Великая русская революция: как начиналась, во что вылилась и сколько ее в нас сейчас
Дата, которую невозможно обойти, — 100-летие падения монархии в России. 2 марта 1917 года. По нашему календарному стилю 15 марта. Последний русский император Николай Второй вынужденно отрекся от престола. Так закончилось самодержавие. Для России это был многовековой уклад, при котором мы стали самым крупным государством мира, особой многонациональной цивилизацией, самой мощной державой Европы, усиленной бескрайними пространствами Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока. 1917 год стал не только годом падения самодержавия, но и годом Великой русской революции, главный результат которой — образование государства доселе неслыханного типа — Союза Советских Социалистических республик, СССР. Родовые муки были тяжелыми. Мечтая о рае на Земле, греха на душу революционеры взяли много. Как раз об этом в столетнюю годовщину отречения императора говорил Святейший Патриарх Кирилл. "Не вдаваясь в детали этого трагического события, скажем только, что никакие усилия, направленные на построение счастливой, справедливой, обеспеченной жизни, не могут принести плода, если связаны с преступлениями и страданиями. Наверное, те, кто принуждал государя императора к отречению, думали: вот уйдет с российского престола царь, полностью дискредитированный враждебными силами, потерявший авторитет в обществе, и придут другие — умные, интеллигентные, образованные, европейски просвещенные, те, кто произносил блестящие речи в тогдашнем парламенте, в Государственной Думе. И эти ораторы, негодовавшие праведным гневом против императора, полагали, как только им в руки дана будет власть, наступят новые времена, и Россия будет жить счастливой жизнью. Мы знаем, что отречение государя императора и приход к власти иных сил ни к чему подобному не привели. Те, кто забрал власть у царя, отдали ее еще более радикальным силам, и мы знаем, чем закончилась эта трагедия", — отметил Патриарх. Патриарх Кирилл говорит о революции именно как о нравственной трагедии и призывает в столетнюю годовщину извлечь главный нравственный урок: грех не путь к счастью. "Сегодня мы подводим итог тяжелейшему столетию. При всех достижениях нашего народа в науке, искусстве и иных областях никогда из нашей памяти не уйдет эта национальная трагедия. Но хранить в памяти недостаточно — нужно делать выводы. Бог отступает и предает нас в наши собственные руки, если своей жестокостью, злобой, ложью мы пытаемся построить счастливую жизнь", — подчеркнул глава РПЦ. Все так, но нельзя и отрицать, что Великая русская революция стала продолжением общемирового поиска лучшего, более справедливого жизненного уклада. Европейская мысль после эпохи Возрождения пришла к тому, что организация общества может быть рукотворной. Как результат стали появляться всевозможные проекты — тогда это были утопии — но все же варианты новых форм государства, где царит справедливость. На этом фоне революция 1917 года стала одновременно и продолжением интеллектуального поиска, и самой масштабной в истории человечества практической попыткой реализовать мечту на всем земном шаре. Конечно, это был романтический порыв и то, столь знакомое, прямо-таки мистическое внутри нас, когда "мы за ценой не постоим". А это уже и жертвы, которые воспринимались как жертвенность. Смешалось многое, но энергию революционеры раскочегарили колоссальную. Осмыслить произошедшее не сгоряча спустя сто лет уже пора. Задача при этом — использовать энергию нашей революции и сегодня в мирных целях. Одному человеку, конечно, это не под силу. И как часть общей мозговой атаки телеканал "Россия 1" готовит несколько проектов. Среди из них — документальный фильм, который пока в работе, "Великая русская революция". Продюсер — Саида Медведева, режиссер — Светлана Родина. Лента, конечно же, о трагедии России, которая к началу 1917-го оказалась, с одной стороны, в состоянии тяжелейшей войны с Германией, а с другой, — в условиях полного внутреннего хаоса. Государство было похоже на расстроенное пианино, к клавишам которого пытаются дотянуться все, и при этом каждая струна звучит с другой не в лад. Государь император оказался неспособен соответствовать той центральной роли, что предполагала сама система самодержавия. Точно об этом писал Блок: "Император Николай Второй упрямый, но безвольный, нервный, но притупившийся ко всему, изуверившийся в людях, задерганный и осторожный на словах, был уже "сам себе не хозяин". Он перестал пронимать положение и не делал отчетливо ни одного шага". Церковь, надо сказать, тоже утратила влияние и в условиях общественного кризиса, не смогла исполнять свою функцию нравственного камертона для общества. Репутация ее была подмочена и Григорием Распутиным — набожным мужиком, ставшим для императорской фамилии чуть ли не членом семьи. Ему государыня Александра Федоровна доверяла даже важные кадровые решения. "Царица доверяла ему слепо, и он сплеча решал насущные, а порой и секретные государственные вопросы. Через государыню Распутин правил государством", — писал князь Юсупов. Что же до самой Церкви, то Солженицын ее роль в те времена сжато определил так: "В дни величайшей национальной катастрофы России Церковь и не попыталась спасти, образумить страну". Как результат в безверие стало впадать даже крестьянство. Петроградские рабочие ушли в забастовки. Из-за проблем с подвозом возник дефицит хлеба. Город наводнили солдаты-дезертиры. Всем казалось, что препятствие к счастью — лишь царь. Крупный бизнес — промышленники — активно желал иметь в государстве более весомую роль, но государственная система этого не позволяла, так что и предприниматели оказались против царя. Наконец, генералитет просто-напросто государя императора предал. Настроения в пользу отречения в армейском командовании стали доминировать. Популярным идеалом было, "как в Европе". К концу февраля раскололась и Государственная Дума, фактически перестала существовать. Либеральные депутаты образовали Временный комитет под председательством Родзянко. Депутаты-социалисты и меньшевики сформировали Петроградский Совет. Обе группировки заседали в Таврическом дворце, но в разных помещениях. Двоевластие. 27 февраля по старому стилю императрица телеграфирует царю: "Революция приняла ужасающие размеры. Известия хуже, чем когда бы то ни было. Уступки необходимы". Однако 28 февраля император Николай Второй не нашел ничего лучше, как сесть в свой сине-золотой поезд и отправиться на фронт, в Ставку. Не доехал. Особый комитет Госдумы загоняет императорский поезд на станцию Дно в Псковской губернии и отправляет к самодержцу делегацию. Ультиматум — отречься. Самым ярким из тех парламентеров был, конечно, депутат Александр Гучков — председатель Военной комиссии Временного комитета Госдумы. Сын француженки с репутацией бретёра и авантюриста. Блестящий оратор. В молодости — доброволец на стороне буров в войне против англичан в Южной Африке. В результате тяжелого ранения в бедро приобрел пожизненную хромоту. Позже все же двинулся в Македонию для участия в восстании против Османской империи. Затем Русско-японская война и японский плен. Вернулся в Петроград героем. В Первую Балканскую опять воевал с турками. Считал, что Николай Второй его лично обидел своим недоверием, а потому и лично мстил ему. Подписанное отречение из рук государя было для Гучкова сладостным. Собственно, такова краткая фабула событий. После отречения пало и само самодержавие. Фактическим главой государства — премьером вроде как республиканского правительства — становится князь Львов. Беспомощный. На самом же деле и республики не получилось. Россия стала ничем. Государством без формы. Жизнь в стране идет под откос. Ленин, вернувшись из эмиграции, ставит цель перехватить слабую власть, что и случилось по старому стилю 25 октября. Обо всем этом в нашем фильме будет куда подробнее и интереснее. Штурм Зимнего оказался прозаично прост. И никто на кованые ворота дворца не лез. Все прошло тихо. Премьера фильма планируется к столетию прихода Ленина к власти, в ноябре. А в эти дни мы отмечаем события, которые всегда назывались Февральской революцией, кульминация которой — падение самодержавия в России, и уместно вспомнить Александра Исаевича Солженицына, ведь он, собственно, — первый, кто темой стал заниматься скрупулезнейшим образом. Оценки Солженицына, его мысли про предательство элит в канун нашей революции, в общем-то, известны. Хотелось бы выделить другую мысль Александра Исаевича, столь актуальную для планеты, с провидческим забросом буквально в наши дни. "Российская революция с ее последствиями оказалась событием не российского масштаба, но открыла собою всю историю мира ХХ века, как французская открыла XIX век Европы, смоделировала и подтолкнула все существенное, что потом везде произойдет. В нашей незрелой и даже несостоявшейся февральской демократии пророчески показалась вся близкая слабость демократий процветающих. Их неумелая беззащитность против террора", — писал Солженицын.
