Погром в Жешуве. Как НКВД спасал евреев от поляков

Выступления поляков против еврейской общины Жешува, а также других польских городов, происходили главным образом после мировых войн. Самые большие беспорядки после Первой мировой произошли 3 и 4 мая 1919 года, когда многие жешувские евреи были избиты, обвинены в ритуальных убийствах, а синагоги и еврейские магазины были разграблены. Перед Второй мировой войной в Жешуве проживали около 14 тысяч евреев, что составляло около 35% населения города. Холокост пережило не более 800 из них, которые после освобождения Польши Красной Армией начали выезжать в Палестину. По данным Министерства государственной администрации Польши, во всём Жешувском повете по состоянию на середину мая насчитывалось 317 евреев — притом, что ещё в конце марта их было 413. Антиеврейские выступления в Жешувском воеводстве начались ещё в марте 1945-го — с нападения на двадцати трёх местных евреев. В апреле был ранен один еврей, и в последующие месяцы произошли аналогичные нападения, в которых были убиты несколько человек. А «Жешувским погромом» называют антиеврейские беспорядки, которые произошли в этом городе в июне 1945 года, несмотря на то, что их размах был намного меньше, чем в других подобных случаях в тот период в Польше. К началу июня 1945 года большинство находящихся в Жешуве евреев были не местными, и оставались здесь только на короткое время. Этот город, наряду с Краковом, Тарновом и Люблином, был одним из центров организации Bricha (на иврите «побег»), которая ставила своей целью вывезти как можно больше уцелевших в послевоенной Европе евреев на территорию Палестины. Несколько десятков таких людей жили на втором этаже многоэтажного дома по улице Танненбаума, 12, в квартире, принадлежащей рабби Лейбу Торну, который с февраля по август 1945 года служил полевым раввином в Войске Польском. Среди жителей дома был и вернувшийся из нацистского концлагеря уроженец Жешува Моше Остер, позже — председатель Общества жешувских евреев в Израиле. 11 июня 1945 года польский подросток Казимир Возьняк, живущий в доме на улице Танненбаума, 12, нашёл в подвале этого дома школьный портфель, в котором были тетради, принадлежащие Брониславе Мендонь. Эта 9-летняя польская девочка посещала частные уроки польского языка у Отилии Аксамит, которая также жила в этом доме. Бронислава пропала без вести 7 июня после того, как уехала из дому к репетитору. В последний раз её видел друг примерно в 14:00 того дня возле дома по улице Танненбаума, и она больше не появилась в школе. О розыске девочки было известно в городе, потому нашедший её портфель подросток сразу же сообщил об этом в милицию. Прибывшие на место 11 июня около 21:00 милиционеры обнаружили в подвале дома тело убитой девочки со следами жестокого насилия (содранная кожа, вырезанные мышцы и т.п.) Позже исследование останков показало, что перед смертью девочка была изнасилована. В тот день по городу начали распространяться слухи о том, что евреи совершили ритуальное убийство польского ребёнка. Некоторые утверждали, что это сделал раввин, который был пойман милицией во время убийства, и что было найдено больше тел детей — чуть ли не двадцать. Кстати, позже представители местного антикоммунистического подполья также сообщали на Запад о нескольких убитых детях — но никаких подтверждений этого не привели. Тем временем группа из примерно двадцати милиционеров провела ночные обыски в квартирах, занятых евреями, на улицах Танненбаума, 12, и Собеского, 4. Милиционеры вели себя жестоко и во всеуслышание называли евреев убийцами. Около полуночи четырнадцать из них были препровождены в здание окружного отделения милиции. А ранним утром 12 июня полиция провела обыск в квартирах евреев, проживающих и в соседних домах. Практически все евреи, находящиеся в тот момент в Жешуве (более 120 человек), также были под конвоем доставлены в милицию. Причём задержали не только находящихся в обысканных домах, но и добравшихся до железнодорожного и автобусного вокзалов и не успевших уехать. Их вели открыто, а на улицах Жешува выстроились шеренги местных жителей, которые обзывали евреев, избивали их и забрасывали камнями. Милиция этому не препятствовала, более того, среди нападавших были также другие милиционеры, сотрудники Управления госбезопасности Польши и военнослужащие Войска Польского. Среди раненых евреев, в частности, оказался Леон Надель — инвалид, репатриант с Востока, которого толпа бросила на мостовую и избивала ногами, в результате чего у него были сломаны ребра и повреждён один глаз. Избит был и стоматолог Клеменс Брандвейм, который во время войны воевал в польских партизанских отрядах, и другие евреи, в том числе женщины. Под домом на улице Танненбаума, 12, начала собираться толпа, кричащая, что евреи убивают католических детей в ритуальных целях. Не обошлось и без подстрекателей, выкрикивающих ложь об очередных убийствах, в том числе даже их «очевидцев». Квартиры задержанных евреев по всему городу были разграблены и разгромлены. Масла в огонь подлила и местная газета «Дневник Жешувский», которая в специальном выпуске 12 июня 1945-го сообщила о том, что останки только одной девочки «со следами сексуального насилия» специально подброшены в подвал, за этим стоят «местные пособники гитлеризма», и вообще «нужно остерегаться провокаций прогитлеровских агентов» (эвфемизм для обозначения антикоммунистических подпольщиков). Это не могло произойти без ведома местного партийного руководства, тем более, что ещё вечером 11 июня первый секретарь Жешувского воеводского комитета Польской рабочей партии (ПРП) Стефания Романюк выслала депешу партийному лидеру Владиславу Гомулке, где писала о находке «трупов польских детей» (именно так — во множественном числе). Во второй половине дня 12 июня 1945 года милиция Жешува получила приказ о немедленном освобождении всех задержанных без допросов и предъявления обвинений. Приказ отдали комендант милиции Жешувского воеводства, полковник Францишек Ксенжарчик, и его заместитель, майор Роман Орловский (последний был евреем, и его настоящее имя — Хойзер Гроссер). Польские исследователи уверены, что это произошло после вмешательства председателя местной Еврейской религиозной ассоциации Мозеса Рейха, который, как и Ксенжарчик с Орловским, был польским коммунистом с довоенным стажем. Однако евреи боялись покинуть отделение милиции, опасаясь, что с ними расправится толпа горожан. И тут в дело вмешались… войска НКВД. Вечером 12 июня 1945 года в отделении польской милиции появились несколько вооружённых офицеров и солдат базирующегося тогда в Жешуве 104-го пограничного полка 64-й дивизии внутренних войск НКВД. Советские военнослужащие сопроводили евреев в их квартиры, чтобы те могли собрать оставшиеся вещи — правда, даже под охраной на это согласились далеко не все. После этого все желающие евреи переночевали в советских казармах, а потом их двумя грузовиками в сопровождении офицеров НКВД вывезли на 50 километров на юг от Жешува и помогли сесть в поезда до Кракова. Правда, туда доехали не все: в поездах многие евреи стали жертвами нападений польского населения и железнодорожной милиции. Спасшихся из Жешува евреев избивали, грабили и выбрасывали из поездов. На один из поездов устроило облаву Управление госбезопасности Польши в Тарнове, вследствие чего была убита 20-летняя еврейка, которой ранее удалось выжить в нацистском концлагере. Добравшиеся из Жешува до Кракова евреи оставили свидетельские показания о событиях 11-12 июня 1945-го, однако куда более интересными являются воспоминания раввина Лейба Торна, с квартиры которого всё началось. Хотя рабби Торна во время погрома в Жешуве не было, он привёл факт, который объясняет вмешательство в ситуацию войск НКВД. Обычно советские представители демонстрировали, что подобные инциденты — проблемы новых польских властей, но тут свою роль в истории в очередной раз сыграла личность. В то время в Жешуве в качестве военного корреспондента находился Ицык Фефер, один из основателей и ответственный секретарь Еврейского антифашистского комитета при Совинформбюро. Фефер тесно сотрудничал с органами НКВД, имел конспиративные встречи с Лаврентием Берией, а во время войны его куратором был заместитель начальника управления контрразведки НКГБ Леонид Райхман. Фефер прибыл в Польшу с целью документирования событий Холокоста, однако его связей в Москве вполне хватило, чтобы предотвратить перерастание Жешувского погрома в трагедию с многочисленными человеческими жертвами, как это произойдёт позже в Кракове и Кельце. Кстати, именно с этими погромами сравнивает события в Жешуве известный исследователь польского антисемитизма Ян Томаш Гросс. Правда, соответствующий раздел в своей книге «Страх» он назвал «Погром, которого не было», за что сразу же ухватились польские историки, которые отрицают вину поляков за погромы и убийства евреев в послевоенной Польше вообще. Один из них, доктор Кшиштоф Качмарский, сотрудник Жешувского отделения Института национальной памяти Польши, в своей книге «Погром, которого не было», а также во многочисленных интервью утверждает, что убийство Брониславы Мендонь в Жешуве совершил один из жителей дома по улице Танненбаума, 12. Мол, просто ко времени событий 11-12 июня 1945-го он уже уехал, ведь квартира Лейба Торна де-факто была перевалочной базой для эмигрантов в Палестину. При этом следствие польской прокуратуры в 1945 году к подобным выводам не пришло, и через несколько месяцев дело было закрыто в связи с отсутствием подозреваемого — хотя поначалу сообщалось, что в квартире по улице Таннебаума, 12, найдены вещественные доказательства, подтверждающие, что там пребывал убийца девочки. В 1968 году, во время антисионистской кампании в Польше, местные власти вспомнили о беспорядках в Жешуве. Однако оказалось, что основные материалы расследования в 1960-х годах «испарились». Поэтому очень похожа на правду другая гипотеза доктора Качмарского: он считает, что в июне 1945 года новый коммунистический режим в Польше пытался любой ценой заглушить резонанс событий в Жешуве, поскольку именно в то время в Москве должны были начаться переговоры о создании Временного правительства национального единства Польши. «Коммунисты опасались, что информация о возможном погроме может скомпрометировать их в глазах англичан или американцев», — уверен учёный. Это подтверждает и тот факт, что в подписанном Стефанией Романюк отчёте Жешувского воеводского комитета ПРП за первую половину июня 1945 года, отправленном в ЦК партии, события 11-12 июня названы «небольшими антиеврейскими выступлениями». Собственно, по сравнению с печально известным погромом в Кельце в июле 1946-го, где поляки убили 47 евреев, в том числе детей и беременных женщин, эта формулировка близка к истине.