Хорошо горим. Как победить монотонность и рутину

Исследователи спорят о том, существует ли «эмоциональная опустошенность» как диагноз. Пандемия коронавируса сделала эту полемику более острой: ведь на удаленке в самоизоляции, особенно с детьми, многие из нас испытали целый комплекс чувств, многие из них далеки от позитивных и привели к моральному и физическому истощению. Стоит ли прислушиваться к себе? Или проблема эта — миф, придуманный мнительными психологами? Разбираемся с экспертами. Современный человек трудится по восемь часов в сутки, то есть треть жизни проводит на службе. А если учесть, что спим мы по шесть-семь часов (по разным данным), получается, что работаем больше, чем спим. Многие развитые страны потихоньку уходят от сорокачасовой рабочей недели. Например, в Голландии люди проводят в офисе по пять с половиной часов в день, а во Франции — по семь. Однако эта тенденция появилась только в последние двадцать лет. А до этого — трудились все как пчелки. Поэтому синдром эмоционального выгорания ученые связывают в основном с переживаниями на работе. Допустим, старался человек, бодро исполнял свой долг — и вдруг резко устал. Сроки срывает, инициативы не выдвигает, с сослуживцами переругался, смотрит тускло и вообще еле ноги таскает. Одним из первых неладное в сфере производственных отношений заметил советский психолог Борис Ананьев. Он увидел, что люди, работающие в системе «человек — человек», более других склонны утомляться от своей деятельности, уставать от общения. Ананьев назвал это явление «эмоциональным сгоранием». Было это в 1968 году, а в 1972 году ученого не стало, и его коллеги исследования в этой области не продолжили. Заметим, что после Ананьева отечественные ученые вернулись к этой проблеме только в девяностые, когда народ начал массово «сгорать» от экономических и политических потрясений. В 1974 году американский психиатр Герберт Фрейденбергер ввел термин «синдром выгорания сотрудников». Ученый использовал это выражение для описания психической опустошенности среди волонтеров бесплатных клиник для наркоманов, которых он наблюдал. Волонтеры приходили, горя желанием помогать людям, а через некоторое время «сдувались» и утрачивали энтузиазм. При этом Фрейденбергер и сам дважды испытывал душевное истощение на работе, о чем подробно поведал в своих научных трудах. Художника обидеть может каждый Большой вклад в изучение выгорания внесла социальный психолог Кристина Маслач. Она обнаружила, что «сгоревший» человек истощен не только душевно, но и физически. Кроме того, у него рушится самооценка и ухудшается отношение к людям. Черный юмор врачей, цинизм учителей, называющих детей идиотами, — вот оно, выгорание. Фрейденбергер применял свой термин только к «помогающим» профессиям — педагогам, медикам, социальным работникам, которые много «негатива» получают от своих подопечных — учеников, клиентов, пациентов. Копнув поглубже, ученые поняли, что истощиться можно везде, где есть человеческие отношения (а где их нет?). — Очень характерная предпосылка для выгорания в любой профессии — обесценивание, — рассказывает врач-психиатр Александр Федорович. — Такое часто бывает в нездоровых коллективах: например, человек знает, что он классный профессионал, но руководство и коллеги постоянно как бы принижают уровень его достоинств. Кто-то дружит с директором и гоняет чаи целыми днями, а другие работники завалены отчетами. Или одному сотруднику дают творческие задачи, а другой прозябает на «бумажной работе». Способов обесценить профессионала — огромное множество. — Выгореть можно в любой роли, — считает психолог Светлана Бояринова. — Даже в семье, посвящая себя повседневным хлопотам, если не получаешь от близких даже «спасибо». Или совершая такое благородное дело, как уход за больным ребенком: в Швеции было проведено исследование, которое выявило признаки выгорания у родителей, чьи дети страдают сахарным диабетом. В общем, чтобы человеку выгореть, в его жизни должны соединиться три условия: он вкладывает много физического и душевного труда в какое-нибудь дело, но усилия не вознаграждаются. Причем травмирующая обстановка повторяется изо дня в день. То есть практически каждый из нас, кто не сидит сложа руки, может угодить в «топку». По ком звонит колокол Но все-таки по-прежнему выгорание чаще называют «профессиональным». По разным данным, оно наступает у человека после 10–15 лет интенсивной трудовой деятельности. — Нельзя сказать, что каждый, кого не замечают на работе или не ценят дома, обязательно выгорит, — говорит психолог Ирина Петрова. — Иначе бы все сидели по углам в глубокой депрессии. Но есть группы особенно уязвимые. Во-первых, это люди, чьи личные особенности не соответствуют выбранной специальности. Например, стал замкнутый, интровертный человек врачом-терапевтом, потому что папа настоял, и теперь принимает нескончаемый поток пациентов, мучается. А ему бы микросхемы паять в тишине и одиночестве. Или, например, юноша-идеалист стал учителем, мечтая нести просвещение детям, а суровая реальность подсунула ему 35 оболтусов, которые сидят в телефонах весь урок. Во-вторых, это семейные женщины, работающие в мужских коллективах «патриархального» типа. Они испытывают чувство вины перед детьми, что уделяют им мало внимания, и — одновременно — давление коллег, которым нужно постоянно доказывать, что ты не «наседка», а полноценный профессионал. Третья группа — люди зрелого возраста. В последние годы появилась тенденция менять работу каждые несколько лет. Такой стиль поведения приветствуют и психологи, и кадровики. Место службы менять полезно — как раз чтобы снизить опасность выгорания. Во многих компаниях «освежение коллектива» — норма кадровой политики. Однако в таких «бодрящих» условиях очень неуютно чувствуют себя сотрудники старше сорока пяти лет, ведь после пятидесяти трудоустраиваться все труднее — особенно в нашей стране. К тому же как себя мотивировать, когда знаешь, что через пару лет ты кандидат на вылет? Про истощение не слыхали Но психика адаптивна. Иначе душевные травмы косили бы народ, как бубонная чума. Подумайте, сколько поводов для нервных страданий было у наших предков: с детства — телесные наказания, ранняя смертность, тяжелейший труд. Попробовал бы крестьянин в разгар уборочной страды пожаловаться на «выгорание». Абсурд. Только в ХХ веке, вместе с возросшей ценностью человеческой жизни, возросла и ценность ее качества. Мы выгораем, потому что можем себе это позволить, считает Ирина Петрова. Видимо, вспоминая крестьян и ХIХ век, многие люди — в том числе авторитетные эксперты — скептически смотрят на проблему эмоционального выгорания. Например, известный врач-психотерапевт Юрий Вагин даже как-то написал большой, обстоятельный пост на своей странице в соцсети, доказывая, что профессионализм в том и состоит, чтобы заранее подготовиться к проблеме выгорания: «Нельзя без угрозы разрушения своей психики работать психологом, психотерапевтом, врачом или социальным работником, если ты предварительно не сумел научиться сложному и важному профессиональному искусству «отстранения», — иными словами, нужно уметь выключать эмоции по отношению к клиентам и не принимать близко к сердцу сложные ситуации. На стороне скептиков, кстати, Всемирная организация здравоохранения. В прошлом году в СМИ появилась новость: «ВОЗ признала заболеванием выгорание на работе». Увы, журналисты, как иногда бывает, напутали. Неправильно прочли на сайте ВОЗ известие о том, что в новый, одиннадцатый вариант Международной классификации болезней (МКБ-11) будет включен профессиональный синдром эмоционального выгорания. И не заметили пометку: «Данный синдром не классифицируется как медицинское состояние». Причем в качестве проблемы (хоть и не медицинской) МКБ-11 признает только выгорание на работе. А в семье как же? Довольно ограниченный подход. Но, увы, авторитетный. Проблемы самооценки — Синдром выгорания заболеванием не считается, но тех, кто обнаруживает его признаки у себя, нельзя назвать симулянтами, — считает Александр Калинкин, кандидат медицинских наук, кардиолог и сомнолог, сотрудник Медицинского научно-образовательного центра МГУ имени М. В. Ломоносова. — Дело в том, что его трудно «сформулировать» как отдельное болезненное состояние: выгорание, как правило, не развивается изолированно, само по себе. Чаще всего оно сочетается с какими-то негативными событиями в жизни человека, не связанными с работой, или с другими заболеваниями. Поэтому надо максимально, насколько возможно, улучшать условия, в которых человек работает. Кстати, об этом синдроме чаще других говорят именно врачи, которые не только много общаются с людьми, но и выполняют массу монотонных, повторяющихся действий — например, до сих пор много пишут ручкой на бумаге. Конечно, это не способствует повышению профессиональной самооценки. Мы сейчас занимаемся разработкой такой системы, которая поможет избавить доктора от рутинных мероприятий. С Калинкиным согласен врач-психиатр Александр Федорович: — Эксперты, отрицающие эмоциональное выгорание, противоречат сами себе. Они говорят: «Выгорания нет, потому что я его победил!» Но как бы ты победил то, чего не существует? Однако симптоматика этого синдрома действительно прячется под другими диагнозами. Чтото похожее мы видим при астенических состояниях, что-то — при неврозах, а что-то при депрессиях. Однако у профвыгорания есть один ярчайший «индивидуальный» признак, который не позволяет его спутать ни с чем другим: это самоуничижение — принижение себя как специалиста и своей специальности в целом. — По сути, в случае с выгоранием мы говорим о хроническом стрессе, — считает врач-психотерапевт Евгений Фомин. — И, если ничего не предпринять, то последствия обязательно дадут о себе знать — уже на уровне физиологии. Это и изменения гормонального статуса (увеличение значений кортизола, пролактина); и головные боли, нарушения пищевого поведения, набор веса, снижение либидо, раздражительность, замкнутость, тревожность, снижение фона настроения. В перспективе это может вылиться в более серьезные расстройства. Секрет исцеления — Главная причина, почему мы не можем считать эмоциональное выгорание диагнозом, — в том, что оно лечится простой сменой обстановки, — говорит врач-психиатр Александр Федорович. — Перешел работник в другой коллектив, где его хвалят и уважают, — и моментально исцелился, все стало на свои места. — Иногда бывает так: человек идет к психологу, а нужно — на курсы повышения квалификации. Или — на сайт по поиску работы, — считает психолог Светлана Бояринова. — Однако у нас не всегда есть возможность быстро поменять работодателя. Тогда стоит начать развивать новые направления или осваивать смежные специальности. Самое главное — делать все это не потому, что «мне нужны деньги», а для удовольствия. И вообще старайтесь не «застревать» в одной роли — мамы, жены, идеального сотрудника, великого карьериста. Больше прислушивайтесь к себе. Если силы заканчиваются, важно поймать этот момент и начать восстанавливать баланс. Вспомнить, что вам нравилось, что давало положительный заряд и наделяло жизнь смыслом до того, как вы с головой «ушли в роль». СПРАВКА Международная классификация болезней дает такое определение эмоционального выгорания: «Это синдром, признаваемый результатом хронического стресса на рабочем месте, который не был успешно преодолен. Он характеризуется тремя признаками: ■ ощущение мотивационного или физического истощения; ■ нарастающее психическое дистанцирование от профессиональных обязанностей или чувство негативизма или цинизма к профессиональным обязанностям; ■ снижение работоспособности». КСТАТИ Один из популярных сайтов по подбору персонала провел исследование, чтобы выяснить, какие причины побуждают наших сограждан менять место службы. Опрос проводился в августе с участием 3,5 тысячи человек. Как сообщил 31 процент респондентов, они решили поменять место работы из-за того, что руководство отказалось поднимать им зарплату. Еще 15 процентов участников основной причиной своего увольнения назвали профессиональное выгорание и стресс. А 13 процентов опрошенных признались, что ушли с насиженного места в связи с отсутствием перспектив карьерного роста. КАК У НИХ Согласно опросу американской консалтинговой компании среди офисных работников еще в начале пандемии, 45 процентов из них выгорели на удаленке. Половина пострадавших объяснила свое состояние тем, что рабочая нагрузка возросла, границы между отдыхом и работой размылись, кроме того, людям очень не хватает общения и поддержки со стороны руководства. Четверть опрошенных прямо признались, что причина их скверного душевного самочувствия — в переходе на дистанционный режим работы. Читайте также: Опрос показал, сколько компаний в России планируют увольнение сотрудников