Битва за Днепр: думать и помнить или верить шароварным «историкам»? (Коррреспондент, Украина)
И столбом поставил воду вдруг снаряд… Густо было там народу — наших стриженых ребят… Александр Твардовский С приближением очередной даты освобождения Киева от фашистской мрази, просыпаются широко известные в узких кругах украинские «историки». И из всех утюгов звучит: «…фронтовик Виктор Астафьев вспоминал, что „когда с одной стороны в Днепр входили 25 тысяч воинов, то на противоположном — выходили не более 5-6 тысяч…", „…на Букринском плацдарме погибло более 200 тысяч человек (д/ф „Битва за Киев")", „…тогда в Днепре погибло от 500 тысяч до миллиона воинов, 70 — 80 процентов из которых были украинцы… (статья „Днепр был красным от крови" на сайте 5.ua)». Жаль только, что все эти «историки» не хотят говорить: где, когда, на участке какого фронта «входили в Днепр» десятки тысяч человек (в основном — украинцев) одновременно. А у писателя Астафьева — который и служит источником вдохновения для нынешних искателей «правды» — в его книге «Плацдарм» (вторая часть романа — эпопеи «Прокляты и убиты») вообще все топонимы и номера частей — вымышлены. Наверное, для большей исторической достоверности. Да и сами «историки», поднявшие на знамена лозунг Астафьева о Красной Армии — «бараны, так и не научившиеся воевать», свободно жонглирующие миллионами жертв, всегда делают скромную оговорку — мол, точных данных о потерях установить не представляется возможным. Намекая нам: во-первых — на научность и точность своих изысканий, во-вторых — мол, это только им открылась вся «правда». Когда же этих «историков» тычешь в журналы боевых действий, надеваешь им на головы конкретные примеры форсирования Днепра частями и подразделениями, в стройных рядах этих деятелей начинается уныние. Оказывается, захват плацдармов на правом берегу Днепра начинался не с массового самоубийственного заплыва украинцев, а с действий передовых отрядов, штурмовых взводов и рот, которые по максимуму насыщались автоматическим оружием, усиливались саперами, связистами, артиллерийскими наблюдателями, расчетами ПТР, станковыми пулеметами, артиллерией и минометами. Это они первыми форсировали Днепр (как правило — ночью), занимали берег, сбивали заслоны противника, проводили разведку и своими действиями давали возможность переправится на вражеский берег передовым батальонам. Которые, собственно, уже вели боевые действия с целью захвата и расширения необходимого плацдарма для организации переправы основных сил полков и дивизий. Усилия наращивались поэтапно, эшелонировано, а не тактикой броска людской лавины. «Первый эшелон — это смертники! Плацдармы трупами завалили!» — вновь оживляются «историки». А вот, осенью 1943 года, командиры частей и соединений, представлявшие к наградам именно тех, кто первыми форсировал Днепр, почему-то не знали и даже не догадывались, что всех героев нужно немедленно утопить на переправах и «закопать» на плацдармах. Ну, чтобы потом «историкам» было удобней изобличать и являть миру «правду». И получается совсем какая-то неприглядная, и даже очень неудобная картина для всех этих автокефальных кандидатов с профессорами. Вот, лишь один пример. Рано утром 23 сентября 1943 года, бойцы взвода 6-й стрелковой роты 2-го стрелкового батальона 212-го гвардейского стрелкового полка, переправившись на правый берег Днепра (у села Ясногородка, севернее Киева), сумели штурмом захватить буксирный пароход с баржей. За что командир взвода гвардии младший лейтенант Яржин и 13 его бойцов были представлены к званию Героя Советского Союза. Только лишь 17 октября 1943 года, Указом Президиума Верховного Совета СССР, храбрецы получили свои награды. Если верить «историкам», после своего подвига — за 25 дней непрерывных боев на плацдарме и в ходе боев за Вышгородский район, Яржин и его подчиненные должны были несколько раз сгинуть в безвестности. Тем более, что бои возле села Ясногородка с самого первого дня приняли ожесточенный, затяжной характер, а само село несколько раз переходило из рук в руки. Но в день награждения из группы Яржина были еще живы 7 человек. До Победы доживут пятеро!. На этом участке форсирования Днепра (чуть севернее знаменитого Лютежского плацдарма) действовала 75-я гвардейская стрелковая дивизия 30-го стрелкового корпуса 60-й армии Центрального фронта (с 20 октября 1943 года — Белорусский фронт, позже — Первый Белорусский фронт). В первом эшелоне дивизии, при форсировании Днепра и захвате, расширении плацдармов, сражались 212-й и 241-й гвардейские стрелковые полки. За форсирование Днепра, мужество и героизм, к званию Героя Советского Союза были представлены 57 человек (включая Яржина и его 13 бойцов). Представления были написаны командирами полков и другими старшими начальниками в период с 22.09 по 25.09.1943 года. Хорошо, «выведем за скобки» из числа награжденных двух человек — начальника политотдела дивизии гвардии подполковника Власенко и командира дивизии гвардии генерал-майора Горишнего. Не уничижая их воинских заслуг, но они Днепр ночью вплавь не форсировали, Ясногородку не штурмовали, в промозглых окопах осенние туманы с тротиловой гарью напополам не глотали досыта. Оставшиеся в списке — это рядовые красноармейцы, командиры пехотных отделений, взводов, рот, батальонов, минометчики и расчеты 45-мм противотанковых орудий, которые действовали непосредственно в боевых порядках пехоты. Это те, кто был в самом пекле, кто прошел через ад. Более трех недель боев… Первым погиб при разведке переправы, 22 сентября 1943 года, гвардии младший сержант Попов — из взвода разведки 212-го гвардейского стрелкового полка… Сколько раз все эти герои должны были умереть и сгинуть — согласно завываниям «историков»? Ведь их каждый день по два раза — в лоб, на немецкие пулеметы кидали! А иногда — и по три. В день награждения, 17 октября 1943 года, в живых было 42 человека! Правда, лично получить награды из рук старших начальников смогли лишь 17 человек. Остальные были ранены или все еще находились на передовой, куда чиновничий люд с лампасами не любит заглядывать. В ноябре — декабре 1943 года, в боях в районе города Дымер, при освобождении города Коростень погибнут еще двое (один из них — командир 241-го гвардейского стрелкового полка гвардии подполковник Бударин). Могилы еще семерых — Львовская область, Гомельская область, Латвия (в том числе — командир 212-го гвардейского стрелкового полка гвардии полковник Борисов) До Победы доживут — 33 человека! Н-да, как-то не очень получалось у красных командиров гнать людей на убой. Конечно, Битва за Днепр не обошлась малой кровью. Сбрасывали немцы передовые отряды в Днепр — как это было 24 сентября 1943 года в полосе действий 240-й стрелковой дивизии (25 км севернее Киева, в районе села Лютеж). А потом, в ночь на 27 сентября, за правый берег зацепился лишь усиленный станковыми пулеметами и минометом взвод 5-й стрелковой роты 2-го батальона 842-го стрелкового полка. И этот взвод держался сутки! Именно так начинался Лютежский плацдарм. Был и Букринский плацдарм, где до последнего продолжались отвлекающие удары советских войск — только бы Манштейн снял еще один полк, еще одну дивизию из района севернее Киева. «В Букринской (фронтовой) наступательной операции с 12 октября по 24 октября 1943 года Воронежский (с 20.10.43 г. 1-й Украинский) фронт потерял безвозвратно 6 тысяч 498 человек, а санитарные потери составили 21 тысячу 440 человек, то есть всего 27 тысяч 938 человек. При этом не следует также забывать потери, понесенные советскими войсками у Букрина 22 сентября-11 октября 1943 года и 25 октября — 3 ноября 1943 года. Основываясь на данных за 12-24 октября, можно предположить, что в целом советская сторона потеряла на Букринском плацдарме около 20 тысяч человек безвозвратно». («Гриф секретности снят: потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах: Стат. исслед.» Г. Ф. Кривошеев, В. М. Андроников, П. Д. Буриков. — М.: Воениздат, 1993. С. 370). Было и откровенное головотяпство при подготовке и выброске букринского десанта, который, согласно директиве ставки ВГК № 30213 «… провалился, вызвав массовые ненужные жертвы…». Но был и смелый маневр 5-й гвардейской армии генерала Жданова, которая скрытно была переброшена с плацдарма в районе Кременчуга на плацдарм в районе Куцеволовки. Прозевала немецкая разведка и перегруппировку 3-й гвардейской танковой армии гвардии генерал-лейтенанта (на тот момент) Рыбалко с Букринского на Лютежский плацдарм. Сотни танков, орудия, автомашины, тысячи людей незаметно для гитлеровцев передавали боевые позиции, уходили, переправлялись через Днепр — на левый берег, совершали многокилометровые марши, вновь переправлялись на плацдармы на правом берегу. И валились гитлеровцам как снег на голову…. Но Красная Армия воевать не умела. Да. История той войны не была черно-белой. И помнить, знать эту историю, чтить павших, гордиться их подвигом — это значит критически осмысливать бесконечное число оттенков серого. Думать, анализировать, сомневаться, задавать вопросы. А то, ведь — когда начинаешь с «историками» подсчитывать «утопленных в Днепре украинцев» и «загнанных на убой под Букрином», расчетные санитарные потери иногда составляют 70% — 90% от общей численности Красной Армии… Впрочем, можно и не напрягаться — пойти более легким путем. Патриотическим путем, так сказать. Сразу принять новую историческую религию: как в 1941 году Красная Армия попала в котлы, так и не выбираясь из окружений, оказалась в мае 1945 года в Берлине. Случайно. С одной винтовкой Мосина образца 1891 года на троих.
