В России появился новый музей мирового уровня
Недавно открытый музейно-храмовый комплекс «Дороги памяти» может войти в число лучших музеев мира. Это стало понятым по итогам уже первой недели его работы. Корреспондент АН, наконец-то, добрался до музея и понял, что это уникальный театр. Почти полтора километра коридора и комнат, комнат, комнат. И каждый шаг карябает костью в горле, едва ты ступаешь на «Дорогу памяти». Так называется музейно-храмовый комплекс, который не так давно был открыт в парке «Патриот». Он окружает кольцом главный храм Вооруженных Сил РФ. Тот уже тоже открылся. Там проходят службы, и скоро даже откроется воскресная школа. Про то, что «Дорога памяти» может войти в копилку мировой культуры говорили, подводя первые итоги работы. Музейно-храмовый комплекс открылся 24 июня. За семь дней его посетили 35 920 человек. Это по 5,1 тысячи человек в день. При таких темпах за год тут побывают 1 861 500 посетителей. Через Лувр в среднем за год проходят от 8 до 10 миллионов человек. Но Лувр появился в 1792 году. А «Дороге памяти» чуть больше недели. Третьяковскую галерею в прошлом году посетили 2,5 миллиона человек. С учетом того, что «Дорога памяти» открылась 24 июня 2020 года, этот комплекс запросто можно сравнивать с Третьяковкой, которая появилась в 1856 году. Почти полтора километра. Длина «Дороги памяти» 1418 шагов, где каждый шаг вбивает гвоздь в само ощущение истории. Она обрушивается на тебя, как тропический ливень, едва ты только попадаешь в первую комнату. Ты окунаешься в саму эпоху, едва только оказываешься в коридорах музейно-храмового комплекса. На оборудованных мониторами стенах разворачиваются картины обыкновенного быта. Идут автобусы. Слышны звуки улицы, разговоры и радио. И вдруг. Война. Громкоговоритель передает звуки сирены. Слышен гул моторов самолетов. Они пролетают над головой. И ты их видишь. Ты стоишь посреди разбомбленной улицы. Горят дома. Под ногами тлеют головешки. А над головой летят и летят бесконечные самолеты. И ты это видишь своими глазами. Ты видишь, как бегут фашисты в полный рост. А красноармейцы пытаются сдержать их атаку. Ты видишь, как зенитчики сбивают вражеский самолет. Он оставляет густой шлейф дыма, пролетает мимо тебя и разбивается где-то там, где уже не видно. И взрывы, взрывы, взрывы. Бесконечные взрывы. Обычные голоса читают письма, дневниковые записи. Их писали обыкновенные советские люди. Вот, девушка рассказывает, как умирают ленинградцы в блокированном городе. А вот, чья-то мать пишет сыну, и просит, чтобы он не боялся. Обыкновенные люди. Они жили. Они рассказывали. Они говорили. Они говорили не друг с другом. Они говорили с нами. Мы забыли. Мы все забыли. Мы не знали войны. Для нас она лишь кино и телевизионная картинка современных локальных конфликтов. Но ты помнишь. Ты помнишь, глядя на операционный стол, где мудрый хирург монотонно диктует медсестричке: «Пинцет. Пинцет», — а сам делает операцию. На столе лежит боец. Он в сознании. Но преисполнен тревожностью момента и словно боится вспугнуть музу истории, поэтому молчит, не издает ни звука. Ты помнишь, как разведчики красиво демонстрируют приемы рукопашного боя, ликвидируя группу диверсантов. Они делают это монументально. Люди плачут. Эти 1418 шагов они идут по несколько часов. Рассматривают фотографии на стенах. Подолгу стоят у настоящего пулемета Максим или шинели. Читают письма. Это не просто экспонаты. Они настоящие. Они живут. Пускай, под стеклом, но они живут. И ты их можешь потрогать, хотя бы мысленно. Ты их можешь прочитать. И люди плачут, когда выходят из этого длинного коридора «Дороги памяти». Не все. Но плачут. И пускай в ней больше кино, чем истории. Над экспозицией очень хорошо потрудились специалисты. Они тщательно следили за тем, чтобы не было развестистой клюквы, которая бывает в кино. Чтобы каждый экспонат был настоящим, из того года. Хотя, кино, все-таки получилось. Фашисты — это самые обычные люди. Они боялись смерти и так же прятались, как наши. Они так же перебегали от одного укрытия к другому. Может быть, они бегали, вот, так в полный рост. Но при такой тактике всех солдат покосили бы еще в Европе. И операция проходит в реальности совсем не так. Может быть, есть такие доктора, которые любят тишину. Но в жизни, молчание раненого может означать, что он потерял сознание и возможно, требуется срочная реанимация. Иначе боец умрет на операционном столе. Когда раненый замолкает, доктор начинает сам с ним разговаривать, либо просит об этом медсестру. Но реальность войны и не нужна. Если бы у авторов была цель показать настоящую войну, до конца «Дороги памяти» вряд ли кто бы дошел. Настоящая война — это оторванная нога, которая уже вторую неделю гниет возле блиндажа. Никто из бойцов не знает, чья она. Недавно тут был бой. Погибло много. Настоящая война — это раскиданные внутренности или конечности по веткам. Это кровь, кипящая на броне. И запах. Его сложно описать. Это запах войны. Авторы сумели сохранить дух эпохи. Реальности войны на «Дороги памяти» нет. Она не получилась. Возможно, худсовет не смог найти форму, в которой удалось бы совместить и монументальность эпохи и отобразить реалии. «Забудьте про кино», — учил когда-то командир второго взвода отдельной роты разведки 100 бригады с позывным Призрак. Корреспондент АН в тот момент работал над репортажем про него, поэтому попал на занятия: «У вас нет цели драться. Вы не на Олимпиаде. Ваша цель — уничтожить противника. Я вас обучаю прикладному рукопашному бою. Он отличается от любого спортивного единоброрства тем, что мастера единоборств хотят подраться. Разведчик не спортсмен. У него цель уничтожить противника. Поэтому он не дерется. Разница между разведчиком и спортсменом — это как различия между волком и городским задиристым псом. Городской лает и может укусить. Волк молчит. Он целится в горло». На «Дорогах войны» разведчики почему-то дерутся с диверсантами. И в плен берут, как в кино, тыча ствол чуть ли не спину фашиста. А ведь профессиональному диверсанту в жизни хватит дистанции в полтора метров, чтобы отобрать оружие. Поэтому в действительности, когда берут в плен, кладут противника на землю, прячась за укрытием минимум метрах в десяти — пятнадцати от него. ДЕМОНСТРАЦИЯ ПРИЕМА СНЯТИЯ ЧАСОВОГО. НОЖ БОЕВОЙ ИСПОЛЬЗУЕТСЯ БОЕВОЙ, ПОЭТОМУ ПРИЗРАК ДЕРЖИТ ЕГО ТАК, ЧТОБЫ НЕ РАНИТЬ БОЙЦА Может быть, худсовет просто не привлек тех, кто знает реалии войны. На этой встрече, посвященной первым итогам музейно-храмового комплекса, были авторы, создавшие «Дороги войны». Корреспондент АН спросил у академика Российской академии художеств Василия Нестеренко, привлекались к работе те, кто видел войну. Он говорит, привлекались, и начал перечислять генералов. Как выяснилось, академик, просто, путает тех, кто видел войну с теми, кто на ней присутствовал. На самом деле, между ними большая разница. Очень часто кадровые офицеры, советники, присутствующие в зоне боевых действий, войны не видят. Поэтому их и называют туристами. Они приехали, уехали. Бумажки поносили в штабе, вот, и вся война. Это маленькая деталь. Но она скрывает айсберг одной из самых больших проблем России. Политики вовсю торгуют брендом, под названием «Вторая мировая война». Многие из них даже забыли, что в нашей стране она называлась Великой Отечественной. Именно Великая Отечественная война началась 22 июня 1941 года. А начало Второй мировой датируется 1 сентября 1939 года. А ведь еще была Испания. И туда поехали советские добровольцы. Про них вечно все забывают. Про них забыли точно так же, как забыли про добровольцев-россиян, которые не так давно воевали на Донбассе за «Русский мир», а многие и сейчас воюют. Нет, ну, формально про них помнят. О них, типа заботятся. А если удобно ввернуть словечко, то в их адрес скажут доброе слово. Как правило это словечко пафосное. Что-нибудь про «я готов преклонить колени», или «меня спрашивали кого я считаю героем нашего времени, и я говорю, что это добровольцы» и прочая бла-бла-бла-беллетристика. Это разговоры в пользу бедных. Модная беллетристика. Практически ни один из всех этих «коленопреклоненных» не поинтересовался, как живут эти самые «герои нашего времени». А они бомжуют. Они не могут устроиться на работу. Потому что пять лет занимались какой-то ерундой, пока их сверстники строили карьеру. Прямо сейчас в Москве мыкается бывший боец спецназа ГРУ (сейчас ГУ ГШ). Когда-то он уволился из армии. Пошел воевать на Донбасс. Повоевав, вернулся в Россию. Уже вернувшись домой, работу найти не смог. Пробует найти ее в Москве. Но и тут он никому не нужен. Когда-то с одним из военкоров у меня вышла дискуссия. Он написал в соцсетях что-то в духе той самой беллетристики про «героев нашего времени». Я ему сказал, что это разговоры в пользу бедных. Он огрызнулся. Я дискуссию продолжать не стал. Это сложно — в двух словах объяснить что такое «разговоры в пользу бедных». «Братух, если честно, болт забили», — эти слова корреспонденту АН сказал Герой России. Я его спросил, что-нибудь дало это высочайшее звание в социализации после войны: «Когда воевал, был нужен. А теперь нафиг посылают». Я даже не называю его имени. У нас в стране есть особые нюансы. Герою России могут запросто перекрыть кислород в социализации. Чиновникам и политикам Герои России нужны только для пафосных речей. Они ими политически торгуют так же, как брендом «война». Первого июля в России — это день ветеранов боевых действий. Этот праздник Героев России, орденоносцев, получивших «Орден мужества». Это праздник, который объединяет всех, кого наградили боевыми наградами. Ни на каком другом мероприятии не бывает в одном месте столько орденоносцев, как на этом. На сайтах федеральных российских телеканалов нет ссылок на публикации, посвященные «Дню ветеранов боевых действий». Про него забыл даже телеканал «Звезда», хотя это его профессиональная тема. На «День ветеранов боевых действий» собираются все те герои, которых славят в ток-шоу и социальных сетях. Они слушают все эти «разговоры в пользу бедных». И улыбаются. Потому что знают, что первого июли ни одно СМИ не поздравит их с профессиональным праздником. Они не нужны. Они не нужны, ни СМИ, ни политикам. Они не были нужны даже худсовету музейно-храмового комплекса «Дороги победы». Просто, в России так заведено. Живые герои России не нужны. России нужны герои мертвые. А музейно-храмовый комплекс «Дороги войны» великолепен. Это монументальная театрализованная постановка с использованием уникальных экспонатов, которые позволяют впитать дух эпохи.
