Церковь Троицы Живоначальной в Железнодорожном создал Василий Баженов

У отца будущего зодчего был великолепный бас. Благодаря этому его с семьей перевели в Москву из села Дольского Малоярославецкого уезда Калужской губернии, где он состоял дьячком местного прихода и где 1(12) марта у него родился сын Василий. С этой поры семья Баженовых жила в самом сердце России, средоточии национального зодчества. Отсюда, по словам одного из биографов Баженова, «первоначально без всякого руководителя образовался в нём гений зодчества». «Рисовать я учивался на песке, на бумаге, на стенах и на всяком таком месте, где находил за то способ, и так продолжал лет до десяти. Между прочим, по зимам из снегу делывал палаты и статуи, что бы и теперь я желал то видеть», — вспоминал Василий Иванович. Учение «в команде» архитектора Ухтомского, художника огромного таланта, затем — в университете вместе с юным Фонвизиным, Новиковым и Потёмкиным, потом в Петербурге — у архитекторов Чевакинского и Кокорина, наконец, у самого Растрелли, дало Баженову основательнейшие знания в теории и практике ваяния и зодчества. Двадцати трёх лет он был отправлен за границу для продолжения образования. Успехи были «чрезвычайны». Не ученик, но сложившийся мастер впитывал архитектурный опыт Европы и, преломляя его, создавал произведения, пронизанные «русским духом». В Риме Баженов «учинил» признанный лучшим проект лестницы на Капитолий. В Париже он, иностранец и не дворянин, удостоился аудиенции Людовика ХV, получил предложение поступить на королевскую службу, от чего решительно отказался. Двадцатисемилетний россиянин становится членом Римской и Болонской академий, избирается академиком Флорентийской. Такого признания не был ещё удостоен ни один русский художник. А вот в Петербургской академии профессорской кафедры Баженову не дали. «Ум мой, сердце моё и моё знание не пощадят ни меня, ни моего здравия», — не без горечи говорил В.И. Баженов, хорошо зная и себя, и общество, в котором довелось жить. Семь лет, начиная с 1768 года, Баженов был поглощён работой над проектом грандиозной реконструкции Кремля. Четыре года изготавливал модель величественного «Кремлевского строения» — дворца, который стал бы воистину восьмым чудом света. Но оказалось, что вся затея была лишь ловким дипломатическим ходом императрицы. То был первый страшный удар… В 1775 году Екатерина II покупает у Кантемиров усадьбу Чёрная Грязь, переименованную в Царицыно. Уже через год по её заказу Баженов представил полный проект застройки и перепланировки всего Царицыно. В нём претворялась, возрождалась старорусская национальная архитектура. Воплощение проекта заняло десять лет жизни Баженова. Одно за другим вырастали строения из красного кирпича и белого камня, составляя единую сказочную симфонию. Но летом 1785 года состоялось «высочайшее посещение» Царицыно, после которого последовало распоряжение разобрать дворец до основания. Произвол, доведённый до апогея «завистью, косоокой мачехой таланта», нанёс Баженову второй страшный удар. Затем последовала опала… Уже больной и бедствующий, Баженов в 1787 году остался без места и даже без пенсии. Хлопотать при дворе было некому — настоящих связей в кругах высшего света у него не было. А кланяться он не любил. Единственным средством к существованию стали частные заказы, исполняющиеся с блеском, но порой вынужденно анонимно. Даже его авторство в создании великолепного Пашкова дома долгие годы ставилось под сомнение. Чертежи этого «волшебного замка» погибли во время пожара 1812 года, как и многие другие баженовские работы. Но есть немало свидетельств того, что архитектор строил много — в Москве и в провинции. Множество объектов было построено «под наблюдением», ещё больше — под влиянием Баженова. После ареста Новикова, с которым зодчий был тесно связан, он оказался под угрозой полной нищеты, а то и заточения в крепость. На помощь пришёл цесаревич Павел Петрович, питавший к архитектору личную симпатию и ценивший его как художника. Начался последний период жизни Василия Баженова — петербургский. Он оказался кратким, но очень насыщенным. Назначенный на должность вице-президента Академии художеств в 1799 году, Баженов собирался провести в ней решительные реформы. В последние годы он много строил, но большей частью «по казённой надобности». Творческая мощь проявлялась лишь в плане грандиозной реконструкции Гатчины и в проекте Михайловского (впоследствии Инженерного) замка. Но силы уже были не те… Умер Василий Иванович 2 (13) августа 1799 года в Санкт-Петербурге от паралича. Был похоронен на Смоленском православном кладбище, но в 1800 году его останки были перевезены в село Глазово (ныне Ясногорский район Тульской области). Баженов был женат на Аграфене Лукиничне Долговой, дочери московского купца. Имел детей Ольгу, Надежду, Веру, Константина, Владимира, Всеволода. Учеником, помощником и достойным продолжателем замыслов Баженова был архитектор Матвей Фёдорович Казаков. Величайший архитектурный талант России, затравленный при жизни, после смерти был почти забыт. За пределами столиц, где бережно хранятся шедевры баженовской архитектуры, гибнут и гниют в запустении многие произведения зодчего и связанные с ним здания. Восстания, стихия войн, гнев тиранов не пощадили гениальных построек Баженова. Многие из них и вовсе утрачены. Среди них можно отметить дом Прозоровского на Большой Полянке (Москва, разобран в 1930-х годах), церковь Спаса в Глинищах (Москва, снесена в 1931 году), церковь Георгия на Всполье (Москва, снесена в 1932-1933 годах), Арсенал в Петербурге (сгорел в 1917 году), мавзолей князей Барышниковых в Николо-Погорелом (Смоленская область, утрачен в Великую Отечественную войну), ворота подмосковной усадьбы Марьинка (утрачены в годы советской власти), павильон «Эрмитаж» в подмосковной усадьбе Быково (утрачен в 1920-е годы) — двухэтажная постройка с изящными наличниками окон, фризом со скульптурными гирляндами. В Эрмитаже имелся музыкальный салон, фисташковая, оливковая, лиловая комнаты, комната-аквариум. К счастью, баженовская церковь Троицы Живоначальной в Железнодорожном — в целости и сохранности. Святослав Коновалов