Дело журналиста Прокопьевой из Пскова: Любая мысль — крамола, любое слово — тюрьма?
Государственная система решила, по всей видимости, бороться не только с любым проявлением инакомыслия, но чуть ли не с любой возможностью граждан обсуждать острые проблемы. На это готовы потратить любые ресурсы. Такой подход грозит полным коллапсом общественной жизни в стране, но вряд ли это волнует власть имущих. Сейчас граждане России с интересом наблюдают за процессом журналиста из Пскова Светланы Прокопьевой. Она в ноябре 2018 года опубликовала материал, в котором попыталась разобраться в причинах случившегося за неделю до этого самоподрыва в здании архангельского управления ФСБ 17-летнего Михаила Жлобицкого. Прокопьева назвала подрывника террористом, совершенное им деяние «чудовищным» и не собиралась его оправдывать. Однако следствие решило, что сам факт постановки вопроса о том, что могло толкнуть молодого человека на преступление, надо квалифицировать по статье «оправдание терроризма». Прокуратура просит посадить журналиста на шесть лет в колонию общего режима. По мнению очень многих представителей общественности, дело буквально высосано из пальца, а доказательства вины журналисты крайне сомнительны. Однако мы знаем, что подобных «странных» дел в последнее время очень много. Вспомнить хотя бы недавнее решение заключить под домашний арест лидера движения «За новый социализм» Николая Платошкина. Доктора исторических наук, дипломата и преподавателя обвиняют ни много ни мало в том, что он склонял, вербовал и склонял лиц к совершению преступлений, предусмотренных частью первой 212-й статьи УК. А это насилие, погромы, поджоги, уничтожение имущества, применение оружия и взрывных устройств, а также оказание вооруженного сопротивления представителям власти. Все знают, что Платошкин и правда выступал с заявлениями, где требовал смены власти в России и просто излагал свой взгляд на окружающую действительность. Его программа всегда была мирной, по характеру не носила радикального характера и была похожа на обычные тезисы умеренного социал-демократа. Провокации вокруг аморфной организации подростков «Нового величия», суд над сторонниками референдума об ответственности власти во главе с журналистом Юрием Мухиным... Членов незарегистрированной партии «Другая Россия» вообще задерживают постоянно, им вменяют возобновление деятельности экстремистских организаций и прочие весьма туманные прегрешения. Можно еще вспомнить, как людей привлекали к ответственности за анекдоты, репосты в соцсетях, причем весьма безобидные. А уж история с преследованием так называемого якутского шамана Александра Габышева, который грозился провести магический обряд против власти, и вовсе стала символом подходов нынешнего государства к инакомыслию. И у всех этих преследований есть очень характерные черты, которые красноречиво говорят о том, чего на самом деле боится власть. В любом деле видно, что привлекаются весьма солидные ресурсы. Прокуроры, следователи, сотрудники МВД, эксперты, судьи готовы в поте лица трудиться, только чтобы привлечь человека к ответственности. И на это тратится колоссальное количество ресурсов. Но откуда такое рвение наказать тех, кто особой опасности для общества, в общем-то, не представляет? В какой-то степени это историческая традиция. Екатерина Вторая автора «Путешествия из Петербурга в Москву» Александра Радищева назвала «бунтовщиком хуже Пугачева». Вся вина писателя была в том, что он объективно описал быт крестьян среднерусской полосы. Великий русский писатель Федор Достоевский вначале был приговорен к расстрелу, но в итоге к четырем годам каторги лишь за то, что в кругу друзей позволил себе читать произведения Григория Белинского. «За недонесение о распространении преступного о религии и правительстве письма литератора Белинского», — говорилось в приговоре, хотя сейчас это кажется просто смешным. Смешным ли? Анекдот, репост, статья стали преступлениями и в современной России. У нас восстановлен абсолютизм, власть приобрела сакральный смысл? Можно предположить, что всё еще намного хуже. Боятся не только обсуждения чего-либо, но и верят в мистику. Габышева схватили, как говорят некоторые, потому что власти реально боятся магических обрядов якутского шамана. То есть это даже не 19 век, а самый что ни на есть 16-й. С той только разницей, что изменились технологии. С одной стороны, возможностей для распространения информации стало больше. Нет уже смысла громить типографии, как и провозить в чемодане с двойным дном отпечатанные за границей листовки. С другой стороны, теперь «кто нужно» могут сразу узнавать, что и кто читает, на какие сайт ходит и с кем общается. Крамолу можно выжигать точечно и быстро. Для одних средство коммуникации, для других — охоты на ведьм.
