Ковшом по искусству. Свободой по башке

События, которые произошли в Москве 15 сентября 1974 года, оказались в центре внимания мировой общественности. Они были настолько абсурдны и нелепы, необоснованны и циничны, что встрепенулась не только творческая интеллигенция. Отреагировал весь цивилизованный мир. Что же произошло? Отношения советской власти с искусством всегда были неоднозначны. До 1930 года авангардистам, супрематистам, кубистам, сюрреалистам не возбранялось творить в избранном жанре. С 1930-го по конец 1980-х единственным «легальным» направлением в советском искусстве был суровый социалистический реализм. Вполне официальные установки «партии и правительства» разделили советских творцов на два лагеря. В одном были вполне «легитимные» мастера изобразительного искусства, малевавшие Ильича, выступающего перед народом, или уставшего после многочасовой смены стахановца с натруженными руками. В другом — нонконформисты: творцы, не желавшие адаптировать своё творчество под стандарты системы. Эти вольнодумцы являли миру непотребные (с точки зрения «товарищей коммунистов») образы. Например, Христа в Лианозово, сидящего у открытой консервной банки с надписью «Килька» Сказать, что такие художества раздражали привыкших к «более понятному визуальному ряду партийных деятелей» — ничего не сказать. 1 декабря 1962 года выставку художников-авангардистов посетил Хрущёв. Никита Сергеевич выражений не выбирал: — Я не понимаю, товарищи! Вот это скульптура?! Кто автор?! Неизвестный… Слушайте, товарищи, господа художники, вы — настоящие мужчины? А не педерасты ли вы?! […] Это же педерастия в искусстве! Почему педерастам дают по 10 лет, а этим мазилам орден надо выдать?! — Ты когда-нибудь видел советскую женщину с такими ногами?! Почему у неё одного глаза нет?! Это же морфинистка какая-то! Вы вообще бабу в жизни видели?! — продолжал распаляться председатель Совета Министров СССР, созерцая работы художников-авангардистов. Перепуганная партийная челядь, чутко уловившая настроения первого лица государства, махала головой, вторя Хрущёву: «Хочется плюнуть! Хочется плюнуть!» Попытки проведения авангардистских выставок художники-нонконформисты предпринимали в 1967 году, когда Хрущёв, не любивший современное «несоциалистическое» искусство, был уже на пенсии. Сотрудники КГБ и Московского горкома партии, имевшие сведения о планируемой экспозиции работ на Шоссе Энтузиастов, в клубе «Дружба», ворвались в помещение уже через два часа после начала мероприятия. Оно было организовано лидером группы советских авангардистов Оскаром Рабиным, выпускником Рижской академии художеств и Суриковского института, приверженцем идей свободного искусства. Помещений для работы и презентации картин аудитории авангардистам не давали. Выставки пресекались. Творения художников нередко уничтожались. У Рабина родилась идея провести выставку на открытом воздухе. Ситуация была интересной, так как формально такую выставку запретить не могли. На законодательном уровне регламентировалось и согласовывалось проведение мероприятий «под крышей». А на пустырях, у заброшенных лесопарков – нет. Художники во главе с Оскаром Рабиным хотели замахнуться на Красную площадь, но решили «не дразнить гусей» и выставить свои картины в Беляево, на пустыре. Моссовет о «смотре работ авангардистов на свежем воздухе» был поставлен в известность за 2 недели, в первые дни сентября. В своём обращении к властям художники писали о том, что существуют и творят, несмотря на официальное «непризнание» Союзом художников СССР и откровенную травлю. Проведение выставки под открытым небом является единственной возможностью встречи с аудиторией в условиях, когда выставлять работы на официальных площадках не разрешают. В Моссовете «не рекомендовали» проведение выставки, но прямого запрета не было. Запланированной экспозицией картин под открытым небом заинтересовался ряд зарубежных дипломатов и журналистов зарубежных изданий. Художники-авангардисты, находившиеся в родной стране в положении изгоев, создавали работы, которые интересовали аудиторию и привлекали внимание критиков во всём мире, в том числе, в Европе и США. Их творческие работы становились событием в мире авангардного искусства Накануне, 14 сентября 1974 года, творцы оставили картины у Виктора Тупицына, жившего неподалёку от ст. м. Беляево. Там же ночевали некоторые участники мероприятия. Остальные отмели идею приехать на выставку на машинах. Все предвидели возможность задержаний, поэтому добирались до Беляево на метро, малыми группами. Оскара Рабина, ехавшего на выставку в сопровождении своего друга, искусствоведа Александра Глезера, милиционеры задержали на выходе из подземки по надуманному предлогу: — На станции украли часы у пассажира. Вы похожи на подозреваемого. Пройдёмте! – скомандовали Рабину «стражи порядка». Александра Глезера задерживать изначально никто не пытался. Более того, художники заранее договорились не вмешиваться, если кого-то из них будут «брать». Но Александр Давидович стал защищать товарища и оказался в отделении вместе с ним. Абсурдность ситуации понимали даже советские милиционеры, вскоре отпустившие Рабина и Глезера из казематов. А на Большом пустыре… С самого утра сновали люди, одетые в форму рабочих. На самом деле это были сотрудники КГБ и МВД, в задачу которых входило недопущение проведения мероприятия. Советские спецслужбы создали антураж проведения работ по благоустройству годами пустовавшей территории. Были привезены саженцы, стояла техника, лежал инвентарь, но главное – было достаточно людей, в штатском и робах — живой заслон «неправильному искусству». Атаку на картины решили провести, имитировав гневную реакцию трудящихся, у которых произведения советских художников-нонконформистов якобы вызвали острое желание покончить с «таким искусством» здесь и сейчас с помощью орудий производства. Взревел мотор бульдозера. С лопатами и мотыгами на картины бросились переодетые в робы сотрудники милиции и КГБ. Оскар Рабин, пытаясь не допустить уничтожения картин, повис на ковше экскаватора и проехал на нём несколько десятков метров, уцелев только чудом. Попали под раздачу и корреспонденты иностранных изданий У журналиста The New York Times засветили плёнку и ударили его добротной американской камерой в лицо так, что выбили зуб. Были использованы пожарные брандспойты. «Неправильные» картины «творцов-отщепенцев» пытались «смыть с лица земли». Не в переносном смысле. В прямом. Вскоре художников, провозглашённых зачинщиками конфликта, повезли в отделения, где правоохранители добродушно объяснили задержанным: «Расстрелять бы вас, да жалко патронов!» Всесильный руководитель КГБ Юрий Владимирович Андропов, отдыхавший в Кисловодске, негодовал, узнав о данном инциденте: — Какому кретину пришло в голову это делать?! — орал он в трубку опешившему оперативному дежурному. — Товарищу Гришину, члену Политбюро ЦК, — пролепетал тот. Андропов тяжело швырнул трубку на рычаги, понимая, что произошедшее нанесло стране значительный репутационный ущерб стране. Западная пресса трубила о вошедшей в историю «Бульдозерной выставке», называя её актом вандализма, осуществлённым по заказу властей. Что любопытно? Пытаясь отмыться от позора, о котором на Западе кричали едва ли не из каждого утюга, советские власти разрешили проведение выставки авангардистов ровно через 2 недели – 29 сентября 1974 года. Она прошла в Измайловском парке с огромным успехом. «Бульдозерная выставка» стала одним из знаковых эпизодов в истории советских репрессий. Рабин давал интервью западным СМИ, открыто называя произошедшее 15 сентября 1974 года позором советской власти и сравнивая бульдозерную выставку с вторжением советских танков в Прагу. За это в конце 70-х Оскар Яковлевич был арестован, выдворен из СССР и лишён советского гражданства. Происходившее тогда, в 1974-м, очень напоминало то, что происходит сегодня, в 2020-м, в Беларуси, где репрессивный режим, финансируемый из кармана каждого россиянина, вошёл в штопор откровенного безумия и сегодня находится на пике террористической атаки на собственных граждан. Оппозиционеров отвозят на границу и выпроваживают из страны, как Оскара Рабина, прожившего долгую и насыщенную творческую жизнь. Он умер в возрасте 90 лет, в 2018 году. Белорусов бросают по сфабрикованным обвинениям в застенки пыточных. Им не дают жить и нормально работать. А мы, россияне, истосковавшиеся по сталинско-брежневским репрессиям, молчаливо соглашаемся с тем, что иного выхода нет. И финансируем слетевшего с катушек белорусского князька из своего кармана, дожидаясь, пока у нас ударят по инакомыслию ковшом и мотыгой, проверяя наше терпение. История ходит кругами.