повоевать. Пожалуйста! Мы дали им технику — новейшую, какой во Вьетнаме не было. Они имели двойное превосходство в танках и авиации, тройное — в артиллерии, а в противовоздушных и противотанковых средствах — абсолютное превосходство. И что? Их опять раздолбали. И опять они драпали. И опять завопили, чтоб мы их спасали. Садат меня дважды среди ночи подымал по телефону: "Спасай!" Требовал послать советский десант, причем немедленно! Нет! Мы за них воевать не будем. Народ нас не поймет. А мировую войну затевать из-за них — тем более не будем».
После неудачной для арабов октябрьской войны 1973 года отношения Москвы и Каира стали стремительно ухудшаться. Когда СССР категорически отказался за свой счет восстанавливать боеспособность египетской армии, как это было после Шестидневной войны, произошел окончательный разрыв. В 1976 году Садат денонсировал договор о дружбе и сотрудничестве 1971 года, заявив, что он якобы был ему навязан советской стороной. При посредничестве США он взял курс на примирение с Израилем.
Такой резкий поворот во внешней политике позволил Египту к 1982 году вернуть себе контроль над Суэцким каналом и Синайским полуостровом, но самому президенту Садату стоил жизни. В октябре 1981 года его застрелили офицеры-фундаменталисты прямо на трибуне во время военного парада в честь восьмой годовщины начала арабо-израильской войны 1973 года. Преемником Садата стал вице-президент Хосни Мубарак, правивший страной вплоть до революции 2011 года. Он сохранил мир с Израилем и ориентацию на США, но смог помириться с другими арабскими странами и вновь наладить контакты с Москвой. Во многом благодаря Мубараку между Россией и нынешним Египтом установились ровные и дружественные отношения, без той тягостной зависимости друг от друга, что существовала во времена Хрущева и Брежнева.
Для нашей страны уход из Египта в середине 1970-х годов имел одно важное последствие, которое проявляется до сих пор. После разрыва с Каиром единственным союзником СССР на Ближнем Востоке осталась Сирия. Из опасений потерять и эту страну Москва нередко шла на поводу у ее бессменного лидера Хафеза Асада.
Бывший заместитель министра иностранных дел СССР и России Анатолий Адамишин в книге «Разные годы. Внешнеполитические очерки» опубликовал свои старые дневниковые записи.
«Сами не зная как, влезли со своими железками, а главное — людьми в самое пекло. Три тысячи наших солдат с зенитными расчетами находятся в Сирии в беззащитнейшей и опаснейшей ситуации... Можно понять главу Сирии Асада — ему нужны заложники. Но нам-то это все зачем? Ради любви к соперничеству с США?» — писал Адамишин в 1984 году.