Религиозная и региональная политика как инструменты давления США на КНР

Подвергая аналитическому разбору китайский раздел доклада рабочей группы по национальной безопасности и международным делам RSC — Республиканского исследовательского комитета — «Укрепление Америки и противодействие глобальным угрозам» мы уже отмечали, что «осью» документа служит идеология. Главным противником, «держателем» системы власти, авторы доклада считают Коммунистическую партию Китая и потому вешают на КНР ярлык «коммунистической нации», идеалы которой основаны на системе ценностей, «несовместимых» с американской. Но оппозиция коммунизма и капитализма — пусть основной, но не единственный срез заявленного в докладе противостояния США с Китаем. Другой срез представлен национально-религиозной и региональной тематикой, акцент в которой республиканские конгрессмены делают уже не на идеологической, а на территориальной эрозии КНР. Прежде, чем перейти к тому, как это проделывается, обратим внимание на две важные вещи. Первое: сочетание идеологического давления с эксплуатацией территориальных аспектов государственной организации главного противника по Холодной войне в полной мере уже применялось американской стороной в противостоянии с СССР. И тогда главное внимание также уделялось противостоянию ценностей. Закрытая часть соответствующих рекомендаций центрам принятия решений в США — так называемая «длинная телеграмма» Джорджа Кеннана, временного поверенного в делах США в СССР, написанная на профессиональном дипломатическом языке, — была отправлена из Москвы в Вашингтон 22 февраля 1946 года. Не прошло и двух недель, как она получила распространение и в публичной сфере. Обнародовать общедоступную версию идей Кеннана поручили британскому экс-премьеру Уинстону Черчиллю, который 5 марта того же года оформил ее в Фултонской речи метафорой «железного занавеса», опущенного между Западом и Востоком. Проведя соответствующие параллели, можно с высокой долей уверенности утверждать, что термин «коммунистическая нация», примененный по отношению к КНР, является эквивалентом тогдашнего «железного занавеса», и его использование означает объявление Америкой Китаю Холодной войны 2.0, аналогичной той, что велась против СССР. То есть гибридной борьбы на уничтожение, которая, помимо гонки вооружений в военной сфере, ведется и в других сферах. Каких именно? В соответствии с типологией российского военного аналитика Татьяны Грачевой, военное противостояние, как и экономическое, отражает низший тип конкуренции, сосредоточенный в физическом пространстве. Помимо него, существует более высокий тип противостояния в ментальном пространстве, решающим фактором которой является информационная сфера; еще выше находится духовное пространство, отражающее конкуренцию в религиозно-культурной сфере, и подтверждением справедливости такой градации как раз и служит апелляция американской стороны к ценностям. Если обратиться к опыту СССР, то причиной нашего поражения в Холодной войне 1.0 стал уход в физическое противостояние с США при практически полной неготовности поздней советской власти вести борьбу в ментальном и духовном поле. Недооценка важности сражения за умы и сердца людей, в том числе своих граждан, а также неспособность отстаивать собственную систему ценностей. Избавляясь от любых иллюзий и понимая, что речь сегодня идет именно о римейке Холодной войны, опытом участия в которой США располагают, а Китай — нет, китайским концептуальным центрам нельзя ограничиваться наращиванием экономического и военного потенциала; нужно не менее активно и, главное, наступательно действовать в высших сферах. Республиканский анализ показывает, что определенные выводы из провала СССР китайской стороной сделаны. Вот красноречивый фрагмент начальной части китайского раздела. «Авторитарный режим Си Цзиньпина является угрозой свободе и правам человека не только внутри Китая, но и во всем мире. Усилия КПК в экономической и военной сфере направлены на достижение альтернативной формы управления, которая заменяет наше (американское — В.П.) понимание свободы и прав человека «правами с китайской спецификой». И отвергает идею о том, что Создатель наделил всех людей определенными неотъемлемыми правами». По сути, здесь говорится о системном характере противостояния США и Китая, каждый из которых предлагает миру собственную ценностную модель, основанную соответственно на индивидуализме и личном преуспевании и на коллективизме и общих целях. То же самое происходило и в Холодную войну с СССР; ценностное противостояние было заявлено, но в конце концов от него отказался сам Советский Союз, в верхах которого возобладало стремление к конвертации власти в собственность, то есть как раз в личное преуспевание. Следует признать, что по этому же пути долгое время двигался и Китай, копируя советскую деградацию. Но после XVIII съезда КПК, и именно это отмечают авторы доклада, когда говорят о «режиме Си Цзиньпина», картина меняется; у КПК, в отличие от КПСС, нашлись внутренние резервы развернуть ту самую жесткую борьбу с коррупцией, которая вернула общественное доверие партии не только как к руководящей силе общества, но и как к носителю коллективистских смыслов бытия, общенациональному штабу, действующему в широких общественных интересах. Последнее, на что здесь следует обратить внимание — это мина замедленного действия, которая в настоящее время подкладывается под Китай с помощью религиозной экспансии, осуществляемой внешними протестантскими центрами преимущественно через Южную Корею и католическими — через Ватикан, который в последние годы сильно активизируется на китайском направлении. Если в СССР эта экспансия в свое время легла на «благодатную» для экспансионистов почву официального атеизма, создавшего провал в духовно-ценностной сфере, то в Китае, ввиду несовместимости его традиции с монотеизмом Запада, существует риск несвоевременного, запаздывающего распознавания этой угрозы, ведущего к тем же самым возможным последствиям. Но это все стратегические темы, требующие отдельного разговора. А вот с точки зрения тактической повседневности, обращенной в ближнюю и среднюю перспективу, и это второй важный момент, обращает внимание та часть китайского раздела американского доклада, которая посвящена подрыву стабильности в окраинных территориях КНР, считающихся на Западе «проблемными». Речь идет Синьцзяне, Тибете и Гонконге (Сянгане). Американская подрывная тактика, еще раз продемонстрированная в докладе, с одной стороны, также повторяет действия, которые осуществлялись в свое время против СССР в рамках принятого в июле 1959 года P.L. 86−90 — «Закона о порабощенных нациях». Перечисление регионов КНР сейчас тем более характерно, что точно такое же перечисление, включавшее не только союзные республики СССР, но и социалистические страны Востока Европы, содержалось в антисоветском P.L. А в нынешнем докладе в качестве аналога «сферы советского влияния» применительно к Китаю используются спекуляции вокруг «кредитного порабощения» стран-участниц проекта «Пояса и пути». С другой стороны, появляется и новый момент, даже два. Во-первых, в отличие от P.L., в котором эксплуатировался этнический фактор, в отношении Китая ставка делается на религиозный. В Синьцзяне в центр «вопроса» ставится прежде всего принадлежность «титульного» населения — уйгуров — к исламу, а в Тибете все спекуляции осуществляются вокруг далай-ламы, что не только выводит на передний план буддистский фактор, и надо понимать, что удар наносится весьма расчетливо, с намеком на исторические трения, существовавшие между буддизмом и конфуцианством в самом Китае. Но и предпринимается попытка подлить масла в огонь китайско-индийских противоречий, связанных с пребыванием далай-ламы в Индии, невзирая на то, что местные власти, особенно при правлении Нарендры Моди, контакты с этим духовным лидером фактически свели к нулю. Во-вторых, интересно, что религиозные спекуляции, пусть и негласно, имеют место и применительно к подрывной деятельности США в Гонконге, где еще в 2013 году, во время первой «революции зонтиков», один из студенческих лидеров протеста стал выпускник «Объединенного христианского (протестантского — В.П.) колледжа» (Коулун) Джошуа Вонг. В прошлогодних протестах он также «засветился», причем, на инструктаже у сотрудницы американского генконсульства Джулии Иде. Но главный фактор, который используется в Гонконге, конечно же идеологический: апелляция к принципу «одна страна — две системы», под предлогом которого мягко проводится и внушается мысль об экстерриториальности автономии, куда центр «не должен совать нос», и об «особом» гонконгском «этносе», в чем американская, а также подогреваемая извне внутренняя оппозиционная пропаганда повторяет нынешние тайваньские власти, также спекулирующие на некоем якобы «этническом обособлении» местных китайцев от материковых. Как в республиканском докладе это выглядит «в натуре»? Гонконг: «В июне 2019 года более двух миллионов человек в Гонконге протестовали против попыток Китая принять закон о выдаче, который полностью разрушил бы верховенство права и гражданские свободы. Нынешние действия Китая по насильственному захвату Гонконга подрывают его автономию и демократию и нарушают прошлые международные соглашения Китая (речь идет о распространении на автономию принципов обеспечения государственной безопасности, принятых в КНР — В.П.). Кризис в Гонконге является переломным моментом в битве между свободой и авторитаризмом. США надлежит удвоить защиту наших ценностей свободы, демократии и прав человека в рамках стратегии противодействия угрозе Китая». Можно долго рассуждать о том, что в мире существуют и другие системы ценностей, поэтому навязывание американских в качестве экстерриториальных неправомерно, а можно осознать, что конгрессмены правящей в США партии под видом ценностей продвигают экспансионистский императив сохранения американского господства, которое, собственно, и вынесено в заголовок доклада. А ценности в своем первозданном виде, как смыслы бытия, здесь вообще не при чем, тем более, что американской стороной отстаиваются не естественные христианские ценности Запада, а другие, приобретенные путем его извращения, отличающиеся от христианских на 180 градусов, имеющие своим источником масонство — как «антицерковь», «церковь антихриста». Синьцзян: «Китай рассматривает Синьцзян ключевым вопросом внутренней стабильности. США должны более жестко, чем сейчас, реагировать на массовые притеснения в Синьцзяне, превращая эту тему в главный вопрос отношений с Китаем. Конгресс должен установить, что товары из Синьцзяна производятся принудительным трудом, и запретить их импорт в соответствии со статьей 307 Закона о тарифах 1930 года. По этой статье, продукцию, полностью или частично произведенную с использованием принудительного труда, запрещается ввозить в США, она подлежит конфискации, а обстоятельства ее появления — уголовному расследованию со стороны ФБP» (по аналогии с мерами, действующими по отношению к КНДР — В.П.). Тибет: «…Является «оккупированной страной», и США должны оказывать давление на Китай с тем, чтобы он начал конструктивные переговоры с далай-ламой». Надо подчеркнуть, что эти слова не расходятся с делами. Во-первых, в отношении всех трех регионов в США приняты внутренние законы, распространяемые на международную сферу с помощью продвигаемого американской стороной принципа экстерриториальности. Одновременно осуществляется апелляция к американской и через нее к международной общественности, примером которой служит опубликованный в конце апреля ежегодный обзорный доклад Федеральной комиссии по международным религиозным свободам, выводы которого включаю КНР, наряду с Россией и рядом других стран, в своеобразный «черный» список «злостных» нарушителей. Во-вторых, проводятся международные кампании, в рамках которых США прибегают к давлению на сателлитов с целью их вовлечения в антикитайские пропагандистские кампании в своих интересах. Примеры: прошлогоднее обращение к Верховному комиссару ООН по правам человека «в защиту уйгурских мусульман» Синьцзяна или нынешний нажим Вашингтона на Лондон, когда госсекретарь Майк Помпео открытым текстом требует от британского «Форин офис» определиться, на чьей стороне тот находится в вопросе о Гонконге. В-третьих, жесткой критике со стороны США подвергаются попытки КНР повысить уровень представительства в международных организациях. Спекулируя на ситуации вокруг ВОЗ в связи с пандемией, республиканские конгрессмены проговариваются и обвиняют Китай в попытке создать параллельную систему глобального управления. Это признание «по Фрейду» — и это главное, что по-настоящему волнует Вашингтон, для которого допустить подобное значит добровольно уступить глобальную гегемонию. Чем отвечает Китай? Отстаивая принципы внешней политики, основой упор в Пекине делают на внутренних вопросах; предпринимаются усилия по расширению базы поддержки центральной власти в «проблемных» регионах. Одних только новых рабочих мест за февраль — апрель текущего года в Синьцзяне было создано 180 тыс. Тибет, в свою очередь, в 2019 году занял лидирующие позиции во всей стране по темпам роста среднедушевых доходов жителей. В обоих автономных районах постоянно совершенствуется транспортная и иная инфраструктура, серьезные меры принимаются по улучшению охраны окружающей среды. И т.д. Тем не менее, как видим, все это американской стороной пропускается мимо ушей, в расчет не берется, а нажим на Китай продолжает усиливаться. То есть надо четко понимать, что американскую стратегию на Китае в настоящее время «заклинивает» точно так же, как в свое время на СССР. Настоящая причина, о которой уже приходилось говорить — опережающие темпы китайского развития, которые при сохранении нынешней динамики, позволят КНР очень скоро и очень существенно обойти США. Именно подобная динамика, между прочим, лежала в основе обеих мировых войн XX столетия: в первом случае Англия, понимая, что Германия в перспективе ее обходит, всячески провоцировала Берлин, притесняя его в колониальном вопросе. Во втором случае Германия, несмотря на мощь, достигнутую к концу 1930-х годов, по динамике не имела шансов ни против США, ни против СССР, потому и развязала войну, пока не поздно. Подобные закономерности действуют и сегодня, в углубляющемся противостоянии США и Китая. Исторический опыт неопровержимо доказывает, что отстающий в перспективе, исчерпав мирные способы торможения конкурента, переходит к военным. В случае с КНР к этому Вашингтон побуждает и многократный ядерный перевес. Сохранение глобального статус-кво в этой ситуации невозможно без России, с учетом сопоставимости нашего стратегического ядерного потенциала с американским. Любое нарушение этого баланса приближает человечество к войне на уничтожение. Сколько такая ситуация будет продолжаться? До тех пор, пока Запад во главе с США сохранит приверженность глобализации как способу не только пролонгации, но и вечного закрепления своего господства. По иронии судьбы именно Дональд Трамп, вопреки конъюнктурному толкованию его действий парламентариями собственной партии, стремится эту ситуацию изменить. Выступление американского президента в военной академии West-Point с фактическим отказом от дальнейшего участия в глобализации — шаг в верном направлении. И если Трампу удастся в столь сложной обстановке все-таки выиграть президентские выборы, при том, что оппоненты уже открыто заговорили об «американском майдане» — кампании гражданского и даже военного неповиновения при «не том» исходе выборов, очень многое в США может измениться. Во всяком случае, только при этом условии можно говорить о практических подходах к реализации «треугольной» конструкции Генри Киссинджера «Москва — Пекин — Вашингтон». Поражение же Трампа неминуемо подхлестнет в окружающем нас мире, и в каждой из трех наших стран, другие, куда менее оптимистичные тенденции, связанные с новым укреплением ослабленного сегодня «глубинного государства». Как будет — посмотрим; ждать развязки, похоже, остается недолго.