Август 91-го: не наступите на мозги
Впереди, метрах в двадцати, показался наш главный редактор — демократ пуще некуда. Обрадованные, мы стали звать его, кричать, махать, но он, как бы не слыша, втянул голову в плечи и потерялся в переулках. Из следующих дней (кстати, мы провели их с относительным комфортом: нас приютил директор тогда располагавшейся в здании-книжке СЭВ гостиницы «Мир») помню разное. Но одно забыть удастся вряд ли: как я бежал вниз от Калининского проспекта, ныне Нового Арбата, и прыгал через что-то, лежавшее горкой на мокром асфальте. А мне кричали от моста: — На мозги! На мозги не наступи! Еще — как спустилась в тоннель Татьяна, машинистка нашей редакции, и разговаривала с перепуганными, затравленными ребятами из экипажа того злосчастного БТР, и как они держали автоматы в дрожащих руках. А мы прятались за стенкой и звали, звали ее вернуться. Как что-то кричал с брони другой машины избитый лейтенант, и синяки были в пол-лица. Как к рассвету машины пошли в плен — к Белому дому и встали на площади его охранять. Как утром третьего дня остервенелая толпа начала рвать из рук бумажки, якобы дающие право на медаль, и налетели машины скорой (а все дни там дежурила лишь пара экипажей), и люди в белых халатах тоже рвали и рвали бумажки. Мы ушли. Сидели и пили у последней высотки на Калининском. — Эй! Курить есть? — спросили мы прохожего. Он шел от Белого дома. Очки сверкнули на бородатом лице. Отразила солнце лысина. — Вы что, оборзели?! Я из охраны шестого подъезда! — ощерился он. Я вернулся в редакцию. Диктовал Татьяне в номер. Газета выходила подпольно. Нашелся и главред. На вопрос, где же он был три дня, предъявил какие-то кассетки с записями голосов каких-то людей. И заявил, что Героями России надо объявить его и жену, а не погибших, потому что это именно он с супругой спас демократию. О чем я жалею, так это о том, что не дал ему тогда по лицу. И не потому, что он все происходящее в своем кабинете писал на два диктофона. Просто он был старше лет на двадцать, а меня учили уважать старших, даже таких. А гостиницу «Мир» почти сразу закрыли и отобрали для каких-то демократических нужд. Без этого, видимо, никак.
