Как меня вербовали. Часть 3

В предыдущих номерах «АН» были опубликованы первая и вторая части мемуаров известного советского разведчика и автора нашей газеты Михаила ЛЮБИМОВА о событиях, которые происходили в столице Соединённого Королевства более полувека назад, о противостоянии разведок. Сегодня – окончание воспоминаний. Думаете, дело на этом закончилось? В Москве меня не покарали, напротив, обласкали и направили на курсы усовершенствования, а после этого направили заместителем резидента в Данию. Неожиданный развод уберёг меня от генерала (а мечтал!), потом несколько лет трудов в Москве, и в 1976 году новый бросок в Копенгаген уже в качестве резидента. Там я познакомился с первым секретарём посольства Великобритании Питером Дэвисом, он же тамошний резидент английской разведки, естественно, мы начали регулярно встречаться и прощупывать друг друга. Дело обычное. Он называл меня в шутку «генералом Дубельтом» (шеф жандармов в России, о нём ядовито писал Герцен), а я его – «полковником Лоуренсом», знаменитым аравийским вершителем судеб на Ближнем Востоке. Побывал у него в уютном домике с садом, усаженным рододендронами, и там подвергся интеллектуальной атаке его сына-старшеклассника: маленький негодяй начал экзаменовать меня на знание английской истории, я вертелся как уж на сковородке, мечась меж королями Генрихами и Эдуардами, малец положил меня на лопатки и поставил кол! Однажды мы мирно уплетали креветки в центральном ресторанчике, уже при входе я заметил фигуру в очках и с красным носом, нависшим над барной стойкой, вид у него был явно не датский. На выходе красноносый вылез из бара, неожиданно подошёл ко мне и, широко улыбаясь, протянул мне книгу о Тургеневе на английском языке, при этом поздравив меня с наступающим днём рождения. Я был изумлён сей наглостью и сразу вспомнил две альбионские хари, вербовавшие меня в Лондоне. Чёрт побери, какая наглость! И что это за дурацкая манера вербовать в паре?! Сделал неприступное лицо и молвил строго: «Я не принимаю подарков от незнакомцев!» Совсем недавно историк спецслужб Макинтайр в своей книге сообщил, что предатель Гордиевский, бывший у меня два года заместителем резидента, давал на меня наводку английской разведке, и даже со мной собиралось встретиться некое высокопоставленное лицо. Так оно встретилось! Проглядев справочники, я нашёл величайшее сходство красноносого с тогдашним шефом британской разведки Морисом Олдфилдом, его блестяще играет великий Алек Гиннесс в фильмах по романам Джона Ле Карре. Это некоторым образом подтверждает моё бурное объяснение с растерянным Питером после выхода из ресторана. «Что это за красноносого мудилу ты мне подсунул?! – возмущался я на аллеях парка, где находился наш кабак. – Что это за хамство?!» Питер же настаивал на том, что у красноносого нос совсем и не красный, что он трезвенник и большой начальник, а я мнителен и вообще бузотёр. Конечно, я тут же описал всю историю в шифровке в Москву, а наши встречи с Питером продолжались, пока он не отбыл в Норвегию. Прошло несколько лет, я развёлся, вылетел из разведки на литературную стезю, она оказалась заполненной отнюдь не благодушными Тургеневыми и любителями начинающих авторов Максимами Горькими, а весьма завистливыми, не шибко грамотными и даже злобными субчиками. Я пробивался сквозь отдел культуры ЦК КПСС, Министерства культуры СССР и РСФСР, однако когда мои пьесы (тогда я мнил себя Шекспиром) попадали в низы, то чувствовал социальную злобу к бывшему дипломату, она, видимо, свойственна интеллигенции, отрезанной тогда от заграницы. Пару пьес поставил, много писал в газете «Совершенно секретно», наконец опубликовал роман в пятимиллионном «Огоньке» и, как говорят, проснулся знаменитым! Кстати, это писателей не касается, это для попсы, а нам приходится утверждать себя каждый день, и всё равно редко кто узнаёт на улице и никто не дарит приготовленную утку или целый окорок (помнится, многих певцов подобными деликатесами баловали поклонницы). Короче, я уже полностью потерял свою ценность для иностранной разведки! Наступила перестройка, иностранные разведчики стали с нами брататься, наверху только и вещали о совместной борьбе свободной России и свободных США с терроризмом. Примаковская СВР содействовала совместному с иностранцами изданию книг о разведке с использованием секретных архивов. Я давал интервью, рассказывал о Киме Филби, с которым работал в Москве. Вскоре появилась книга о Филби симпатичного бывшего цэрэувца Хайдена Пика. Генерал Б. Соломатин, бывший заместитель начальника разведки, рассказывал об арестованном американском шифровальщике Уокере и его группе – вскоре об этом вышла книга Питера Эрли. Бывший начальник советской разведки Л. Шебаршин давал интервью в Лондоне и Москве, всё это было вроде в порядке вещей. Меня пригласили в Штаты, я рассказывал о новой России в Джорджтаунском университете, что в Вашингтоне, там лучшая в мире библиотека о шпионаже и вообще там толпы цэрэувцев из штаб-квартиры в Лэнгли, аналогичные же лекции в Колумбийском и Гарвардском университетах и даже в университете в далёкой Калифорнии, где, кстати, ко мне подкатился шеф местного ФБР. Его вопрос мне показался странным: кто я такой? И почему обо мне никто не сообщил? Представлялся я как советский разведчик (а как ещё?), ныне литератор, выступал с патриотических позиций (но не дубовых), что, конечно, казалось странным американцам, привыкшим к беглецам из КГБ, возносящим хулу на отечество. Откуда мне знать, почему не сообщили? Скорее всего, я находился в разработке ЦРУ, а оно в вечном конфликте с ФБР, отсюда и нежелание информировать о загадочном гастролёре-полковнике. Фэбээровца ответ вполне удовлетворил, однако он задал мне коварный вопрос: почему сотрудники военного атташата в Лос-Анджелесе, крутясь на калифорнийских автострадах, часто останавливаются, писают и какают на обочинах? Не часть ли это тонкой разведоперации? Я, разумеется, уклонился от этого вопроса, хотя про себя подумал, что ГРУ рекрутирует слишком много ребят из военных гарнизонов, а народ там бесхитростный и любит природу. В Москве обычная окололитературная суета, Ельцин на коне, внутренние органы контрразведки в болезненных перетрясках и владычествуют приближённые президента, его охранники Коржаков и Барсуков, о нас, бывших, вроде бы подзабыли, только западники теребят, деликатно просят заполнить белые пятна прошлого, а на самом деле прояснить некоторые «хвосты», которые могут вывести на ещё не выловленных агентов КГБ. Вдруг телефонный звонок, это американец Бейкер, известный мне как сотрудник резидентуры ЦРУ в Копенгагене, работавший под прикрытием атташе посольства. Он прибыл в Москву, оказывается, уже покинул ЦРУ и стал во главе оружейной фирмы. Приглашает на ланч в отель «Рэдиссон», что у Киевского вокзала, там излагает просьбу свести его с Коржаковым. Я только развожу от удивления руками, Коржакова я знать не знаю и вообще подобными делами не занимаюсь. Тогда он говорит: а не хотите ли вы работать консультантом на моей фирме? Звучит вполне интеллигентно, для многих, возможно, и лестно, но я человек старой формации, слабо петрящий в рынке, человек, испорченный службой. А у нас это называется вербовка! Очень надеюсь, что это была последняя попытка привлечь меня к плодотворному сотрудничеству… Читайте также Как меня вербовали. Часть 1 Как меня вербовали. Часть2.