Подарочный напор

15 декабря президент России Владимир Путин и премьер-министр Японии Синдзо Абэ договорились о том, что эксперты начнут консультации о совместной хозяйственной деятельности двух стран на четырех Курильских островах. Специальный корреспондент “Ъ” АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ, отмечая, что эта новость потрясла воображение японских журналистов, сам был впечатлен другой историей — про Ангелину, Владимира Путина и кимоно. Российский президент с прибытием в японский город Нагато, как ни странно, задерживался. Хочется даже сказать, что на него это не похоже. Премьер-министр Японии Синдзо Абэ был уже здесь, у себя на родине, куда пригласил Владимира Путина в виде особого одолжения, и нервничал в ожидании. Когда оно стало, очевидно, невыносимым, он поехал на кладбище. Речь не шла ни о чем апокалипсическом: премьер-министр решил навестить могилы родственников. В это время в пресс-центре, который располагался в той же гостинице, где должны были рано или поздно начаться (впрочем, было ясно, что рано не начнутся) переговоры Владимира Путина и Синдзо Абэ, происходили драматичнейшие события. Дело в том, что тут журналистов радушно принимала молодая женщина, которая живет в Нагато. Она демонстрировала заготовки, сделанные в основном японскими школьниками для русских гостей: японские сладости, котлетки сментайко, вагащи, вафли с зеленым чаем, русский хлеб… И все были ей благодарны. Потом она вдруг достала красиво упакованный пакет с кимоно, на котором было написано по-японски «Владимир Владимирович Путин». Утолившие было свой голод с помощью пирожных и бургеров со знаменитыми нагатовскими куриными шашлычками журналисты жадно набросились на эту молодую женщину, Ангелину Гогаринову, чтобы удовлетворить другой голод, информационный. Ангелину сняли все томившиеся в пресс-центре телеканалы, разговорило радио. Дело довершили пишущие журналисты: дама, а по виду девушка, с кимоно стала звездой. Надо сказать, что свалившаяся слава не обременяла ее. Она с достоинством несла свой крест и снова демонстрировала камерам упаковку с кимоно, подчеркивая длинным красивым ногтем с фиолетовым маникюром фамилию своего кумира, выведенную фломастером черного цвета на белом кимоно. Повторяю, она держалась очень хорошо. Только один раз, возле автомата с кофе, я услышал ее вздох: — Блин, только бы передать… Еще через несколько минут она уже переминалась с ноги на ногу в пуле фотографов, которые должны были снимать начало переговоров российского президента и японского премьера. Здесь ее наконец и догадалась спросить сотрудница пресс-службы президента России: — А вы кто? Ангелина лихорадочно пожала плечами: она даже не поняла, кажется, вопроса, мыслями она была очень далеко — там, на первом этаже, где скоро должны были наконец-то начаться эти переговоры. — Как вы сюда попали? — второй вопрос она все-таки услышала и даже покраснела: — Я? Совершенно случайно! Я письма писала, а мне никто не отвечал… я должна была сюда попасть! И я уже отчаялась, а потом один человек, я его даже не знаю, честное слово!.. С его помощью и попала!.. Пожалуйста! Мне надо передать кимоно! Эта достойная дочь лейтенанта Шмидта, конечно, никуда не попадет, подумал я. Но попытка была хорошая. В конце концов приехал Владимир Путин. Его встречали кроме Синдзо Абэ парламентарии города Нагато. Они заметно нервничали. Кто-то переминался, у кого-то подозрительно подрагивало колено, кто-то так активно разминал свой носовой платок, словно намеревался достать оттуда по крайней мере яйцо…. Кто-то тайком проверял, да не пахнет ли у него изо рта не так… В общем, есть такая пятнадцатиминутка с участием мистера Бина, когда английские парламентарии, выстроившись в ряд, ждут свою королеву… Было до боли похоже… Когда Владимир Путин поздоровался со всеми и коротко переговорил, начались двусторонние переговоры. Господин Абэ три раза за пару минут сказал про горячие источники, которые предстоят Владимиру Путину после этих переговоров. Он настаивал, что, как бы ни устал Владимир Путин, он на этих источниках обязательно вернется к жизни. Японскому премьеру, видимо, нравилось, что эти источники, его собственная придумка, обязательно станут хитом политического сезона и он, конечно, гордился, что он все так задумал, и вот оно удалось, и исполняется, и становится былью… В общем, заманивал… Господин Путин благодарил за горячий прием, за горячие источники и говорил, что он, конечно, отдохнет, но лучше бы не уставать… Переговоры продолжались в закрытом режиме, и примерно через час в пресс-центре вдруг появились пресс-секретарь президента Дмитрий Песков и министр иностранных дел Сергей Лавров. Журналисты оживились, а кто-то даже вскрикнул. Я понял, что это она. — Господи! — звонко шептала Ангелина.— Дмитрий Сергеевич! Сергей Викторович! Сергей Лавров в это время уже доносил до журналистов свое видение ситуации в регионе в свете двусторонних отношений. — Дмитрий Сергеевич! — приблизилась Ангелина к господину Пескову.— Можно с вами сфотографироваться?! — Да. Но не сейчас…— мягко, но твердо остановил он ее. — Ой, конечно! — воскликнула она.— Но надо же!!! И она уже спрашивала у меня: — А что если Дмитрию Сергеевичу кимоно отдать?! Я пожимал плечами. — Ой…— вздыхала Ангелина.— И это все со мной!.. Ей все-таки не очень везло, как и журналистам. Сергей Лавров говорил минут десять, и журналисты потом, сбившись в кучки по интересам, тщетно пытались понять о чем. В главном сходились все: о Курилах не сказал ни слова. А Ангелина не смогла сфотографироваться даже с Дмитрием Сергеевичем. И через минуту я видел, как ее усадили за стол двое сосредоточенного вида мужчин. Видимо, этим все и должно было закончиться, подумал я. А все-таки как-то жаль… Да, я вдруг испытал странные чувства — примерно такие же, как при прощании на перроне вокзала с девушкой, с которой удалось пережить бурный краткосрочный курортный роман… Говорили они между тем громко. — Да, может быть, я верю в сказки!..— повторяла этим людям Ангелина.— Но вот же Дмитрий Сергеевич!.. Он же был рядом!.. И я все равно верю!.. А хотите, я могу это кимоно вам передать?! — Нам не надо! — испуганно сказал один из этих людей. — Ну и зря! — она все равно смотрела на него, мне казалось, благодарно. Я вздохнул с облегчением. Ангелина и здесь была уже за главную. — Понимаете,— сказал ей этот человек,— я сотрудник посольства… — Вот! — обрадовалась она. — Формат не тот,— он, по-моему, был даже расстроен.— Если бы это была встреча с гражданами у президента, то можно было бы попробовать отдать это ваше кимоно… А то ведь это переговоры на высшем уровне… — А вы понимаете, что я рядом с Дмитрием Сергеевичем стояла? — с неожиданной суровостью вдруг спросила его Ангелина. — В общем, я сейчас согласую с послом… и может, заберем у вас это кимоно, да и все… запишите мой телефон… — Лучше вы мой запишите! — воскликнула она.— Я так хочу быть полезной Родине!.. — Скучаете по стране? — дрогнувшим голосом вдруг спросил он. — Да я часто там бываю!..— махнула она рукой. — А-а-а…— разочаровано произнес он и поскучнел. Он уже, наверное, корил себя за то, что так расчувствовался. — Могу в посольстве работать! — оживилась Ангелина.— Главное, чтоб для страны… Он молчал. Он, наверное, не умел так быстро менять направление мысли. Он не поспевал за ней. Она уловила его смятение и воспользовалась им. — Я все равно не уйду, пока кому-нибудь не отдам! — пообещала она. Он ушел и вдруг вернулся через пять минут явно обрадованный. — Все, решили ваш вопрос! А, вот, звонят как раз!.. Да, можем же оформить как подарок?.. Да, как подарок от администрации Нагато!.. — Ну все,— обратился он снова к Ангелине.— Оформим как подарок от администрации Нагато в администрацию президента России! Там тоже оформят… Я же говорил!.. Соответствующим образом все оформим… — Давайте я лучше вам отдам! — взмолилась она.— Пожалуйста! Но он был уже непреклонен. Она вдруг заплакала. — Ну хоть фотографию подпишите! — вся в слезах попросила Ангелина. — Какую? — нахмурился он. — Вот… Мои дети… — А что… Попробуем…— пожал он плечами и ушел со второго этажа на первый, в зону переговоров. — От администрации Нагато…— вздыхала Ангелина.— Да туда, в эту… Как ее… администрацию по связям с президентом… От всех остальных администраций миллиард подарков приходит… Она сказала мне, что на фотографии — три ее сына. — Ну как нормальных мужиков воспитать в таких условиях? — спросила она. В глазах ее все еще стояли слезы. Ответить мне было нечего. И снова к ней подошел сотрудник посольства. — Где кимоно-то? — спросил он.— Давайте, я отнесу… а знаете, пойдемте со мной! На моих глазах с ним происходили, казалось, необратимые перемены. В хорошем смысле этого слова. И он ушел с ней туда, за кордоны японских городовых и личной охраны Синдзо Абэ, туда, куда не ступала нога журналиста. И это было поразительно. Она все-таки добилась своего. Но тем не менее не совсем. Мне было видно ее издалека. На каких-то совсем ближних подступах к красной зоне ее все-таки приостановили: потому что совсем остановить ее уже было немыслимо. Тем временем оттуда показался помощник президента Юрий Ушаков. День был настолько длинный и изнурительный, тягучий, как японские сладости щита-тсудзуми, готовящиеся из рисовой муки мочи-комо, что хотелось только, чтобы он наконец уже закончился. А Юрий Ушаков глуховатым голосом рассказал: Владимир Путин и Синдзо Абэ договорились, что эксперты России и Японии приступят «к согласованию условий о начале консультаций по совместной хозяйственной деятельности на Курильских островах». И вот это была новость, перед которой померкла было даже история с кимоно. Это, конечно, было не о потере российского суверенитета над четырьмя островами. Но это то, чего раньше не было. Японцы в пресс-центре были необыкновенно взбудоражены. Они ходили по пресс-центру с опрокинутыми лицами, переспрашивали мельчайшие детали того, о чем сказал Юрий Ушаков, друг у друга и даже у меня. Главное, что их теперь интересовало: — Он сказал: на основании российского законодательства или японского? Я пытался докричаться до них: «Согласование. Условий. О начале. Консультаций». Но они не слышали. Они боялись поверить в свое счастье. И уже верили в него. Появилась Ангелина. То есть как появилась. Она брела по коридору. Она сказала, что кимоно все-таки унесли, кажется, в посольскую машину, а не отдали хотя бы Сергею Лаврову. Фотография детей тоже осталась у сотрудника посольства. В глазах у нее опять стояли слезы. Я не мог ее утешить. Что бы я сказал ей: такой уже это для всех нас тут оказался день.