«Со свержением монархии Церковь избавилась от позора…»
За давностью лет в российском обществе стало забываться, как Российская православная церковь, эстафету которой сегодня приняла Русская православная церковь, относилась к самодержавному правлению и последнему из Романовых — Николаю II. ИА REGNUM решило напомнить, что говорили в своих проповедях православные архиереи, разъясняя пастве политическую ситуацию, которая сложилась после появления 2 и 3 марта 1917 года «Акта об отречении Николая II от престола Государства Российского за себя и за сына в пользу Великого Князя Михаила Александровича» и «Акта об отказе Великого Князя Михаила Александровича от восприятия верховной власти». Речи высших иерархов приводятся по сборнику документов «Российское духовенство и свержение монархии в 1917 году» (М., 2006, «Индрик», составитель — М.А.Бабкин). Из проповеди к пастве викария Ярославской епархии епископа Рыбинского Корнилия (Попова), 3 марта 1917 года: «…Мы с вами словно грозой встревожены печальным известием о страшной междоусобной брани в Петрограде. Причиной всему царское правительство. Оно уже свергнуто волей народа, как не удовлетворявшее своему назначению и допустившее страну до голода и беспорядков. Государственная дума по требованию народа избрала новое правительство из представителей народа, чтобы это новое правительство вывело русский народ и русскую армию на путь победы и славы». Из проповеди викария Новгородской епархии епископа Тихвинского Алексия (Симанского) в Софийском соборе Новгорода, 5 марта 1917 года: «[В последнее время в России], с одной стороны, шла беспримерная в истории народов тяжелая война, а с другой, внутри совершались неслыханные измены со стороны тех, кто был призван царем в качестве ближайших сотрудников в управлении государством. …Постепенно воздвигалась между царем и народом все более и более плотная стена, которую намеренно строили те, кто желал скрывать от царя нужды и вопли народные. …Призывая всех к усиленной молитве о помощи Божией в настоящую годину грозного испытания, к объединению в духе христианской любви и мира, к спокойному подчинению новому правительству, возникшему по почину Государственной думы и облеченному полнотою власти для создания будущей мощи и счастья в дорогой родине…». Из поучения архиепископа Харьковского и Ахтырского Антония (Храповицкого) в Успенском соборе Харькова, 5 марта 1917 года: «…Меня спрашивают, почему я не отозвался к ожидающей моего слова пастве о том, кому же теперь повиноваться в гражданской жизни и почему перестали поминать на молитве царскую фамилию. Отвечаю, но отвечаю по собственному почину… Итак, от 28-го февраля по 3[-е] марта я ничего не говорил потому, что не знал, какова воля государя, которому мы присягали. Имя его по-прежнему возносилось в молитвах; 3 марта стало известно, что он отрекается от престола и назначает Государем своего брата; тогда 4 марта в собрании духовенства было выработано нами поминовение Михаила Александровича, как Российского Государя. Однако через час стал известен манифест об его отречении впредь до избрания его Учредительным собранием, если таковое избрание состоится. Вместе с тем новый государь повелел повиноваться Временному правительству… С этого момента означенное правительство стало законным в глазах всех монархистов, то есть повинующихся своим Государям русских граждан. И я, как пастырь Церкви, обязанный всегда увещевать народ свой повиноваться предержащим властям, призываю вас к исполнению сего долга теперь, то есть к послушанию Комитету новых министров и его главе… Теперь второй вопрос: почему не молимся за царей? Потому, что царя у нас теперь нет и нет потому, что оба царя от управления Россией отказались сами, а насильно их невозможно именовать тем наименованием, которое они с себя сложили. Если бы царь наш не отказался от власти и хотя бы томился в темнице, то я бы увещевал стоять за него и умирать за него, но теперь ради послушания ему и его брату мы уже не можем возносить имя его, как Всероссийского Государя». Из воззвания к пастырям и пастве епископа Екатеринославского и Мариупольского Агапита (Вишневского), 5 марта 1917 года: «Темные силы толкали Родину к гибели… И в эту годину испытаний Промыслу Божию, пути коего неисповедимы, угодно было указать дорогой Родине путь спасения, вверив судьбы России правительству из представителей народных в Государственной думе, которым прекрасно известны современные недуги и нужды нашего Отечества». Из речи епископа Полоцкого и Витебского Кириона (Садзегелли) в кафедральном соборе Витебска, 5 марта 1917 года: «…При стечении исключительных обстоятельств неожиданно зловещие мрачные тучи обложили весь горизонт великой России и разразилась над нами страшная гроза. С одной стороны наш внешний супостат еще не сломлен и гордо держит свою голову, а с другой — внутри государства появился горючий элемент, готовый разразиться страшным пожаром, зарево которого осветит всю необъятную Россию. Любящие родину и порядок, станем несокрушимой скалой вокруг Государственной думы и не дадим врагу злорадствовать над нами. Честь и слава нашей Государственной думе, что она из любви к отечеству приняла на себя в столь тяжелое время ответственную задачу водворить мир и порядок в нашей стране». Из обращения к духовенству епархии епископа Костромского и Галичского Евгения (Бережкова), не позднее 6 марта 1917 года: «Свершился великий переворот в Отечестве нашем: пала императорская власть. Таковы судьбы Промысла Божия! Призываю духовенство епархии подчиниться и признать Временное правительство, взявшее по воле народа и воинства всероссийского в свои руки управление страной». Из речи викария Ярославской епархии епископа Рыбинского Корнилия (Попова), не позднее 6 марта 1917 года: «…Сейчас мы слышали об отречении государя Николая II. Тяжелым крестом для России, для русского народа было его царствование: сколько крови пролито во время [Русско-]Японской и настоящей войны! И недаром же русский народ почитается всегда народом-страстотерпцем: он всегда безропотно нес на себе все невзгоды, он всегда нес неисчислимые жертвы за благо Отечества; русский народ отдавал всех своих сыновей и все свое достояние на защиту веры и отечества. Но особенно тяжело было русскому народу переносить унижение от врагов во время Японской и настоящей войны. Зная неподготовленность России они и нападали на нее: бессильному плохо живется, на него больше нападают. А до бессилия русский народ доведен был старыми правительствами. И не стерпел этих унижений русский народ и сознавши, что под правлением старого правительства он все равно не мог бы выйти победителем из настоящей великой битвы народов, несмотря на все свои жертвы на отечество, он взял теперь власть в свои руки под водительством нового Богом данного правительства…». Обращение архиепископа Тверского и Кашинского Серафима (Чичагова) к членам духовной консистории и благочинным города Твери «По вопросу о перемене государственного строя», 7 марта 1917 года: «Милостию Божиею, народное восстание против старых, бедственных порядков в государстве, приведших Россию на край гибели в тяжелые годы мировой войны, обошлось без многочисленных жертв и Россия легко перешла к новому государственному строю, благодаря твердому решению Государственной думы, образовавшей Временное правительство, и Совету рабочих [и солдатских] депутатов. Русская революция оказалась чуть ли не самой короткой и самой бескровной из всех революций, которые знает история. Поэтому долг и обязанность каждого православного гражданина Русской земли, во-первых, всемерно и любовно поддержать новую власть во всех ее начинаниях по водворению порядка и законности в городах и во всей стране, дабы Временное правительство могло скорее приступить к созыву Учредительного собрания, которое определит решение народное о новой форме правления в России, и довести великую мировую войну до победоносного конца, а во-вторых, всенародно вознести в храмах в ближайшее воскресенье, 12 марта, благодарение Господу Богу за предотвращение бесполезного, не допустимого в христианстве кровопролития и поддержания достойнейших русских людей, вошедших в состав нового Временного правительства во дни неожиданного переворота…». Из речи архиепископа Симбирского и Сызранского Вениамина (Муратовского) в кафедральном соборе Симбирска, 8 марта 1917 года: «…Совершилось величайшей важности историческое событие! Волей Божией наша дорогая и многострадальная Родина вступила на новый путь своей государственной жизни. Посему-то мы сегодня и собрались в этот величественный храм, чтобы помолиться и испросить у Господа Бога благословение на начало новой, свободной во всех отношениях жизни, дать при этом твердое обещание всецело подчиниться временному нашему правительству и в точности исполнять все его благие предначертания». Из проповеди экзарха Грузии, архиепископа Карталинского и Кахетинского Платона (Рождественского), 8 марта 1917 года: «Ныне мы переживаем великий исторический момент, равного которому по его тяжести и значению наша история, пожалуй, не знает. Тяжесть его — борьба с внешним врагом и внутренняя разруха. Значение — в замене формы государственного правления, в переустройстве жизни русского народа. Триста лет назад русский народ вручил свое самодержавие Михаилу Федоровичу Романову, под сенью одной из костромских обителей. Теперь он, почувствовав и сознав свою политическую и гражданскую зрелость, выразил желание взять самодержавие назад, а Царь исполнил это желание». Обращение к благочинным епархии епископа Енисейского и Красноярского Никона (Бессонова), члена IV Государственной думы, 10 марта 1917 года: «Я буду очень краток. Я не желаю стеснять ваше действование. Я призываю Вас только к работе успокоения страстей, «крайностей», и к работе, работе на пользу народа. Я полагаю, что в России должна быть Республика, но не демократическая, а общая, вообще Республика; в управлении участвуют все классы, а не одни «пролетарии». Английский образ правления, по-моему, наилучший [конституционная монархия], но он не для нас, не для России, в которой монархи не завоевали себе доверия. Кто бы ни был монарх — Михаил Александрович или Николай Николаевич — он окружит себя родными и близкими, опять пойдет «свое», камарилья». Из статьи епископа Уфимского и Мензелинского Андрея (князя Ухтомского) «Нравственный смысл современных великих событий», первая половина марта 1917 года: «…Я знаю, что совесть многих смущена, что многие души ждут ясных указаний того, вправе ли они отречься от прежнего строя. Не изменят ли они «присяге», признав новое правительство Государственной думы? По этому поводу для успокоения смущенных совестей я и хочу сказать несколько слов. Прежде всего должен сказать, что ни о какой «присяге» не может быть речи. Отречение от престола Николая II освобождает его бывших подданных от присяги ему… Теперь хочу сказать о той трагической катастрофе, которая постигла только что отошедший в область истории режим. Как могло это случиться? Что за причина, что Бог попустил сему быть? Мое мнение таково: это случилось потому, что режим правительства был в последнее время беспринципный, грешный, безнравственный. Самодержавие русских царей выродилось сначала в самовластие, а потом в явное своевластие, превосходившее все вероятия. …Самодержавие не охраняло чистоты православия и народной совести, а держало св[ятую] Церковь на положении наемного слуги. Церковь обратилась сначала в ведомство православного исповедания, а потом просто в победоносцевское ведомство. Это доставляло тяжкую скорбь людям серьезным и верующим, а легкомысленным и скалозубам давало много пищи для издевательства над святостью Церкви. Но за последние три года Церковь подверглась явному глумлению. Она была почти официально заменена разными пройдохами, ханжами, старцами-шантажистами и т. п. С голосом Церкви не только не считались, но явно им пренебрегали. Этого мало: была сделана попытка ввести в иерархию лиц определенно предосудительного поведения. И вот рухнула власть, отвернувшаяся от Церкви. Свершился суд Божий…». Из речи архиепископа Нижегородского и Арзамасского Иоакима (Левицкого) на собрании духовенства Нижнего Новгорода, 23 марта 1917 года: «…Мне ставят в вину то, что я сочувствовал Союзу русских людей. Но как же я мог не сочувствовать этому Союзу, когда на его знамени было написано: за православие, самодержавие и русскую народность. Мне кажется, что и вы все должны были сочувствовать этому знамени. Как я мог не служить православию, как я мог не любить русскую народность, как я мог искренно не поддерживать самодержавие, когда у нас был самодержавный строй гражданского управления? Теперь у нас другое правительство, и я опять не за страх, а за совесть служу новому правительству. И вам то же самое предлагаю, «несть бо власть, аще не от Бога» [Рим. 13, 1]. Но я никогда не работал в Союзе русских людей». «Открытое письмо Епископам Российской Церкви» епископа Переславского Иннокентия (Фигуровского), начальника Российской духовной миссии в Пекине, 24 марта 1917 года: «…Церковь Христова в свободной Державе Российской ныне освободилась от векового рабства и для нее занялась заря апостольской жизни в свободной стране. Со свержением монархии Церковь избавилась от позора, от участия в навязанном ей грехе цезарепапизма. Царское учреждение — Синод — лишился теперь своих полномочий и сам собою упраздняется, мы лишились такого главы, который бы возводил и низводил архипастырей и властно направлял жизнь Церкви. Нам теперь надлежит незамедлительно собраться вкупе для избрания патриарха и решения множества возникших вопросов». Из проповеди епископа Александровского Михаила (Космодемьянского), викария Ставропольской епархии, священнослужителям и церковным старостам города Ставрополя и сельских церквей 1-го благочиннического округа, 4 апреля 1917 года: «…Я не стану подробно останавливаться на таком, например, поразительном совпадении, что выступлению династии Романовых на арену жизни Русского государства предшествовал Гришка Отрепьев, тело которого было потом сожжено и прах его выстрелили из пушки; а свержению той же династии способствовал своим позорным фаворитством не менее позорный другой Гришка — Распутин, тело которого тоже сожжено. Согласитесь, однако, что это не простое только случайное совпадение. Но я остановлю ваше внимание на более глубоком сопоставлении. Разве, например, не глубокий смысл кроется в том сопоставлении, что восстание русской народной жизни из-под векового гнета самодержавного режима, придушившего всякую самость, свободу и творческую природу многомиллионного нашего народа, началось вместе с пробуждением природы от зимней долгой, беспробудной спячки, замертвившей все живое и покрывавшей белым мертвым саваном все — и отжившее, и еще крепкое, и даже цветущее — с пробуждением к новой жизни, цветению, сиянию и красоте ее. Вчера еще сами создатели новой, свободной народно-правовой русской жизни, устои, столпы этой жизни — Родзянко, Львов, Керенский, Милюков и иже с ними — сами не знали, не смели думать, мечтать и гадать, что русская жизнь, русский народ может совершить такой небывалый в истории человечества скачок, а уже ныне этот скачок стал совершившимся фактом. Вчера была самодержавная монархия, а нынче уже и конституционная мало кого устраивает».
