«Режим надо просто уничтожить»

«Лента.ру» продолжает цикл публикаций, посвященных революционному прошлому нашей страны. Вместе с российскими историками, политиками и политологами мы вспоминаем ключевые события, фигуры и явления тех лет. Об анархистах и их роли в событиях 1917 года «Ленте.ру» рассказал доктор исторических наук Александр Шубин. «Лента.ру»: Что собой представляло российское анархистское движение перед февралем 1917 года? В чем состояла его идеология и как строились взаимоотношения с западными анархистами? Александр Шубин: К этому времени в мировом масштабе весь спектр анархистских движений уже сформировался — естественно с участием российских анархистов. В первую очередь, это такие имена как Бакунин и Кропоткин. К началу ХХ века доминирующей стала анархо-коммунистическая концепция Кропоткина. Анархо-коммунисты выступали за превращение земли и фабрик в общую собственность, — точнее, отрицали собственность как таковую. Анархисты выступали за минимальное или отсутствующее принуждение в отношении отдельного человека. Другие идейные течения — анархо-индивидуалисты или анархо-коллективисты, чья идеология была ближе к идеям Бакунина, ушли из мейнстрима, оставив доминирующее положение анархо-коммунистам. Главный вопрос, который разделял анархистов — как добиваться цели? Наиболее радикальным участникам движения теоретические тонкости были не очень близки. Они считали, что существовавший режим надо просто уничтожить. Отсюда — терроризм, иногда даже безмотивный, направленный против средних слоев населения, а не государственных структур. Если же говорить о другом крыле, то здесь идея заключалась в необходимости попробовать осуществить на практике мирным путем какие-то конструктивные формы самоорганизации. На первый план тут выходили идеи кооперации, главным выразителем которых был А.М. Атабекян. В целом они соответствовали настроениям Кропоткина, который от радикализма прошлых лет именно в эти годы переходит к более эволюционным взглядам. Он считал, что нужно развивать все, что содействует свободе и солидарности людей, развивать все формы общественного альтруизма: в этике, в кооперативных формах, в различных формах самоуправления. Имел влияние и анархо-синдикализм. Его сторонники предполагали, что путь к анархическому коммунизму ведет через синдикаты — самоуправляющиеся профсоюзы, которые ведут жесткую борьбу с капиталом, и, в конце концов, выбрасывают капиталистов с производства. После этого синдикаты организуют свободный коммунизм без принуждения — анархический. То есть, все течения имели явный антикапиталистический настрой? Все они были антикапиталистами и антигосударственниками. Вообще любой анархизм антикапиталистичен и антигосударственнен, вопрос в том, как организовать некапиталистическое, негосударственное общество. Кропоткин, между тем, пришел к относительному принятию государства как промежуточного этапа. Да. Все анархисты выступают за то, чтобы в итоге государства не было, вопрос только в том, вытесняются ли оно эволюционно, через создание альтернативного сектора, который постепенно охватывает все общество, или это происходит одномоментно, посредством уничтожения, взрыва, восстания. Кропоткин изначально ставил на восстание, но постепенно действительно перешел к эволюционизму. К моменту начала революции в 1917 году на территории России анархизм был не очень развит, поскольку те, кто проявили себя во время событий 1905-1907 годов, либо оказались под арестом, либо в эмиграции. Остались лишь небольшие группы интеллектуалов. Это стало следствием репрессий царского режима. Когда произошла революция, количество анархистов очень быстро выросло — с сотен до десятков тысяч. Вернулись из эмиграции видные деятели анархизма — Кропоткин, Волин (Эйхенбаум) и другие. Некоторые заметные анархисты вышли из тюрем — например, Нестор Махно и ведущий теоретик его движения Петр Аршинов. Многих привлекла радикальность и последовательность анархистских взглядов, максимализм решений. Анархизм был этим силен: он предлагал мир сразу без всех тех недостатков, которые наблюдались вокруг. Простые решения? Не всегда простые, но всегда «максимальные». Анархизм, если он когда-нибудь победит, то будет последним политическим строем, может быть, перед Царствием Божьим на Земле, если таковое случится. Он предлагает нам общество максимально культурных, максимально справедливых людей. В этом отношении либерализм — такой очень-очень умеренный, разбавленный, непоследовательный, половинчатый анархизм. То же самое, в сущности, можно сказать о социалистах и коммунистах. В каких отношениях состояли анархисты с другими политическими движениями того периода? В 1917 году восстановилась сеть анархистских организаций, в большинстве городов возникли разных размеров анархистские группы и их федерации — такие как Союз анархо-синдикалистской пропаганды, Петроградская и Московская федерации анархистских групп. Но очень важную роль играли даже не организационные формы, — для анархистов это было не самым важным. Важнее были издания: «Анархия», «Буревестник», «Дело труда». Они выходили большими тиражами, и любой человек мог ознакомиться с идеями анархизма, пусть и в разных вариантах. Например, анархо-синдикалисты призывали идти в рабочее движение, создавать профсоюзы или фабрично-заводские комитеты — фабзавкомы, то есть, организовывать самоуправление в рамках предприятий. Что касается отношений с другими силами, то лучше всего анархисты относились к большевикам: те для них были наименее оппортунистичными сторонниками коммунизма, хотя и считавшими, что для достижения цели нужно использовать государство. Но это ведь должно было быть государство Советов, то есть самоуправление, похожее на то, что предлагали анархисты. Они выступали за Советы как органы самоуправления, а большевики — как органы государства. Нюанс вроде бы невелик. Должен сказать, что анархизм того времени проявил свою теоретическую слабость. Бакунин, например, не спускал таких фокусов соседям по идейному спектру. Позднее анархисты поняли свою ошибку, и эмигрировавшие теоретики подробно описали, в чем именно заключалась разница между коммунистическим государственничеством и анархистскими идеалами самоуправляющегося общества. Бакунин же заметил эти противоречия еще в полемике с Марксом. И Ленин впоследствии подтвердил правоту этого различия, когда писал, что в отличие от анархистов Маркс — централист, он выступает за управление обществом из единого центра. Что было неприемлемо для анархистов... Это должно было быть неприемлемо для анархистов, но они этого на тот момент не поняли. К слову, анархисты были не против индикативного, добровольного планирования. Марксисты же говорили: «Ну, наверное, оно будет добровольным, все же будут понимать, что он правильное». Нюанс заключался в том, что для марксистов централизм был важнее добровольности и самоуправления. Но в 1917 году Ленин еще не сделал выбор между самоорганизацией масс и принуждением их к выполнению принятых центром решений. Он сделает его позднее, весной 1918 года. Но весной 1917 года анархисты и большевики действуют единым фронтом. Анархисты говорят: «Большевики — это такие несколько оппортунистичные, но анархисты», коммунисты говорят: «Анархисты — славные ребята, но у них бардак, а у нас дисциплина», и это было правдой. По этой причине многие анархисты, для которых важнее было дело борьбы за коммунизм, а не теоретические нюансы, потом уйдут к коммунистам и сделают у них приличную карьеру. Анархист Шатов станет заместителем наркома — хотя и не переживет сталинский террор. Из бывших анархистов выходили даже некоторые деятели НКВД, — например, Ягода. Что происходит дальше в 1917-м? Анархисты ведут свою пропаганду, а большевики — организуются. Анархисты в тот период отличались слабой организацией, раздробленностью, многообразием... И атомизацией. Да, они были очень атомизированы, но это касается городских анархистов, а помимо них были и сельские. Один из них крайне важен для всей истории анархизма: Нестор Махно. Вернувшись из каторжной тюрьмы, он занялся тем же, чем занимались большевики — пользуясь своим авторитетом, взял под контроль Совет. Теоретически он был довольно слабо подкован, и определял себя как анархист бакунинско-кропоткинского толка, — то есть, не понимал разницы между взглядами этих двух идеологов. Впрочем, как и большинство анархистов того времени. Махно критиковал городских анархистов за их неорганизованность, а сам подбирал власть (даром что анархист), укреплял ее. Также он возглавил профсоюз с вооруженной составляющей. С предпринимателями Махно договаривался так, что они не могли отказаться, но при этом выстраивал систему, где опирался на крестьянские общины и местный рабочий класс: район его действий хотя и был сельским, но весьма насыщенным промышленно. Он раньше Ленина поделил у себя в Гуляй-поле землю, повысил расценки для рабочих, но сделал так, чтобы и предприниматели не разорились. В целом на своей территории он создал то, что потом назвали «социальным государством». Первой системой социального государства и регулируемого индустриально-аграрного общества был советский НЭП. Он является продуктом ленинской мысли в той же степени, в какой и продуктом сопротивления Ленину. Здесь, стоит отметить, роль Махно тоже велика. Именно его сопротивление и деятельность других повстанцев заставили Ленина отступить от военного коммунизма к этой плюралистичной модели управления в 1921 году. Но вернемся в 1917 год. Да. Анархисты ожидали, что по мере углубления революции массы их поймут и свергнут любое государство. Анархо-синдикалисты приобрели большое влияние в фабзавкомах и выступали за то, чтобы они брали управление производством в свои руки. Такие лидеры как Шатов и Жук в петроградских фабзавкомах были популярнее большевиков. Здесь, как и в случае с Махно, элемент личной харизмы был очень важен. Но причина увеличения их влияния была и в ясном взгляде анархистов на то, что нужно делать, как строить социализм: мы, фабзавкомовцы, должны брать предприятия в свои руки, работать с буржуазией, а если она начинает что-то саботировать, то работать самим. Эта идея нравилась и многим большевикам. В ноябре 1917 года ленинский декрет о рабочем контроле вырабатывался вместе с анархистами и в большой степени был анархо-синдикалистской мерой. Лидеры анархо-синдикалистов потом пошли разными путями. Шатов и Жук в 1918 году ушли к коммунистам, а Максимов и Шапиро стали яростными критиками коммунизма. Перу Максимова принадлежит книга «Гильотина за работой», разоблачающая сталинские репрессии и опубликованная задолго «Архипелага ГУЛАГ» Солженицына. По теоретическому осмыслению она превосходит «Архипелаг»: как теоретик Солженицын никакой, а Максимов дал некоторое обобщение, объяснил, каким образом из бюрократической диктатуры вытекает террор. Он был довольно сильным теоретиком, и не только в плане критики советского режима. Когда говорят о «философском пароходе», перечисляют разных замечательных интеллектуалов, но почему-то забывают о Максимове, высланном тогда же. Политический анархизм пережил свой звездный час в июле 1917 года, когда три сюжета наложились друг на друга. Временное правительство решило атаковать анархистов и отнять у них особняк Дурново, которые они захватили в начале революции (помещения тогда захватывали разные организации). Особняк анархисты сдать отказались, произошел штурм, погиб один человек. Это событие вызвало возмущение среди рабочих и даже забастовку солидарности с анархистами. Для большевиков это было очень опасным фактором. Получается, что рабочие — обездоленные, в тяжелой ситуации — уходят от большевиков к анархистам. А большевики как раз незадолго до этого опозорились, отменив под давлением властей намеченную на 10 июня демонстрацию. Это стало для партии тяжелым ударом, самые радикальные ее члены порвали партбилеты, обвиняя Ленина в оппортунизме. Ленин был умелым политическим тактиком, он понимал, что большевиков из-за этой демонстрации могут просто разгромить, но у него не было шансов повторить такую уступку властям второй раз. Потому что в таком случае большевики гарантированно потеряли бы имидж радикальной силы. 2 июля анархисты, Троцкий, который тогда был социал-демократом-межрайонцем, и некоторые большевики накрутили солдат Первого пулеметного полка против Временного правительства, начавшего наступление и требовавшего от солдат Петроградского гарнизона направить команды на фронт. На следующий день пулеметчики по инициативе анархиста Солнцева (Блейхмана), его товарищей и некоторых наиболее рьяных большевиков (действовавших без санкции ЦК) вышли на улицу с лозунгом «Долой министров-капиталистов». На 4 июля была назначена манифестация, которая должна была смести Временное правительство. Смести его, правда, не получилось бы, потому что как раз тогда же оно распалось: 2 июля кадеты сами вышли из него. Для революционных действий обстановка была благоприятной, а вот большевики оказались в растерянности: они этого всего не планировали. В итоге они приняли решение участвовать в манифестации и перехватывать инициативу. Анархистов в большой степени оттеснили, хотя они продолжали участвовать в этих событиях. Анархо-большевистская демонстрация, напутствованная Лениным в духе «дисциплина и осторожность», направилась к Таврическому дворцу требовать от Советов взятия власти. Все это закончилось столкновениями, поражением большевиков. Они частично ушли в подполье. Анархисты тоже пострадали, аресты коснулись и их. Влияние митинговых вождей уменьшилось. Затем, в результате выступления Корнилова, ситуация вновь дестабилизировалась, все леворадикалы, включая анархистов, снова вышли из подполья. В октябре 1917 года анархисты поддержали свержение Временного правительства. Они не поддержали установление власти Совета Народных Комиссаров, но были готовы работать в структурах Советской власти и бороться за нее. На местах некоторые анархисты даже работали в ЧК, анархисты Ге и Карелин присутствовали во ВЦИК. В общем, в конце 1917 года у большевиков и анархистов был своего рода «медовый месяц»: анархистские газеты продавалась у входа в Смольный, и этому никто не препятствовал. Первые кризисные моменты наметились уже в январе 1918 года. Причины были следующие: Практика «красногвардейской» атаки на капитал показала, что большевики, опираясь просто на фабзавкомы, не могут выстроить систему планового управления экономики. Один фабзавком имеет одно мнение, другой — другое, с плановиками Совнаркома никто не согласен, самоуправление вступает в конфликт с марксисткой моделью. И Ленин сделал выбор в пользу жесткого планового управления. Полномочия фабзавкомов начали сворачивать, их подчинили пробольшевистским профсоюзам. Анархисты проиграли чисто количественно: даже те большевики, которые им симпатизировали, подчинились указанию своей партии. Кроме того, с переездом правительства в Москву, анархисты стали представлять серьезную угрозу для монополии большевиков на власть: там у них была целая сеть реквизированных особняков, превращенных в серьезные военные базы, набитые оружием и охватывающие Кремль со всех сторон. Монополия большевиков на власть размывалась, особенно после Брестского мира, когда левые эсеры перешли в оппозицию. Таким образом, образовались две вооруженные силы, оппозиционные большевикам, и весьма несдержанные в смысле бряцания оружием. Большевики разумно решили, что не нужно дожидаться пока они выступят вместе. В апреле 1918 года, то есть до восстания левых эсеров, произошло силовое разоружение анархистских баз, сопровождавшееся перестрелками, даже артиллерийским обстрелом… Около Кремля? В районе Бульварного кольца и на Малой Дмитровке. Анархисты были разоружены, но чекисты потом практически всех отпустили. Арестованы были только люди, которым можно было предъявить конкретные уголовные обвинения, да и то многих из них поймали не на этих базах. После этого анархисты в городах надолго оказались либо пропагандистами, либо террористами — если терпеть большевистский или белый режим становилось совсем невмоготу. В Москве анархисты прославились, когда в 1919-м году взорвали горком РКП (б). В сельской местности разворачивались массовые повстанческие движения. Выдвинулись крупные полководцы — Махно на Украине, Тряпицын на Дальнем Востоке, Новоселов в Сибири и другие. Махновское движение — самая серьезная для времен гражданской войны попытка создать социалистическую альтернативу военному коммунизму и провести преобразования, основанные на самоуправлении, на федерализме. Как складывались отношения анархистов с большевиками после 1918? Анархисты резко разделились. Некоторые, осознав организационное бессилие анархизма, примкнули к коммунистам и влились в РКП (б). Те, для кого анархистские идеалы свободы и самоуправления оказались важнее, пошли по пути все более жесткого сопротивления коммунизму, теоретической критики коммунизма как несоциалистического, некоммунистического, бюрократического течения. В общем, вернулись к Бакунинским временам. При этом некоторые противники большевиков боролись с ними методами пропаганды, а некоторые — вооруженным путем. Против вторых начался террор. В 1921 году пошла зачистка политического спектра. Анархисты, даже лояльные, но подозревавшиеся в том, что они снюхиваются с какими-то повстанческими элементами, попали под репрессии. В частности, был расстрелян известный анархист-пропагандист Лев Черный. Большевики всерьез боялись возрождения влияния анархизма в ходе волны восстаний 1921 года — ведь и во время Кронштадтского восстания анархисты имели там влияние. Большинство их, кроме тех, что были особенно лояльны советской власти, в 1921 году оказались под арестом. Была красивая история: когда в том же году умер Кропоткин, арестованных отпустили на его похороны под честное слово, и они вернулись. Власть в итоге решила не проявлять жестокость, и многих анархистов выслали в эмиграцию или дали уехать. Анархисты и за границей пропагандировали свои взгляды, оказав влияние на историю других европейских стран. Мировое анархистское движение обсуждало идеи Махно и Аршинова, Волина и Максимова. Шапиро был секретарем анархо-синдикалистского интернационала — Международной ассоциации рабочих (которая существует до сих пор). Особенно влиятельным в 30-е годы стало анархистское движение в Испании, и Махно писал его лидерам, предостерегая от союза с коммунистами. В ходе Испанской революции анархизм оказался более влиятелен, чем в Российской революции, но учитывал ее опыт.