Вопрос правительству: нам что, не нужна своя холодильная промышленность?

Существует два очевидных законных сценария отмены запретов Монреальского протокола на применение «озоноопасных» веществ. Первый — скопировать регламент ЕС, разрешивший использование запещённых фреонов из-за отсутствия для них альтернатив. Второй — организовать для запрещенных веществ 99%-й рецикл, как это сделано для элегаза в высоковольтной промышленности На Федеральном портале проектов нормативных правовых актов завершается экспертиза приказа Минприроды РФ «Об установлении ‎на 2021−2036 допустимых ежегодных объемов потребления в Российской Федерации регулируемых веществ, включенных в список F перечня веществ, разрушающих озоновый слой, обращение которых подлежит государственному регулированию, утвержденному постановлением Правительства Российской Федерации от 24 марта 2014 г. № 228 «О мерах государственного регулирования потребления и обращения веществ, разрушающих озоновый слой», выраженных в эквиваленте CO2». Так как текст приказа небольшой, приведем его полностью: «В соответствии с пунктом 5 постановления Правительства Российской Федерации от 25 марта 2020 г. №333 «О принятии Российской Федерацией поправки к Монреальскому протоколу по веществам, разрушающим озоновый слой» (Собрание законодательства Российской Федерации, 2020, № 13, ст. 1943), приказываю: 1. Установить допустимый объем потребления в Российской Федерации регулируемых веществ, включенных в список F перечня веществ, разрушающих озоновый слой, обращение которых подлежит государственному регулированию, утвержденный постановлением Правительства Российской Федерации от 24 марта 2014 г. №228 «О мерах государственного регулирования потребления и обращения веществ, разрушающих озоновый слой» (Собрание законодательства Российской Федерации, 2014, № 13, ст. 1484; 2018, № 13, ст. 1823), выраженный ‎в эквиваленте CO2: не должен превышать в 2021 — 2023 годах — 46 292 794 тонны CO2 ежегодно, в 2024 — 2028 годах — 31 674 017 тонн CO2 ежегодно, ‎в 2029 — 2033 годах — 14 618 777 тонн CO2 ежегодно, в 2034 — 2035 годах — 9 745 851 тонны CO2 ежегодно; в 2036 году — 7 309 389 тонн CO2. Д.Н. Кобылкин» В этом приказе нет никакой необходимости, так как существуют два законных способа обойти запреты Монреальского протокола на использование «озоноопасных» фреонов, которые нам продемонстрировал Евросоюз. Если мы отменяем собственные ГОСТы и переходим на стандарты Евросоюза, почему же в этом вопросе нам не скопировать ещё один европейский регламент? Или же в данном случае действует принцип «что дозволено Юпитеру, не дозволено быку» — складывается впечатление, что у России есть некие тайные обязательства по уничтожению собственной холодильной промышленности и низкопотенциальной энергетики? В своей основе вся идея создания механизма государственного регулирования потребления и обращения веществ, разрушающих озоновый слой, выраженных в эквиваленте СО2, является рукотворным сооружением зарубежных политиков, не имеющим логической основы, как с научной точки зрения, так и с точки зрения здравого смысла. В действительном исполнении вся почти сорокалетняя эпопея с озоновыми дырами связана исключительно с откровенным желанием подчинить российскую энергетику внешнему управлению, уничтожением в России производства фторированных углеводородов (фреонов), захватом российских рынков бытового и промышленного холодильного оборудования и кондиционеров. Все эти задачи были «успешно решены» к 2000 году. Сегодня в России практически не осталось отечественных заводов — изготовителей холодильного и компрессорного оборудования. Закрыто производство рабочих тел для низкопотенциальных энергетических циклов (геотермальных ТЭС и для ТЭС на низкокалорийном топливе). Даже для медицинских целей фреон-11 в ничтожных количествах Россия получает по импорту на основе выделенных квот. Утрачена технологическая независимость в задаче разработки новой гражданской и оборонной техники, поскольку без холодильных систем и кондиционеров сегодня не могут обойтись ни транспорт, ни авиация, ни флот. Промышленная энергетика на низкопотенциальных источниках энергии (торфе, сланцах, попутном газе, твёрдых бытовых отходах) осталась без рабочих тел. В итоге для России весь гигантский потенциал альтернативных источников энергии оказался совершенно бесполезным, поскольку на водяном паре КПД низкопотенциальных источников энергии не превышают 22−25%. По этой причине поиск альтернативных источников энергии для России стал копированием европейских идей, рассчитанных на солнечную и ветровую энергию. Основой для деформированного представления о роли парниковых газов стало совершенно абсурдное утверждение о времени жизни газов в атмосфере, исчисляемое тысячами и десятками тысяч лет. Это «открытие» было опубликовано в 1993 году г-жой Сьюзан Соломон в солидном научном журнале Science (Vol. 259, 8 january 1993) при допущении отсутствия грозовых разрядов в атмосфере. По её версии, фторуглерод СF4 и его гомологи в атмосфере Земли должны «жить» 50 тыс. лет! Эта публикация и послужила «научной основой» для ложного утверждения о времени жизни других газов на уровне сотен, тысяч и десятков тысяч лет. На самом деле время жизни неосновных газов в атмосфере составляет не более двух лет, если за основу брать результаты полувековых исследований европейских и российских учёных. Об этом в 1960-е годы прошлого века были опубликованы фундаментальные исследования профессора И.С. Стекольникова, который прямо указал на то, что грозы являются чистильщиками атмосферы. Оценки времени жизни парниковых газов, полученные Сьюзан Соломон в предположении об отсутствии грозовых разрядов, являются откровенным научным подлогом, преследующим коммерческую цель, которая состояла в выведении из рассмотрения всех существующих стабильных «озонобезопасных» альтернативных веществ, которые могли заменить запрещённые «озоноопасные» фреон-12 и фреон-22. Всем им приписали совершенно фантастические времена жизни в атмосфере Земли и тем самым превратили в «суперпарниковые газы», когда один килограмм такого газа при попадании в атмосферу якобы вызывает такой же парниковый эффект, как и несколько тонн СО2. По навязанной всему миру в 2011 году схеме, расчёт потенциала глобально потепления (ПГП) производится для одного кг газа относительно СО2 на 100 лет! По этой причине любое заинтересованное юридическое или частное лицо, на основе проверенных и опубликованных в 1960-е годы в академической печати данных, может опубликованные величины ПГП уменьшить в 50 раз. При этом он будет опираться на проверенные данные, а не на ангажированные оценки г-жи Соломон. Понятно, что нестабильные и непригодные для использования в энергетических циклах вещества, даже при отсутствии грозовых разрядов, долго в атмосфере не проживут. Но при этом ПГП у них будет существенно меньше, чем у стабильных веществ, безопасных для человека. Здесь логика абсурда имеет хороший пример использования. В навязанным всем странам мира схемах определения причин потепления климата Земли можно отметить полное игнорирование фундаментальных исследований причин изменения климата в «домонреальский» период (то есть до принятия Монреальского протокола к Венской конвенции по защите озонового слоя в 1997 году), выполненных российскими и немецкими учёными в период с 1906 по 1960 годы. Надо также отметить полное умолчание после принятия Монреальского протокола со стороны отечественных академических институтов по поводу несоответствия навязанной мировому сообществу фреоновой гипотезы появления «озоновых дыр» и механизмов глобального потепления существующим экспериментальным данным, которые в России получили не климатологи, а геологи. В итоге сегодня сформировались два научных направления, объясняющих наблюдающиеся климатические аномалии. Официальное, которое построено на недоказанных гипотезах, для которых так и не получены надёжные экспериментальные подтверждения, и второе направление, базируется на экспериментальных данных как по причинам появления озоновых дыр, так и по временам жизни неосновных газов в земной атмосфере. В создавшихся обстоятельствах принимать законодательные акты, работающие в пользу официальных версий, навязанных России с целями, противоречащими её интересам, казалось бы, не имеет смысла. Это моё мнение. Поскольку оно субъективно, его стоит обсудить с другими специалистами. В отношении принятых и постоянно меняющихся запретов на использование фреонов наиболее острым выглядит противоречие между задачей уничтожения озоноопасных хлорфторуглеровдов (ХФУ — фреонов R-12, R-11 и др.) и предложенной для их замены исключительно опасной для человека группой нестабильных гидрофторуглеродов (ГФУ — R-134a и др.). Как известно, запрещённые ХФУ были безопасны для человека и стабильны при использовании их в качестве рабочих тел в холодильниках в течение более 25 лет. Ко всему прочему, ГФУ по энергопотреблению в холодильном цикле значительно уступали запрещённым ХФУ, на 20−30%, а потому их считать альтернативами нет оснований. Кроме того, ГФУ на порядок дороже ХФУ и количество фтора в их молекуле вдвое больше, чем в запрещённых к применению ХФУ. Но самым неприятным свойством ГФУ является отсутствие возможности их рецикла для повторного использования при ревизии или ремонте холодильных агрегатов. Их либо сжигают, либо выбрасывают в атмосферу, если речь идёт о ремонте бытовых или торговых агрегатов. В условиях практически полного истощения природных месторождений фтора, использование ГФУ принципиально лишает перспективы всю атомную энергетику, которая пока без топливного урана обойтись не может, а уран без фтора производить пока не научились. По этой причине забота о глобальном потеплении в качестве причины запрета на использования R-134a и всех ГФУ является ширмой, скрывающей истинные причины полнейшей непригодности нестабильных и разорительных для пользователей ГФУ, которые нельзя признать альтернативой запрещённым недорогим и безопасным для человека ХФУ. Это важное отличительное свойство ГФУ своевременно заметили в Европе и в 2014 году мастерски использовали для выхода из обязательств по Монреальскому протоколу в отношении запретов на использование запрещённых ХФУ на основе Регламента (ЕС) №517/2014 Европейского парламента и совета Европейского союза от 16 апреля 2014 года о фторсодержащих парниковых газах. При этом основным аргументом, позволяющим игнорировать навязанные условия применения ГФУ, является закон о правах потребителей, позволяющий действовать на основе собственных интересов, игнорируя введённые ограничения до момента появления на рынке полной альтернативы запрещаемому товару, веществу или устройству массового потребления. При этом введение ограничений признаётся обязательным, но отодвигается во времени до момента появления альтернативы. Остаётся только удивляться, почему Россия за пять прошедших лет так и не пошла по пути Евросоюза при решении вопроса о рабочих телах для промышленной энергетики и холодильной промышленности. В действительности главными вопросами использования рабочих тел в любых энергетических циклах является их безопасность для человека и окружающей среды, энергетическая эффективность и возможность рецикла для повторного использования, чтобы исключить их выброс в окружающую среду. Ни одно из трёх основных требований к рабочим телам не присуще ГФУ, не говоря о цене альтернативы. По этой причине ещё раз подчеркиваю, что считать ГФУ альтернативой запрещённым «озоноопасным» ХФУ нет оснований. Не менее важным вопросом является то, что альтернатив нет для большинства запрещённых ХФУ, что подтверждено многолетними и бесполезными поисками исследователей во всём мире. Наиболее ярко это проявилось при попытке найти замену гексафториду серы (SF6 или элегаз). Это уникальное вещество используется в высоковольтной энергетике в качестве изолирующей и дугогасящей среды. За шестьдесят лет непрерывных поисков учёным так и не удалось найти вещество, которое может заменить элегаз в качестве газа-диэлектрика. Но компромисс был найден. Потери элегаза от негерметичности высоковольтных аппаратов, заполненных элегазом, ограничили одним процентом в год. Это очень жёсткое требование для большеобъёмных аппаратов. Но его удалось выполнить. Сегодня в мире всё высоковольтное газонаполненное оборудование эксплуатируется в рамках введённых ограничений. При этом в мире, включая Россию, решена задача сбора и рецикла элегаза при ревизии высоковольтных аппаратов, что крайне важно с точки зрения сохранения фтора как исчезающего элемента. Технологию использования элегаза в высоковольтной технике вполне можно применить и в задаче замены запрещаемого для использования R-134a и всей группы ГФУ. При этом в России ещё до перестройки была решена задача по полному сбору фреонов при ревизии и аварийном ремонте холодильных агрегатов. Рецикл собранных фреонов можно выполнять без особых проблем. Осваивать технологию сбора и рецикла фреонов сегодня можно начать с фреона-22, который Россия, по непонятным мотивам незадолго до появления Кигалийской поправки к Монреальскому протоколу (2016 г.) решила досрочно прекратить использовать, хотя срок запрета на использование фреона-22 истекает в 2030 году. За десять лет до истечения срока вполне можно наладить сбор и рецикл фреона-22 с гарантией годовых потерь на уровне 1%. Технически это вполне реально. Вполне можно и перейти к использованию любых других фреонов, если освоить их сбор и рецикл на уровне потерь не выше 1%. Это вполне возможно, если за основу взять Регламент ЕС №517/2014 и Закон о правах потребителей так, как его использовали в ЕС. В России были и есть технические возможности и положительный опыт решения этой задачи, а также необходимые сорбенты для выполнения работы. Нужен только заказчик. При нормальном финансировании макетный образец устройства можно представить для испытаний в течение года. Важно иметь при этом техническое задание, без чего вся работа теряет смысл. В ином варианте России придётся пользоваться квотами на получение суррогатного хладагента R-134a, который в России не производится, и при введении очередных санкций со стороны США Россия останется без промышленного холода и кондиционеров.