Дмитрий Литвинский: Образ Путина для европейской публики
Проходя вечером по переходам парижского метро, зацепился взглядом за набранную на настенной афише фамилию российского президента. Неужели русские политики теперь баллотируются и во Франции?! На самом деле все гораздо проще. Проходя вечером по переходам парижского метро, зацепился взглядом за набранную крупным четким шрифтом на настенной афише фамилию российского президента. Яркая красная надпись взывала: «Проект Путин». Хотя выбранная цветовая гамма и революционная стилистика в духе Окон Роста Маяковского, совместно с формой лица одного из двух изображенных на афише персонажей, скорее вызывала ассоциации с другой российской политической фигурой. Сейчас, в период только что прошедших у французских республиканцев и вскоре намеченных у социалистов партийных праймериз, когда стены пестрят фотографиями французских политических деятелей, первой моей мыслью стало: неужели русские политики теперь баллотируются и во Франции?! Вторая же, ироничная, была связана с муссировавшимися слухами о роли российского президента в победе Трампа и сводилась к тому, как оперативно французские театральные маркетологи на нее среагировали… На самом деле все гораздо проще. Этот «коллективный Путин», как образ, давно уже живет в глазах европейской публики (фото: из личного архива)(увеличение по клику) «Проект Путин» или, как ее еще переводят «Путин как проект» – пьеса, с октября и до конца ноября идущая в одном из парижских театров. Постановка оформлена в форме разворачивающегося на сцене диалога между Владимиром Путиным и некоей Светланой, состоящим в оппозиции президенту прокурором из Сибири, которая высказывает Путину все, что она думает о нем лично и о происходящем в стране: о войне в Чечне, Норд Осте, Беслане, Болотной, убийстве Немцова, участии в сирийских событиях. Дополнительный градус действию придает намек на любовную линию между президентом и его политическим оппонентом, то ли оставшуюся в прошлом, то ли все еще медленно тлеющую. Французский сатирический еженедельник Канар Эншенэ полагает, что пьеса позволит «за полтора часа понять о Путине все». Печально же известный Шарли Эбдо откликается на пьесу так: «В этом весь Проект Путин – театр настоящей жизни, выставляющий напоказ действия русского диктатора через вымышленное противостояние между самодержцем и генеральным прокурором, любовью его молодости, которой ничто не может помешать сражаться за справедливость. Все это электризует нервные клетки и позволяет, через образ диктатуры, ставить вопросы и перед нашими демократиями и за несколько месяцев до выборов косвенно напоминает нам, о наличии среди нас ставленниц русского царя, которые дорого бы дали, чтобы оказаться в президентском кресле» (прим. автора – видимо, это более чем прозрачный намек на лидера Национального фронта Марин Ле Пен). Трудно отрицать, что, с коммерческой точки зрения, момент для выхода пьесы оказался более чем удачным. Привлечению внимания способствовали и наделавший во французской прессе много шума отказ российского президента провести двустороннюю встречу со своим французским коллегой (о чем стало известно как раз в начале октября), и отмененое, в связи с этим, участие В. В. Путина в официальном открытии нового здания русского духовно-культурного центра 19 октября. Отметим, что для авторов пьесы момент благоприятен еще и в том смысле, что уже через несколько месяцев шутки на тему российского президента могут стать гораздо менее востребованными и, уж точно, гораздо менее конкурентоспособными в медийном поле. В прошлые выходные, по итогам партийных праймериз правых, на первый план борьбы за президентский пост весной 2017 выдвинулся Франсуа Фийон, у которого, как пишет пресса, с Путиным достаточно неплохой личный контакт. По российским связям второго основного участника будущей президентской гонки – Марин Ле Пен, не прошелся только ленивый. Очевидно, что двумя основными кандидатами в предвыборной дискуссии станут лица, к российскому президенту вполне лояльные. Но вернемся к пьесе. Ее автор Хьюг Лефорестье играет также и роль своего персонажа. В интервью он рассказывает, что «идея написать пьесу о Путине возникла у него, когда он понял, что практически каждое западное издание хоть раз выпускало номер с российским лидером на обложке и заголовком «Самый могущественный человек в мире»». Как пишет сайт русской службы RFI, автор признается, что до того, как задумал спектакль про Путина, он «ничего не знал о России и никогда там не был. Однако, как только в его голове появилась идея пьесы, он прочел практически все существующие на французском языке книги о России и ее президенте, а также некоторые издания на немецком и английском». Для европейского автора, почитавшего, что пишут о российском президенте европейские же газеты, и написавшего на этом основании пьесу, признание столь же забавное, столь и показательное. Можно сказать, что «Проект Путин» дает яркую иллюстрацию того, как образ ведущего политического деятеля создается, в целом, из пересказов общих мест, не принимая при этом во внимание реалии той страны, о которой идет речь, и за судьбы демократии в которой автор переживает. Вряд ли кто будет отрицать, что после Крыма образ симпатичной женщины-прокурора в российском коллективном бессознательном связан с чем угодно, только не с оппозицией. Интересна пьеса вовсе не откровениями, почерпнутыми из газет. Бытующие в России образы Меркель или Трампа тоже, зачастую, опираются на газетные штампы, не имея с реальными живыми людьми ничего общего. Здесь важно не то содержание, которое сегодня в европейской общественной драматургии вкладывается в образ Путина, а то, что образ этот – этот «коллективный Путин», – давно уже живет в глазах европейской публики своей отдельной, самодостаточной жизнью. Для западного обывателя, политика или журналиста Путин стал некой абстрактной самостоятельной смысловой фигурой, которая концентрирует в себе коллективные страхи, комплексы, опасения, или надежды. Образ этот обладает более чем насыщенной собственной судьбой, неизбежно оторванной от жизни реального прототипа. Он стал тем, что французский же философ Жиль Дилез когда то назвал «концептуальным персонажем». Очевидно, что не всякому политику случается приобрести еще при жизни статус коллективного символа. Из европейских политических деятелей можно сослаться, пожалуй, лишь на Наполеона, Сталина, ну и, чего уж там, Гитлера. Все трое давно и успешно фигурируют в роли образов для театральных постановок, создающих атмосферу ремейков исторических событий. Чтобы не быть голословным и, не выходя за рамки российского театрального репертуара, сошлемся лишь на «Наполеона в Кремле» Владимира Малягина или «Адъютаншу его императорского величества» Иржи Губача. На «Мой друг Гитлер» Мисимы или «Майн Кампф» Табори. На булгаковский «Бутум» или «Сталин. Часовщик» уже упомянутого Малягина. В каком-то смысле, присвоенный им символический статус можно сравнить с распределением ролей в итальянской комедии дель арте. Каждому персонажу заранее, раз и навсегда, определен набор определенных черт характера, или как теперь говорят – маркеров. В этой комедии масок, где Наполеон обычно символизирует взлет и разрушенные романтические амбиции, Гитлер – закомплексованного психопата, а Сталин – тирана-параноика, Путину была распределена маска расчетливого зла. В отличие от остальных упомянутых выше персоналий, всех ныне покойных, стоявших во главе громадных перемалывавшихся войнами армий, и, в значительной степени, этим и приобретших свой глобальный статус, на политическом счету российского президента жертв, приписываемых ему западными медиа, нет. Очевидно, что такая самостоятельная жизнь западного «коллективного Путина» – признак, что живой Путин, в отличие от многих других представителей политического истеблишмента, как мировой политик, безусловно, состоялся. «Проект Путин», даже как название, взывает к своему персонажу как к жертве, призрак которой нависает над Европой. Безусловно, что в этом смысле и в этом Путине, как говорит сам автор пьесы: «есть что-то замечательно шекспировское». Дмитрий Литвинский, адвокат (Франция)
