Пушкинская экспедиция «Парламентской газеты» завершилась на Перекопе: дальше для нас земли нет

В последний день Пушкинской экспедиции журналисты «Парламентской газеты» проводили поэта до Перекопа: дальше для крымчан, как известно, земли нет. А впрочем, автора «Полтавы» на современной Украине тоже наверняка вслед за автором этих путевых заметок внесли бы в список пресловутого «Миротворца». Ибо как это там у классика: «И где ж Мазепа? где злодей? Куда бежал Иуда в страхе? Зачем король не меж гостей? Зачем изменник не на плахе?» Однако давайте обо всем по порядку. Согласно данным академической «Летописи жизни и творчества А.С.Пушкина» 8 (20) сентября 1820 года поэт с семьей Раевских прибывает из Бахчисарая в Симферополь. Несколько дней, проведенных классиком в столице края, остаются, пожалуй, самым темным периодом в истории пушкинского путешествия по Тавриде. Из записок Гавриила Геракова мы знаем, что 8 (20) сентября он навещал «приставшего» в доме профессора химии Феликса Дессера Николая Николаевича Раевского-старшего, под одной крышей с которым во все время путешествия жил Пушкин. Также нам известно, что в один из последующих дней поэт с Раевским-старшим обедают у губернатора Александра Баранова в его доме в Симферополе. Отъезд поэта из столицы Крыма в Одессу датируется между 12 (24) и 17 (29) сентября. Засим из доподлинно известного — всё. Остальное — предположения ученых. «По пути из Бахчисарая в Симферополь Раевские могли посетить имение Саблы (ныне — село Каштановое), принадлежавшее бывшему губернатору Тавриды, члену Правительствующего Сената Андрею Михайловичу Бороздину, — рассказывает гид нашей экспедиции, краевед Иван Коваленко. — Уютное имение лежало чуть в стороне от пыльного почтового тракта, раскинувшись оазисом среди гор на берегу речки. Супруга Андрея Михайловича Бороздина, Софья Львовна Давыдова, приходилась сводной сестрой Раевскому-старшему. А сыну Бороздина и Давыдовой — Льву Андреевичу Раевский-старший стал крестным отцом». В Симферополе Пушкина продолжала мучить лихорадка, которую взялся лечить сосед Дессера доктор Федор Карлович Мильгаузен. Но все же поэт наверняка выходил гулять к реке Салгир, рядом с которой находился дом, где остановились путешественники. Позже Пушкин увековечит самую длинную реку Крыма в финале поэмы «Бахчисарайский фонтан»: «Поклонник муз, поклонник мира, Забыв и славу и любовь, О, скоро вас увижу вновь, Брега веселые Салгира!» Пушкин уезжает из Крыма в Одессу и дальше в Кишинев через уездный городок Перекоп (ныне — село Перекоп у самой границы с Украиной), где в 2003 году был установлен памятный знак со следующей надписью: «В сентябре 1820 года на постоялом дворе бывшего уездного города Перекоп по дороге из Крыма в Кишинев останавливался на ночлег А.С. Пушкин. Памятный знак установлен в 2003 году — Год России в Украине». Да, тогда отношения между двумя странами были, по крайней мере, формально, еще дружескими. А вдохновителем установки памятного знака был будущий «Мазепа русского Крыма», пушкиновед Владимир Казарин, бежавший после воссоединения полуострова с Россией в Киев. Мы символически провожаем Александра Сергеевича на совсем другую Украину, где к власти пришли хорошо изученные и описанные классиком в поэме «Полтава» последователи гетмана Ивана Мазепы. Как говорит пушкинский Мазепа: «Без милой вольности и славы Склоняли долго мы главы Под покровительством Варшавы, Под самовластием Москвы. Но независимой державой Украйне быть уже пора: И знамя вольности кровавой Я подымаю на Петра». На современной Украине Мазепа — национальный герой, изображенный на десятигривенной банкноте. У Пушкина он — изменник и злодей, место которого на плахе. «Говорили мне, что мой Мазепа злой и глупый старичишка. Что изобразил я Мазепу злым, в том я каюсь: добрым я его не нахожу, особливо в ту минуту, когда он хлопочет о казни отца девушки, им обольщённой, — объяснял Пушкин. — Глупость же человека оказывается или из его действий, или из его слов: Мазепа действует в моей поэме точь-в-точь как и в истории, а речи его объясняют его исторический характер. Заметили мне, что Мазепа слишком у меня злопамятен, что малороссийский гетман не студент и за пощёчину или за дёрганье усов мстить не захочет. Опять история, опроверженная литературной критикой, — опять хоть знаю, да не верю! Мазепа, воспитанный в Европе в то время, как понятия о дворянской чести были на высшей степени силы, — Мазепа мог помнить долго обиду московского царя и отомстить ему при случае. В этой черте весь его характер, скрытый, жестокий, постоянный… Однако ж какой отвратительный предмет! Ни одного доброго, благосклонного чувства! Ни одной утешительной черты! Соблазн, вражда, измена, лукавство, малодушие свирепость…» Вполне, по-моему, подходит для характеристики нынешнего украинского политикума. Как гласит знаменитая крымская пословица, за Перекопом для нас земли нет. В последние шесть с лишним лет она звучит для жителей полуострова как предписание пограничников. Во всяком случае — для меня, внесенного в список «Миротворца» в качестве «пособника российских оккупантов». Уверен, однако, что рано или поздно это закончится. В финале пушкинской «Полтавы» Мазепа бежит с Украины вместе со своим новым европейским покровителем — шведским королем Карлом XII: «Верхом, в глуши степей нагих, Король и гетман мчатся оба. Бегут. Судьба связала их…» То же самое ждет и нынешние мазепинские власти Украины. «Пушкин — наше всё!» Этой почти математической формулой известный поэт и критик XIX века Аполлон Григорьев указал значение Пушкина не только для всей огромной России, но и для маленького отдельно взятого Крыма. Его энергией до сих пор питается вся русская культура, его энергией создан российский Крым. Вслед за Пушкиным, влекомые его южными романтическими стихами, в Тавриду устремились другие звёзды русской литературы: Гоголь, Толстой, Тютчев, Чехов, Волошин, Мандельштам, Гумилёв, Ахматова, Цветаева, Пастернак, Куприн, Бунин, Шмелёв, Булгаков, Маяковский, Солженицын, Аксёнов, Бродский… Именно эти люди сделали Крым русской землёй. Именно они превратили наш полуостров в часть Русского мира. Воспетое Пушкиным счастливое полуденное небо, горы, сады, море — сейчас, два века спустя, по-прежнему здесь, с нами, в российском Крыму. Ну а что до запущенности этого прелестного края, о которой упоминал поэт, то за последние шесть с лишним лет сделано очень много для того, чтобы избавить наконец полуостров от этого недостатка. Пушкинская экспедиция «Парламентской газеты» приурочена к двухсотлетию путешествия поэта по Крыму. Прологом к ней стало восхождение наших журналистов 6 июня, в день рождения классика, на высшую точку Крыма — гору Роман-Кош. Корреспонденты газеты повторят маршрут пушкинского путешествия — проедут почти тысячу километров от Керчи до Перекопа, через Феодосию, Гурзуф, Никиту, Алупку, обойдут на яхте древний Карадаг, поднимутся по Чертовой лестнице в Байдарскую долину, побывают на мысе Фиолент, в Бахчисарае и Симферополе, и расскажут обо всем этом нашим читателям. Каждый день на сайте «Парламентской газеты» будет появляться дневник экспедиции с рассказом о пройденном пути, пушкинских местах, встреченных по дороге людях и сделанных открытиях. А в августовском номере журнала «Российская Федерация сегодня» увидит свет большой итоговый экспедиционный очерк. Фото Алексея Васильева Читайте также: За Пушкиным: по Чертовой лестнице к… Богу Дух Пушкина по-прежнему обретается в Гурзуфе: проверено «Парламентской газетой» Старое новое скифское золото: от Золотого кургана до Золотых ворот Журналисты «Парламентской газеты» нашли в Керчи Пушкинский абрикос Пушкин и… поправки в Конституцию​