Казанский дом на углу Дамбы: первый строительный гипермаркет и пункт приема крысиных шкурок
"…Как-то на Успенской, угол Триумфальной" краеведа Алексея Клочкова Одним из самых любопытных районов Казани является Забулачье — в прошлом Мокрая и Ямская слободы. Когда-то эта часть города славилась обилием культовых сооружений и набожным населением, а рядом размещались заведения с весьма сомнительной репутацией. Этим необычным местам посвящена вышедшая в свет книга краеведа Алексея Клочкова "Казань: логовища мокрых улиц". С разрешения издателя "Реальное время" публикует отрывки из главы "…Как-то на Успенской, угол Триумфальной" (см. также части 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24). Дом на углу Дамбы Казанский купец В.Н. Никитин скончался внезапно 1 октября 1880 года в городе Цивильске одноименного уезда, сильно простудившись в ходе работ по капитальной реконструкции (на собственные средства) Цивильского Тихвинского монастыря. Недолго после него жила и супруга его Дарья Ивановна. Похоронены они были там же, в Цивильске, возле возрожденного ими Тихвинского храма. После этого некогда обширное купеческое домовладение сменило множество хозяев. Три двухэтажных строения на Успенской (понятно, за исключением иешивы) попали в новые руки и, несмотря на то, что числились доходными домами, потихоньку превратились в заурядные ночлежки. Известно, что представители еврейской общины буквально завалили Казанского губернатора жалобами на своих беспокойных соседей, но ни городские власти, ни полиция ничего с этим поделать не могли — на соседней Мокрой площади положение с криминалом было еще хуже. Склад земледельческих орудий М. Рама. Угол Дамбы. 1904 г. Гораздо спокойнее дела обстояли на соседней Триумфальной улице. По смерти Василия Никитича бывшие складские корпуса на углу Дамбы отошли купчихе Пелагее Ивановне Ульяновой, но уже в следующем, 1881 году они стали собственностью некоего М.Я. Рама. Мельхиор Яковлевич Рам представлял в Казани Воткинский казенный механический завод, были у него дела и с известной фирмой братьев Роберта и Томаса Эльворти в Елисаветграде Херсонской губернии, одним из крупнейших производителей сельхозмашин и сельхозинструментов в Российской империи. Новый хозяин надстроил старый купеческий склад дополнительным вторым этажом, а спустя еще год в обновленном здании открылся филиал Воткинского предприятия — "Волжско-Камский склад земледельческих машин и орудий в Казани, угол Дамбы, собственный дом Мельхиора Рама". Счет на оплату товара склада М. Рама от 15 мая 1908 года Это первое в нашем городе торговое предприятие подобного рода по существу явилось прообразом всех современных строительных супермаркетов наподобие "Мегастроя" или того же "Леруа Мерлен", которые ныне встретишь едва ли не в каждом районе Казани. Тема настолько интересная, что не будем торопиться и для начала разберемся с головной конторой — Воткинским казенным заводом. Это существующее и поныне градообразующее предприятие города Воткинска (Удмуртская Республика) является одним из старейших в России. В 1757 году граф П.И. Шувалов получил разрешение императрицы Елизаветы Петровны на строительство Воткинского железоделательного завода, его строительство началось в 1758 году по указу государственной Берг-коллегии. Первое железо на Воткинском железоделательном заводе было получено 21 сентября (2 октября) 1759 года. Рекламные объявления магазина и фабрики М. Рама. Начало ХХ века С 1837 по 1848 годы начальником Воткинского железоделательного завода был горный начальник Камско-Воткинского округа Илья Петрович Чайковский (1795—1880), отец будущего композитора Петра Ильича Чайковского. В течение XVIII—XX веков на Воткинском заводе выпускались железо, якоря, железнодорожная техника и мосты, морские и речные суда, паровозы, экскаваторы, золотодобывающие драги, различное вооружение, всякого рода гражданское и промышленное оборудование. В настоящее время одно из предприятий на основе Воткинского завода выпускает межконтинентальные ракеты стратегического назначения "Тополь-М", являющиеся основой ядерного щита России, и ряд других изделий военного назначения. Среди гражданской продукции — оборудование для нефтяной, газовой промышленности, сельскохозяйственная техника, а также металло- и деревообрабатывающие станки. Стенд торгового дома М. Рама (на фото справа) на промышленной выставке. 1909 г. Ассортимент товаров, предлагаемых в начале ХХ столетия Волжско-Камским складом Мельхиора Рама, своей широтой мог поразить любого, даже самого взыскательного посетителя современного строительного супермаркета. Тут можно было приобрести оптом и в розницу практически любое промышленное и сельскохозяйственное оборудование, были бы только деньги. Сельскохозяйственный отдел предлагал огромный выбор земледельческих орудий — всякого рода борон, сенокосилок, жатвенных машин, молотилок, сеялок, веялок, мельниц, жерновов и пр. Здесь же можно было купить и специальную технику — пожарные насосы, молочные сепараторы, электрические двигатели, электрогенераторы, а также прочую сопутствующую мелочевку. Не менее солидным ассортиментом мог похвастаться и промышленный отдел. Думаю, для полноты картины следует привести хотя бы неполный перечень предлагаемых промышленных товаров. Поехали: автомобили — паровые и бензиновые, пароходные запчасти, трубы дымогарные, водопроводные и газовые, форсунки газовые и паровые, водопроводные и газовые краны, инжекторы; ремни кожаные одинарные и двойные; ремни резиновые и пеньковые; ремни Балата и ремни из верблюжьей шерсти; станки токарные и сверлильные; станки деревообрабатывающие и металлорежущие; американские электродрели, тиски, наковальни, асбест, резиновые изделия, измерительные приборы — манометры, барометры и термометры; этот список можно продолжать еще очень долго. Почтовая карточка, выпущенная к 50-летию предприятия М.Я. Рама. 1913 г. Вплоть до самой революции склады Мельхиора Яковлевича Рама были полны публики, состоявшей по большей части из полчищ разнообразных клерков, подрядчиков, представителей пароходных обществ и приказчиков строительных контор, а вдоль улицы Триумфальной день-деньской стояли под погрузкой десятки запряжек — разного рода грузовые экипажи, телеги, а случалось, что и автомобили, которые в начале ХХ столетия уже начали появляться на казанских улицах. Почтенная же публика всегда старалась обходить эти нехорошие места стороной — она предпочитала отовариваться в фирменных хозяйственных магазинах того же М.Я. Рама, помещавшихся в фешенебельных районах центральной части города — на Большой Проломной и Воскресенской улицах. Особой популярностью среди казанского высшего общества пользовался Магазин домашнего хозяйства и часов в собственном доме М.Я. Рама на Воскресенской улице. Уже в 1908 году он не только продавал часы, сантехнику и мебель, но и предлагал на выбор разного рода осветительную аппаратуру и даже пылесосы, кофеварки, электрополотеры и прочие вещи, о которых почему-то принято думать, что появились они чуть ли не вчера. Между прочим, дедова швейная машинка "Зингер" куплена еще до революции в хозяйственном магазине М.Я. Рама на Воскресенской улице, о чем можно понять по овальной фиолетовой печати, чудесным образом сохранившейся на тыльной стороне деревянного кожуха. По всей видимости, дед приобрел ее с рук на толкучке, возможно, что и в той же Мокрой слободе. Вид на Триумфальную улицу и склады М.Рама со стороны Казанки. 1908 г. Теперь о самом М.Я. Раме. К сожалению, о нем не сохранилось практически никаких сведений. Все, что мне удалось раскопать, относится скорее к области предположений и догадок. В общем, примерно так: жило в Казани некое семейство Рам, выходцев из Швейцарии. Было в этой семье два брата-предпринимателя с инженерным образованием. Один из братьев, некий Альберт Рам, женившийся на дочери известного казанского купца Молоткова — Марии Осиповне, в годы революции эмигрировал из России и закончил свои дни в Женеве уже после Второй мировой войны в возрасте 92 лет. О брате же Альберта, Мельхиоре Раме, который нас, собственно, и интересует, сведений и вовсе "кот наплакал". Но в этой связи представляют интерес похождения многочисленных потомков Мельхиора Яковлевича, достойные сюжета авантюрного романа. Сведения о них собрал, обобщил и любезно предоставил мне Л.М. Жаржевский, за что я ему премного благодарен. Передаю слово Льву Моисеевичу: "Интересны и необычны послереволюционные связи некоторых членов семейства Рам. Начнем по старшинству — с дочери Мельхиора Яковлевича Рама Эммы. Она еще до Первой мировой вышла замуж за офицера 236 Лаишевского батальона Михаила Николаевича Штранге. Чета проживала на Третьей Горе в доме, принадлежавшем сначала М.Я. Раму, затем С.К. Гейст (София Кондратьевна была родственницей Мельхиора Яковлевича), потом этот же дом уже числился за самим М.Н. Штранге. После Февральской революции Штранге, к тому времени уже полковник, был отстранен от командования своим полком, а еще через некоторое время, уже после войны, супруги Штранге обнаруживаются во Франции: там они арендуют под курортный пансион замок д'Арсен в Верхней Савойе. Пансион был одним из гнезд советского ГПУ-НКВД во Франции, там подолгу останавливался известный чекист С.Я. Эфрон, бывала там, естественно, и Марина Цветаева. Сын Михаила Николаевича и Эммы Мельхиоровны Штранге Михаил был агентом НКВД, участвовал, как пишут, во французском Сопротивлении, в 1947 году переехал в Москву, где стал серьезным ученым-историком, специалистом по французской революции 1789—1794 годов. Интересна и фигура внучки М.Я. Рама, дочери одного из пяти его сыновей Альберта — Валерии. Она тоже одно время жила в замке д'Арсен вместе со своей теткой Эммой Мельхиоровной. Там на Валерию (или Lery, как она звалась в то время) положил глаз неутомимый чекист Эфрон. Но, по воспоминаниям Д.С. Святополк-Мирского, его соперником оказался племянник сиамского короля принц Чула Чакрабонгсе. Мало того, тот же Мирский пишет, что "брат Валерии Рам Александр стал близким другом и постоянным спутником принца Чулы Чакрабонгсе, в то время как его русская мать (урожденная Десницкая) была другом семьи миссис Рам". Заметим в заключение, что принц Чула, друг Валерии Рам и Александра Рама, был отчаянным автогонщиком и автором книг по истории тайской монархии". Бланк денежного перевода. На фото в левом углу — склад жерновов М. Рама. 1908 г. Возвращаемся к нашему знакомому Мельхиору Яковлевичу. Не факт, конечно, но возможно, что он каким-то неведомым образом ухитрился уцелеть после всех социальных потрясений Гражданской войны. Это "возможно" объясняется весьма просто: когда в 1922 году объявили НЭП, на облупленном фасаде старого дома (под крышей которого еще сохранялась выведенная аршинными буквами дореволюционная надпись: "Волжско-Камскiй складъ земледѣльческихъ орудiй и машинъ. М. Рамъ") вдруг появилась скромная небольшая вывеска: "Оборудование для сельского хозяйства и всевозможные изделия из металла. М. Рам". Был ли это наш знакомый Мельхиор или же нэпманы попросту использовали в рекламных целях "раскрученный" еще до революции бренд, не имею ни малейшего представления, но факт остается фактом — предприятие продолжало функционировать и в 1920-е годы. Правда, в ту пору здесь уже невозможно было приобрести ни "американских паровых локомобилей", ни американских же "молотилок "Малый богатырь", ни даже "стальных плугов Эбергарда", тут уже не мелькали клерки и приказчики пароходных компаний и не дежурили извозчики, но магазин все так же был полон простого люда, приобретавшего самые необходимые в хозяйстве вещи — лопаты, топоры, скобы, гвозди, керосиновые лампы и даже иглы для примуса. Склад М.Я. Рама в годы НЭПа. Слева — перспектива улицы Кремлевской, вправо уходит Успенская (начальный участок современной улицы Московской). Снимок сделан А. Бренингом в период высокого паводка 1926 года. Колеровка Г. Цыпцына Начиная с 1930 года (после того, как был свернут НЭП) исчезло и это по большей части кажущееся изобилие — и практически все перечисленные предметы домашнего хозяйства вмиг сделались остродефицитным товаром. Этот период хорошо запомнил мой дед: по его словам, в тридцатые годы прошлого века бывшие склады М. Рама превратились в настоящую "Воронью слободку" — верхний этаж заняла контора лесозавода "Красный коммунальщик", а в нижнем нашли пристанище до десятка государственных хозяйственных магазинчиков, разного рода ремонтных мастерских и многочисленных торговых точек, от керосиновой лавки и мастерской по починке примусов до знаменитой на всю Мокрую "тошниловки", входившей в сеть государственных предприятий общественного питания, с весьма говорящим названием, состоявшим из двух взаимоисключающих слов — "Культурный грузчик". Располагалось это заведение общепита в левом длинном крыле бывшего склада Рама, выходившем на Кремлевскую улицу (ближе к Лево-Булачной и Жарковскому мосту). Дополнял живописную картину находившийся в том же доме приемный пункт треста "Заготпушнина", головное управление которого находилось тут же, поблизости, на небезызвестной читателю улице Сакко и Ванцетти, в строении под номером один, в котором некогда помещались торговые бани купца Ивана Соболева. Уличная торговля в Мокрой. Фото В.Л. Лаптева. 1927 г. Архив НМРТ, Госкаталог РФ. Колеровка Георгия Цыпцына Принимали в заготконторе (вход в нее находился буквально в двадцати шагах от столовой "Культурный грузчик" — в соседнем парадном) вовсе не беличьи и собольи меха, как вы могли бы, наверное, подумать, а шкурки несчастных бродячих животных — бездомных собак и кошек. Эти шкурки в огромных количествах свозили сюда со всех концов Казани как работники СОБЖ Казгоркоммунхоза (службы отстрела бездомных животных), так и простые советские граждане. Принимали шкурки и весом, и по счету, а стоили они всего ничего — сущие гроши. Снова приходит на ум бессмертный Булгаков: "…Было напечатано: "…Предъявитель сего товарищ Полиграф Полиграфович Шариков действительно состоит заведующим подотделом очистки города Москвы от бродячих животных (котов и пр.) в отделе Московского коммунального хозяйства". — Позвольте вас спросить, — тяжело молвил Филипп Филиппович, — почему от вас так отвратительно пахнет? Шариков понюхал куртку озабоченно. — Ну что ж, пахнет... Известно: по специальности. Вчера котов душили, душили... …Как-то жалко съежился Филипп Филиппович у притолоки и грыз ноготь, потупив глаза в паркет. Потом вдруг поднял их на Шарикова и спросил, глухо и автоматически: — Что же вы делаете с этими... С убитыми котами? — На польты пойдут, — ответил Шариков, — из них белок будут делать на рабочий кредит"… Ни минуты не сомневаюсь, что мастер писал все это с натуры — подобные сцены являлись непременным атрибутом московского быта ранних советских лет, да и отнюдь не только московского. В Казани, как мы видим, творилось то же самое, если не похуже. Если хотите, могу нагнать еще больше жути. К примеру, как вам понравится постановление Совнаркома Автономной Татарской ССР от 2 января 1932 года №4 "О заготовке шкурок амбарных (домовых) крыс"?! Между прочим, эти самые "шкурки амбарных крыс" принимали в той же заготконторе на Кремлевской улице! Хотя "крысиные шкурки" — это скорее была экзотика — коммунальные службы в основном специализировались именно на отстреле бездомных кошек и собак. К слову, мой дед, которого знали и любили все звери в округе, на дух не переносил работников СОБЖ и всех прочих "охотников за бездомной дичью" (даже не здоровался с ними за руку), а подобные омерзительные заготконторы всегда старался обойти стороной. Чайная-столовая "Культурный грузчик" в бывшем доме М. Рама. 1931 г. Завершая эту главу, поймал себя на мысли, что не могу даже приблизительно вспомнить время сноса бывшего дома Никитина — Рама. Помню только, что в советские годы между старой и новой Кремлевскими улицами существовал какой-то донельзя запущенный треугольный скверик, своим острым углом упиравшийся в левую набережную Булака. В этом скверике была одна-единственная аллея, которой обычно пользовались, чтобы сократить расстояние от Кремля до ЦУМа. Кажется, еще в середине восьмидесятых, проходя по этой аллее, можно было разглядеть за деревьями руины этого сильно утонувшего в земле длинного-предлинного двухэтажного дома, который пережил на своем веку множество социальных передряг и на закате советской эпохи канул в Лету вместе со всеми прочими историческими строениями "парадного" квартала бывшей Мокрой слободы.
