Пролог киевской катастрофы. Как сжимались немецкие клещи вокруг столицы Советской Украины

Все началось 21 августа, когда Гитлера окончательно вывела из себя закрепившаяся в Полесье 5-я армия генерала Потапова, продолжая изматывать непрерывными боями левое крыло группы армий «Юг» и мешая захватить Киев. В директиве №33 фюрер приказал прекратить наступление на Москву, развернув 2-ю танковую группу и части 2-й полевой армии на юг. Целью этого поворота был захват плацдармов на Десне к северу от Чернигова и выход в тыл войскам советского Юго-Западного фронта. Чтобы не допустить столь неприятного развития событий, истрепанных бойцов Потапова нужно было выводить за Днепр. Одновременно Ставка своей директивой постановила оборонять Киев даже при угрозе флангового охвата или даже окружения. 5-я армия и 27-й стрелковый корпус потянулись к великой реке, согласно приказу — ночными переходами «с расчетом занятия нового оборонительного рубежа по р. Днепр и р. Десна к утру 25.08.1941». Корпусу нужно было пройти гораздо меньшее расстояние, чем потаповцам, и потому ему вменялось в обязанность прикрыть левый фланг 5-й армии, тем более что взаимодействие у них давно сложилось. В этот самый момент и случилось то, что стало одной из причин явления, названного в разных источниках «неудачей» и даже «катастрофой». 21 августа штаб Юго-Западного фронта издал боевое распоряжение, которым переподчинил 27-й стрелковый корпус 37-й армии. Для поговорки про замену коней на переправе — как раз подходящий случай. Хотя на самом деле у штаба были свои основания для такого решения: связь была ни к черту, это отмечают в своих воспоминания все комдивы и командиры полков, пережившие войну. Немцы буквально висели на плечах, а если бы сильно поредевшие дивизии под рукой генерал-майора Павла Артеменко остались застигнуты врасплох — быть беде. Тем не менее связь со штабом корпуса все равно была потеряна, а важное взаимодействие оказалось нарушено. Командующий фронтом генерал-полковник Михаил Кирпонос, как и командарм Андрей Власов, и комкор-27 не владели ситуацией, сильно отставая от развития событий. Для немцев же все движения советских войск были очевидны, и за отступлением, попросту говоря, они внимательно следили. На рубежи, которые должен был оборонять арьергардный 713-й стрелковый полк (усиленный артиллерией), враг вышел раньше, чем те, кто должен был крепить дистанцию между переправой и противником. В тот же день, что и штаб ЮЗФ, командующий LI армейским корпусом вермахта генерал Ганс-Вольфганг Райнхард издал свой приказ, которым, в частности, определял наступление на опережение. Немецкие подвижные части должны были использовать все средства, чтобы «вместе с отступающим врагом выйти к мосту через Днепр юго-восточнее с. Горностайполь и мосту через Десну у города Остер, захватить их целыми и образовать локальный плацдарм». Пресловутый мост, деревянный, на бетонных опорах, как раз выходил к с. Окуниново на левом берегу и имел собственное имя: Печкинский. Тогда это была одна из основных дорог, по которой можно было попасть с правого берега в Чернигов, а если повернуть за Остром в другую сторону — в Киев. Для овладения такой важной коммуникацией из состава 11-й танковой дивизии была выделена сильная боевая группа, которая 22 августа за один переход прошла от Малина в Житомирской области на ближние подступы к Горностайполю, в начале дороги через Днепр. Кстати, немцы в своей мемуарно-исторической литературе называют те события именно «боями у Горностайполя». Рано утром 23 августа после короткой артподготовки части 111-й пехотной дивизии немцев и танкисты быстро двинулись вперед, сминая советские арьергарды. Остатки оборонявшихся были выбиты в леса и болота к северу от финишной прямой Горностайполь-Страхолесье, за которым уже начинался 2,5-километровый мост. С правого берега его охраняла сотня бойцов из 56-го железнодорожного полка войск НКВД, 135-й отдельный дивизион зенитчиков и одна батарея малогабаритной зенитной артиллерии, ждавшие самолеты, но не танки. Мост должны были заминировать саперы, однако из-за удаленности объекта от линии фронта этого сделано не было. В отчаянной попытке настил попытались поджечь, но немцы этого сделать не дали: разгромив гарнизон передовые части противника выскочили на левый берег. В 5-й армии об этом, конечно, ничего не знали — мост был определен как крайняя переправа 27-го ск, но где в это время были части самого корпуса не ведали даже его новые начальники в Киеве. Только на следующее утро штаб 37-й армии выдал приказ генералу Артеменко связаться с генералом Потаповым и «уничтожить прорвавшегося противника», о силах которого никто представления не имел. Впрочем, штаб ЮЗФ почти сразу начал слать приказы напрямую, через голову Власова. В качестве быстрого решения в район Остра были отправлены на машинах десантники из 212-й воздушно-десантной бригады. А немцы сразу же попробовали прорваться на Остер, как и велел отданный им приказ. Здесь, у высокой насыпи и перед мостом через Десну принял свой первый сухопутный бой флотский полуэкипаж Пинской военной флотилии, поднятый по тревоге. В черной форме и свежеполученных зеленых касках моряки под командованием бывшего офицера НКВД, майора Всеволода Добржинского, смело поднялись в атаку — и были тут же скошены пулеметным огнем с дороги. Надо отметить, что четырнадцать человек убитыми и трое пропавших без вести не найдены до сих пор. Схема боя расписана и расчерчена исследователями максимально подробно, площадка между окопами, дорогой и озером вся как на ладони. Однако многократные выезды поисковиков дали результат только один раз: была найдена немецкая каска, подтверждающая, что бой действительно имел место. Командир 110-го стрелкового полка 11 танковой дивизии полковник Хельвиг Луц описывает его лаконично: «Головная рота в смелой стремительной атаке ворвалась на мост через Десну, но попала под шквал винтовочно-пулеметного огня с восточного берега и, понеся тяжелые потери, отошла к Крымке (старик Десны. — Ред.) После прибытия подразделений 111-го мсп и еще нескольких попыток взять мост он был разрушен русскими». Одновременно «русские» активно разрушали и главный мост — Печкинский. Штаб ЮЗФ отправил отдельный приказ речной флотилии: «Немедленно послать часть кораблей к Окуниновскому мосту — уничтожить танки противника в случае захвата моста противником уничтожить мост корабельной артиллерией». К слову, это еще раз показывает уровень осведомленности армейского начальства — мост уже давно был захвачен. В послевоенных мемуарах маршал Иван Баграмян, тогда заместитель начштаба фронта, рассказывает о находчивости моряков: не сумев подойти под огнем к мосту, они начали пускать по течению плавучие мины. «Но фашисты предусмотрели эту опасность. Они следили за рекой и вовремя вылавливали плывущие мины», — рассказывает Иван Христофорович, и рассказ этот является чистой фантастикой. На самом деле 24 августа огонь по опорам моста и скоплению войск противника вели с дистанции около 5 километров канонерская лодка «Верный» и монитор «Смоленск». А в какой-то момент канлодка вышла на прямую наводку и разрушила опору из 102-мм морского орудия. А после окончания переправы у Чернобыля частей 5-й армии с севера мост обстреляла канлодка «Кремль». Основная же заслуга в уничтожении моста принадлежит летчикам. После неудачных попыток сбросить тяжелые бомбы (которые просто пробивали деревянный настил) и нескольких потерянных самолетов переправу подожгли. Два Ил-2 с жидкостными бомбами зашли на штурмовку: ведущий лейтенант Сергей Колыбин промазал, был сбит и сел на брюхо на территории противника. Ведомый учел поправку на ветер и шлейфом огня накрыл настил вместе с переправлявшейся техникой. Управлял штурмовиком младший лейтенант Василий Олейник — он погибнет 26 октября 1942 года. А вот Колыбин переживет плен и вернется. Однако все это были запоздавшие меры. За то недолгое время, пока мост работал, противник успел перебросить часть сил, а пополнения уже перебирались вплавь. Наладив паромную переправу, немцы сумели сразу перетащить на плацдарм девять средних танков, три самоходных орудия, несколько артиллерийских частей, в частности, батареи 105-мм гаубиц и зенитчиков. С другой стороны тоже спешно собирали кулак — 180 пограничников, полтысячи десантников, почти тысяча человек из 172 запасного стрелкового полка, понтонеры, разнокалиберные артиллеристы и зенитчики с дефицитом боеприпасов. Человеческая сила без техники и хорошей артиллерийской поддержкой. Все, что они могли сделать, — очищать от противника прибрежные деснянские села. Все атаки с целью «сбросить противника в Днепр» были обречены на неуспех. До сих пор по всему плацдарму, теперь наполовину затопленному Киевским морем, находят верховых бойцов, едва затянутых листвой и черничником. Хотя в свое время целая армия копателей бродила по высотам, где сидели немцы. После себя они оставили достаточно свидетельств того, что красноармейские атаки были небезуспешны — враг нес потери. С 23 августа и до конца месяца 111 пехотная дивизия потеряла здесь около 1400 человек. 28 августа в ходе упорных боев советские части прорвали фронт обороны, выдавив противника к самому селу Окуниново на берегу Днепра. Немцы упорно сопротивлялись и продолжали перевозить танки, в итоге плацдарм удержав. И хотя задачу дальнейшего прорыва они не выполнили, картина близкого окружения уже начала складываться. Обескровленная 5-я армия должна была сражаться в фактическом кольце, разрываясь между Черниговом и Окуниново. Обороняющая Киев 37-я армия получила угрозу на правом фланге. А основные силы немцев уже выходили на рубежи, которые менее чем через месяц станут границами крупнейшего котла.