Рафаэль Хакимов: "Кочевники дали миру штаны и седло"

"Великая Татария" казанского историка. Часть 13-я Научный руководитель Института истории им. Ш. Марджани Рафаэль Хакимов написал книгу "Как возникла Великая Татария и чем она стала". В ней казанский ученый делится своей интерпретацией исторических событий в Евразии, заметное место в которых занимали татары и их предки. "Реальное время" продолжает публикацию отрывков из этого сочинения (см. ч. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12). В исторической литературе, конечно, упоминают влияние востока на европейские народы. Общим местом стала ссылка на вклад китайцев, изобретших порох и компас. Европа знает об индийской философии, персидской поэзии, японском искусстве. Практически неизвестно о вкладе кочевников в мировую культуру. Савицкий в одном из писем Л. Гумилеву писал: "Кочевники дали в свое время миру штаны и седло. Не может быть сомнения в том, что и одно и другое важнейшее "изобретение" зародилось именно в кочевом мире. "Изобретения" эти просты, как все гениальное. Можно сказать так: в окончательном историческом итоге кочевники весь мир, всю обитаемую часть нашей планеты, одели в штаны и посадили в свое время на седло". Изобретение твердого седла и стремени обеспечило кочевникам огромное преимущество над оседлыми народами. У хунну стремена были в ходу, начиная с III века до н. э. На Западе ни греки, ни римляне не пользовались ими. Седло и стремена дали воину опору. На смену тяжелому мечу пришла относительно легкая сабля. Воин, приподнимаясь на стременах, использовал вес тела для удара. А легкий небольшой по размерам составной лук позволял вести стрельбу прямо с коня. Так появилась легкая кавалерия. Татарское седло В то же время воин, благодаря седлу и стременам, приобретал опору для удара пикой. Теперь никакой удар не мог выбить его из седла. Так появилась тяжелая кавалерия. Кочевники покрывали себя и коня легкой броней из металлических пластин, прикрепленных на кожаное основание. Европа заимствовала изобретения кочевников, что привело к появлению рыцарей, облаченных в тяжелые доспехи. Для снаряжения рыцаря нужны были немалые деньги, что потребовало в свою очередь создания целого хозяйства. На этой основе появился феодализм. Появление стремени изменило не только тактику боя, но также повлияло на социальные отношения. Стремя стало важнейшим фактором общественного развития в Европе. Известный историк Линн Уайт считал, что "несмотря на свою кажущуюся простоту, это изобретение оказалось одним из самых значимых в истории человечества", поскольку именно оно в конечном счете привело к появлению "нового эксплуататорского класса", базу которого и составило его тяжеловооруженное конное воинство. Татары военное искусство своего времени довели до совершенства. Они брали не числом, а умением, введя в арсенал военных успехов гибкую тактику боя. Управление войсками происходило с помощью знамен, барабанов, труб. Задача состояла в том, чтобы собрать в нужном месте и в нужное время перевес сил. Сражаться в конном строю умели только татары. Отважные рыцари, воспетые в многочисленных балладах, разбегались без боя при одном упоминании о наступлении татар. В 1269 году мир Новгорода с тевтонцами был достигнут благодаря присылке ордынского отряда: "немцы, замиришися по всей воле новгородской, зело бо бояхуся и имени татарского". Всего 500 татарских всадников хватило, чтобы отогнать тевтонцев. У татар на копьях были крюки, которыми они стаскивали рыцарей с коней, после чего бой заканчивался. Несмотря на высокомерное отношение к варварской культуре, многие изобретения номадов проникали в среду древних римлян, а впоследствиии европейцев. Оружие и технику боя римляне заимствовали вынужденно, они привлекали или нанимали варваров для поддержания безопасности империи, а те приходили со своим оружием и навыками. Таким образом восточное начало становилось частью европейской культуры. По всей Европе возникали ремесленные мастерские, изготавливавшие "варварские" сложносоставные луки. Оружейный порох и артиллерия эпохи Возрождения положили конец военной роли рыцарей, а также тактике татарского конного строя. Европейцы заимствовали не только военное искусство татар, но также моду. Генуэзцы и венецианцы имели свои колонии на побережье Черного моря и активно торговали с татарами, вместе с торговлей шел обмен культурой. Мусульмане очень любят хвастать своим вкладом в мировую науку. Действительно, европейский мир о древнегреческой культуре узнал от арабов. Бэкон, стоявший у истоков современной науки, учился у мусульманских философов. Благодаря научным изысканиям Европа двинулась к прогрессу, а исламский мир застрял на сотни лет в схоластических диспутах, превратившись в самую отсталую цивилизацию современности. При этом мусульмане себя считают самыми благочестивыми, а науки презирают. Вспоминаются слова Авиценны: Когда к невеждам ты идешь высокомерным, Средь ложных мудрецов явись ослом примерным: Ослиных черт у них такое изобилье, Что тот, кто не осел, у них слывет неверным. Сегодня мусульмане воспринимаются на Западе как потенциальные террористы, дешевая и малоообразованная рабочая сила. О влиянии арабской культуры написаны тысячи книг. Практически неизвестно о тюрко-татарском влиянии на европейскую культуру, а ведь такие известные произведения, как "Песнь о Нибелунгах", "Песнь о Роланде", скандинавская мифология несут в себе явные черты заимствований из восточных аналогов. Проникновение восточных мотивов началось вместе с Великим переселением народов. "В историческое время переселения по северную сторону Каспийского моря, — писал Г.Н. Потанин, — совершались почти только с востока на запад, потому мы должны заведомо предполагать большие заносы с востока на запад и ничтожные с запада на восток". Европейские эпосы, легенды, сказки во многом перекликаются с восточными сказаниями. Григорий Потанин. Фото iguana.ws Сказки, легенды невозможно навязать силой, они плод культурного влияния. Русские историки не любят тему влияния татар на культуру России. Татары вспоминаются, когда речь идет о негативных чертах российского общества. Тогда появляется тема "татарщины", "азиатчины". Порой даже нынешнюю отсталость России объясняют татарским игом. Но в действительности татарская культура проникла глубоко в русский язык и культуру, включая быт и сознание. Исконно русскими считаются такие былины, как сказ об Илье Муромце. В качестве аргумента выставляется его крестьянское происхождение. Однако это характерно для многих сказок мира. Илья сиднем сидел 30 лет, что тоже не уникально. Как писал выдающийся историк искусств, музыкальный и художественный критик, архивист, общественный деятель В.В. Стасов, "в одной песне минусинских татар, богатырь Канак-Калеш рассказывает, что "в детстве своем он пролежал 40 лет на одном месте, накрытый камнем". Одна песня сибирских киргизов говорит, что богатырь Ак-хан 70 лет просидел, не вставая". И далее в сюжете восточных повествований происходит то же самое, что с Ильей Муромцем. Стасов делает вывод: "Все это повторилось, буква в букву, в начале наших сказаний с Ильей Муромцем". Последующий сюжет о Соловье-разбойнике имеет аналоги в сказаниях сибирских татар. Причем, совпадения есть даже в деталях. Фото Михаила Архипова (cruiseinform.ru) Потанин сближал Илью Муромца с Бал-Дорчжи тибетских легенд: "Илья, убивающий насильника Идолище, это Бал-Дорчжи, убивающий насильника Ландарму, царя с бычьими рогами". И остальные эпизоды из былины об Илье Муромце имеют аналоги в восточных сказках. Потанин продолжает: "Репертуар об Илье как будто основан на сказке об Ирин-Сайне, но только другой редакции, в которой эпизоды, общие с Гэсэриадой, были рассказаны с той же полнотой, как в Гэсэриаде". Не все эпизоды о Соловье-разбойнике заимствованы, но имеются аналоги в сходных образах. "Образа, вполне подобного нашему Соловью-разбойнику, — писал Потанин, — нет ни в сказке об Ирин-Сайне, ни в повести о Гэсэре, но сходная тема найдется, если в Соловье признать пограничного сторожа какого-то царства, в роде Сокола, сторожа царя Прожора, в белорусской сказке об Илье у Романова. Соловью как пограничному сторожу, убивающему врагов на дальнем расстоянии, будет отвечать старуха колдунья предания о Шуно и о Тас-хара, которая убивала людей на расстоянии 99 ночей ходу. Персонаж, подобный этой колдунье, есть и в Гэсэриаде". Из сравнения былины об Илье Муромце с восточными сказками Потанин заключает: "Пограничный сторож, являющийся в ордынском сказании обставленным сходными темами и подробностями, свидетельствует, что это не позднейшее создание русского творчества, а образ древний и международный". Далеко не все были согласны со Стасовым и Потаниным. Еще в 1852 году Алексей Хомяков писал об Илье Муромце, что былина "носит на себе признаки глубокой древности в создании, в языке и в характере… Ни разу нет упоминания о татарах, но зато ясная память о казарах, и богатырь из земли Козарской, названной справедливо землею Жидовскою, является соперником русских богатырей; это признак древности неоспоримой". Заметим, что в то время "земля Жидовская" было синонимом "Хазарского каганата" без каких-либо негативных оценок, причем основным населением Хазарского каганата были тюрки, говорившиеся на языке, близком к булгарскому. Владимир Стасов. Портрет Ильи Репина (wikipedia.org) В пользу мнения Стасова говорит совпадение сюжета об Илье Муромце с тюркскими сказаниями. Сама былина была записана лишь в 1840-х годах в Архангельской губернии. Устная традиция нередко меняет названия и сюжеты. С. Булич в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона писал о Стасове: "В противность мнению, что былины представляют собой самобытное национальное произведение, хранилище древнейших народных преданий, Стасов доказывал, что наши былины целиком заимствованы с Востока и дают лишь пересказ его эпических произведений, поэм и сказок, притом пересказ неполный, отрывочный, каким всегда бывает неточная копия, подробности которой могут быть поняты лишь при сопоставлении с оригиналом; что сюжеты, хотя и арийские (индийские) по существу, приходили к нам всего чаще из вторых рук, от тюркских народов и в буддийской обработке; что время заимствования — скорее позднее, около эпохи татарщины, и не относится к векам давних торговых сношений с Востоком; что со стороны характеров и изображения личностей русские былины ничего не прибавили самостоятельного и нового к иноземной основе своей, и даже не отразили в себе общественного строя тех эпох, к которым, судя по собственным именам богатырей, они относятся; что между былиной и сказкой вообще нет той разницы, какую в них предполагают, усматривая в первой отражение исторической судьбы народа". Несмотря на критику Стасова фольклористами, исторические данные подтверждают его выводы о восточных мотивах в западной и русской устной литературе. Предубеждение, сформированное русскими историками по отношению к татарам, мешает увидеть реальное влияние тюркских народов на становление не только государственности, но и культуры России. Продолжение следует