Владимир Клименко: Мы приближаемся к новому глобальному изменению климата

В среду, 24 июня, Гидрометцентр заявил о том, что период жары в центре европейской территории России продлится несколько дней, однако не перейдет в «волну тепла». Дачники могут быть спокойны, но климат сегодня — это не только полезные сводки. Погода стала частью большой политики, предметом для спекуляций. Наш обозреватель узнал у одного из главных специалистов в этой сфере, к чему готовиться человечеству. Этого человека я знаю уже четверть века, он занимается математическими моделями атмосферы, гидросферы, а также солнечной активности, и за все эти годы его прогнозы погодных и климатических изменений ни разу не оказались ошибочными. Что поразительно! В прошлом году предсказал нынешнюю аномально теплую зиму и снова угадал. Поэтому после холодной весны я решил позвонить ему и выяснить, что происходит с планетой, потому как погодные аномалии беспокоят меня не меньше, чем шведских девочек. Знакомьтесь: Владимир Клименко, доктор технических наук, профессор, член-корреспондент РАН, руководитель Лаборатории глобальных проблем энергетики. — Владимир Викторович! Я недоволен! Зима была совсем сопливая, словно в Европе. А весна так вообще чудовищная — у меня на даче за 10 дней до лета выпал снег. А потом я выключил отопление и почти сразу включил кондиционер — жара началась какая-то глупая… — Знакомая история. Как только портится погода, все начинают интересоваться климатом. Но я прожил подольше вас и помню, что майские снегопады еще 30–40 лет назад никого не удивляли. А в этом году после десятилетий теплого климата снег в мае, конечно, мог произвести впечатление. Но вообще-то весна нынешнего года на большей части Европейской России была теплой, а не холодной. Март был теплым, апрель — нормальным, май — чуть холоднее нормы, но это не перекрыло мартовской «жары». Зима же была не просто теплой, а рекордно теплой! Она побила прошлый рекорд зимы 1961 года аж на 3,5 градуса! Однако это пока все же исключение. Столь теплые зимы станут нормой только лет через 30. — То есть глобальное потепление — не миф? — Да ну что вы! Давно пора отбросить миф о том, что глобальное потепление — это миф. К удивлению, остается еще довольно большое количество людей, считающих себя учеными, которые по-прежнему утверждают, что мы приближаемся к ледниковому периоду. По сию пору публикуются работы, прогнозирующие очень сильное похолодание — настолько сильное, что температура, согласно им, должна вернуться к уровню начала ХХ столетия! А надобно сказать, что первые десятилетия ХХ века были самым холодным временем за последние 200 лет. Для примера… Восемь лет назад я был одним из авторов фундаментального труда под названием «Атлас современных климатических и геофизических изменений», где были собраны заметные научные силы отечества. Я хочу подчеркнуть: это был 2012 год, то есть конец так называемого Малого перерыва — имеется в виду перерыв в глобальном потеплении, длившийся с 1998 по 2013 год, который поверг в шок значительную часть мировой климатологии. Людям было совершенно непонятно, почему объем сжигания органического топлива и, соответственно, эмиссия парниковых газов росли большими темпами в эти 15 лет, а глобальная температура не менялась. Так вот, авторы нескольких статей в «Атласе» утверждали, что это признаки наступающего похолодания. Причем масштабы похолодания ими прогнозировались довольно значительные — несколько десятых долей градуса, это очень много для среднеглобальной температуры. Моя статья там была единственной, в которой говорилось о временности этого отката, и указывался даже год, когда Малый перерыв закончится — «не позже 2014-го». И я оказался прав: после 2013 года началось столь резкое потепление, что температура скакнула сразу почти на 0,3 градуса в течение неполного десятилетия. Если хотите, могу вам сообщить другой прогноз — мы опять приближаемся к новому перерыву в глобальном потеплении! Который продлится лет 10–12. Ну и, естественно, он опять даст пищу для противников антропогенной природы потепления, ненавистников Парижского соглашения и всяких прочих диссидентов глобального потепления. Им только дай повод! И этот повод им вот-вот природа предоставит. — Признаться, я впервые слышу про этот Малый перерыв. Что его вызвало? — Это явление получило в современной англоязычной литературе красивое наименование «хайетас», что означает «перерыв», «пробел», «остановка» и пишется сейчас даже с большой буквы, как имя собственное — Hiatus. Так вот, таких «хайетасов» за последние 150 лет было два. Первый большой «хайетас» длился примерно с 1940 по 1970 год. А о втором мы уже говорили. Причина у обоих одна и та же. Заключается она в противодействии мощных природных факторов (солнечная и вулканическая активность и прочее) нарастающему антропогенному потеплению. Последний перерыв оказался короче прежнего потому, что антропогенные факторы постепенно пересиливают природные! Причем в случае первого перерыва природе удалось нас немного пересилить — наблюдалось даже небольшое похолодание в масштабе нескольких сотых долей градуса среднеглобальной температуры. — Мало! — Мало. Но те люди, которые родились в начале века и видели и 30-е, и 40-е, и прочие, как, например, мои родители, в один голос утверждали, что таких холодных зим, как в 1970-е годы, они не помнят. А это всего лишь сотые доли градуса среднеглобальной температуры! Потому что падение среднеглобальной на доли градуса на местах оборачивается понижением на целый градус среднегодовой температуры, что уже очень заметно! Вообще, в разных областях планеты изменения среднеглобальной температуры откликаются совершенно по-разному. И в России они откликаются больше всего! Потому что Россия — самый климаточувствительный регион земного шара: изменение среднеглобальной температуры на градус у нас оборачивается в некоторых регионах скачком на 3 и даже 4 градуса. Как вы думаете, что является самой чувствительной точкой России в климатическом смысле и одновременно мировым центром изменения температуры? — Даже боюсь предположить. — Москва! Причем не область, а сам город! Лет пять назад я даже опубликовал статью «Москва как тестовый полигон глобального потепления». Во-первых, Москва находится в центре климаточувствительной зоны. При этом Москва — самый большой в мире город, расположенный на такой холодной среднегодовой изотерме — плюс 5 градусов. Нигде в мире нет ни одного города не только с населением 13 миллионов человек, как у нас, но даже и с двумя миллионами жителей, расположенного в таком холодном месте. В Южном полушарии изотерма плюс 5 тонет в океане между Австралией, Южной Америкой и Антарктидой, а в Северном пересекает Скандинавский полуостров в его северной части, где саамы пасут оленей. И падает сверху в Москву. Приходится много энергии тратить на отопление, в результате чего образуется довольно интенсивный «городской остров тепла»… Вот эти два мощных фактора, складываясь, привели к тому, что при глобальном потеплении на 1 градус за последние сто лет Москва нагрелась почти на 4 градуса. Подобные цифры встречаются у нас на планете только в Арктике, где никто не живет. А на обитаемых пространствах ничего похожего и близко нет! — Но это же прекрасно! — Да! Это прекрасно! Но почему? Мировая научная и ненаучная мысль, научные статьи и газетные публикации переполнены устрашающими прогнозами о том, что при повышении среднеглобальной температуры на два градуса мы все умрем, будет катастрофа. Вы наверняка эти ужасные прогнозы слышали. — Об этом говорит сама Грета Тунберг! — Именно! Она как мантру повторяет обязательства Парижского соглашения, из которых следует, что нам капут, если планета в среднем нагреется вот на эти два градуса. Но Москва уже нагрелась почти на четыре! И никому не капут. Напротив, нам стало только лучше, мы экономим на обогреве ежегодно сотни миллионов долларов, у нас в регионе уже начали расти абрикосы, а скоро будет вызревать и виноград. Нам глобальное потепление только выгодно, потому что Россия — самая холодная страна в мире. Даже наши самые южные регионы — это территории тотального дефицита тепла и влаги. — Тогда зачем нам сокращать выбросы, душить свое производство? Пусть теплеет планета! — Что для русского хорошо, для немца — смерть! И не только для немца, но и для жителей, например, двух десятков малых островных государств, потому что их просто не будет. Они потонут. — Ну и пес с ними! Острова потонут, папуасов вывезем. Вон в Сибирь, например. Пусть осваивают… — Вряд ли нас поддержит мировое сообщество в наших благородных устремлениях. Дело в том, что жизнь большинства людей на планете связана так или иначе с морем и побережьем. Нам тут, в России, это сложно понять, потому что Россия — это океан суши. И вы сейчас говорите как человек суши. Но для мира затопление — это главная проблема!.. 30 процентов населения планеты живут на расстоянии менее 50 километров от берега моря или океана. А 50 процентов населения Земли живут на расстоянии не более 200 километров от моря или океана. Это означает, что практически все разумное и деятельное население развитого мира живет у кромки воды. И к ним происходящее имеет самое непосредственное отношение. Если бы вы были в тех местах США, которые выходят на Мексиканский залив, то увидели бы катастрофу своими глазами. Во Флориде есть множество фортов, построенных 150 лет тому назад на побережье. Теперь они находятся порой в нескольких километрах от берега и стоят «по пояс» в воде. За 100 последних лет вода уже поднялась на 32 сантиметра в среднем по миру. Казалось бы, немного. Но это в среднем, и это то же самое, что среднеглобальная температура, то есть гдето мало, а где-то много! Скажем, в Скандинавии океан вообще отступает, потому что Скандинавия до сих пор «взлетает» на несколько сантиметров в год после того, как 15 тысяч лет назад освободилась от тяжкого ледяного щита. Стокгольму сотни лет, и его портовые сооружения, построенные во времена 30-летней войны, сейчас находятся на горе — на много метров выше уровня моря. А вот Мальдивы тонут в океане неудержимо, через сто лет их не будет при любом раскладе. Также довольно быстро тонут Шанхай, Бангкок, Джакарта. Я сейчас называю города с 20–30-миллионным населением! Для них среднеглобальные 32 сантиметра превращаются в 3–4 метра. В Джакарте построена огромная стена для защиты города от океана. И она уже не выдерживает постоянного напора воды. В результате Индонезия сейчас строит новую столицу — уже не на Яве, а на Борнео. Парижское соглашение нацелено на то, чтобы глобальное потепление не превысило полутора градусов. Это, конечно, неосуществимо. Даже в пределах двух градусов нам не удастся удержаться. Превышения в 1,5 градуса мы достигнем к 50-м годам нынешнего столетия. А два градуса будут достигнуты на рубеже XXI– XXII веков. И на этом рубеже уже можно удержаться, если продолжить амбициозную программу охраны климата. Тогда к середине следующего столетия будет пройден пик потепления — между 2 и 2,5 градусами. И дальше начнется падение температуры. — Почему падение, я не хочу! — Сработает эффект снижения выбросов СО2. Вообще углекислый газ активно поглощается океаном. На минуточку, человечество выбрасывает в год в атмосферу 10 гигатонн углерода. Из них 5 остается в атмосфере, а 5 куда-то деваются. Куда же они деваются? В океан и в биосферу. И если перестать насиловать биосферу — вырубать леса, сжигать их в пожарах, как в нашей стране водится, то… Вы, кстати, знаете, сколько у нас каждый год лесов сгорает? Россия — чемпион мира по пожарам. Но горят у нас не только леса, горит все, что может гореть — тундра, лесотундра, степи… В отдельные рекордные годы у нас выгорает 250 тысяч квадратных километров, это площадь Великобритании. К счастью, не каждый год. Но, к сожалению, никогда не бывает такого, чтобы у нас выгорало меньше Бельгии! А между тем во всех лесах планеты содержится углерода больше, чем во всей нефти и газе мира! Представляете, сколько углерода мы невзначай высвобождаем! В общем, в России горит, в Индонезии и Бразилии лихорадочно вырубается, и если этому положить конец, перестать уничтожать, а начать засаживать, прекратить сжигать уголь и нефть, а жечь только газ, то антропогенный поток углерода в атмосферу уменьшится, а сток углерода в леса и в океан увеличится. В итоге концентрация углекислого газа начнет падать. Но я повторяю: она не начнет падать раньше, чем через сто лет. — А что у нас с Арктикой? — Все отлично. Льды распадаются. Но они на уровень Мирового океана не влияют, потому что они плавающие. Зато когда освободится ото льда Северный Ледовитый океан, у которого льды останутся только в названии, корабли начнут плавать из Европы в Азию прямо через Северный полюс, резко сокращая путь, который сейчас проходит аж через Суэцкий канал. И это случится уже в 30-х годах нашего века. — Я готов проститься с Санкт-Петербургом, но зато мы получим, как я понимаю, очень много новых сельхозземель из-за оттайки вечной мерзлоты! Пахотная земля будет скоро в дефиците, об этом еще деятели Римского клуба предупреждали. А тут мы ее поимеем на халяву! — Это верно. Две трети территории нашей страны — бессмысленная вечная мерзлота, на которой ни пахать, ни строить… Кстати, деградация вечной мерзлоты имеет и проблемы. Вот у нас на Севере сейчас экологическая катастрофа объявлена — подломилась какая-то опора, разлилось 20 тысяч тонн солярки. У меня нет сомнений, что это случилось из-за просадки грунта в результате деградации вечной мерзлоты... Но в целом мы, конечно, приобретаем огромную эффективную территорию. Разрушение вечной мерзлоты в этом веке произойдет на территории до 2,5 миллиона квадратных километров. А это, на минуточку, почти сто Крымов! СПРАВКА Владимир Клименко родился в 1949 году в Москве. Окончил факультет промышленной теплоэнергетики Московского энергетического института. С 1977 по 1978 год стажировался в отделении инженерных наук Оксфордского университета (Великобритания). С 1988-го по 1989-й — приглашенный профессор Технического университета Хельсинки (Финляндия). Многократный стипендиат Фонда Александра фон Гумбольдта (Германия). Работал в Вестфальском (город Мюнстер) и Рейнском (город Бонн) университетах. Член Международной академии наук, Российской и Международной академий холода, Русского географического общества, Национального географического общества США. Почетный энергетик РФ. Почетный работник науки и техники РФ. Дважды лауреат премии Международной академической издательской компании «Наука/Интерпериодика», лауреат Национальной экологической премии Российской Федерации за достижения в области экологии и вклад в устойчивое развитие страны. Как основатель научной школы «Энергетика и климат» подготовил 15 кандидатов и докторов наук. Читайте также: Вильфанд посоветовал россиянам следить за солнечной активностью