Театр МВД подставляет
Год назад широкие слои неожиданно поднялись на защиту журналиста Ивана Голунова, которому полицейские подбросили наркотики. И система прогнулась: разжала пасть, выпустила добычу и даже сама себя выпорола. Но как только появились предпосылки для системной борьбы с полицейским произволом, успехи гражданского общества закончились. Камушек в ботинке 6 июня 2019 г. московская полиция задержала журналиста-расследователя Ивана Голунова с наркотиком мефедроном в рюкзаке. Никто из коллег не поверил: Иван практически не употреблял алкоголь, а к наркоте и не подходил на километр. Выяснились и другие странности, указывающие на подлог: понятые (де-юре это должны быть случайные «люди с улицы») были хорошо знакомы операм, а рюкзак до начала обыска в отделе у Голунова забирали. Журналисту не дали пригласить адвоката, его били по лицу и таскали по полу во время допроса. Вызвать «скорую», чтобы зафиксировать побои, полицейские отказались. Как и взять пробы с рук, которые показали бы, что Голунов к найденным у него наркотикам не прикасался. Голунов специализировался на расследованиях о коррупции, его любимая мишень – расходы московской мэрии на благоустройство. У многих налогоплательщиков сжались кулаки, когда он рассказал, как в ноябре 2016 г., когда уже шёл снег, на Тверской улице в Москве высадили закупленные в Германии липы – по 200 тыс. рублей за штуку. А год спустя для новогоднего оформления Тверской закупили гирлянды по 2 млн рублей за штуку – в 5 раз дороже рынка. На московские бордюры уложили больше гранита, чем добывают в России, освоив десятки миллиардов рублей. А в 2017 г. мэрия увеличила расходы на украшение столицы сразу в 10 раз, а заработали на этом в том числе и структуры «друзей президента» братьев Ротенбергов. Не они одни: родственники Вячеслава Володина, спикера Госдумы и ключевой фигуры в фундаменте Кремля, стали «королями госзаказа» и даже оказались причисленными к «лику святых». Но если кредо кремлёвских небожителей – не замечать журналистов и их разоблачений, то в прицел Голунова часто попадали отрасли и персонажи на несколько этажей ниже. А для них огласка крайне нежелательна. Из расследования «Выселяторы» люди узнали, как устроен бизнес «чёрных кредиторов», которые за 5 лет отобрали более 500 квартир в Москве и окрестностях. Или как выглядит изнутри похоронный бизнес – тут и силовики, и бандиты, и чиновники. Из-за расследования Голунова московской мэрии не удалось заплатить одной конторе немыслимые 2, 2 млрд рублей за разработку концепции благоустройства. В материале «Теперь будем играть в больницу» рассказывается, как два бизнесмена заработали миллиарды на фальшивых диагнозах и косметике с «интеллигентными кристаллами сахара». У клиентов находили редкие заболевания с помощью «уникальных приборов» и тут же разводили на банковский кредит на оплату лечения. Благодаря Голунову вся схема псу под хвост: и клиенты стали разборчивее, и полиция навострила уши. С таким бэкграундом журналисту откуда угодно могут прилететь. После ареста Ивана его коллеги проявили неожиданную корпоративную солидарность и растрясли общество. После информации о задержании Голунова в Москве отмечены сотни одиночных пикетов в его защиту. 10 июня 2019 г. издания РБК, «Коммерсантъ» и «Ведомости» впервые в истории вышли с совместным заявлением и одинаковой надписью на первой полосе – «Я/Мы Иван Голунов». На 12 июня в Москве был запланирован марш за свободу журналиста, но Голунова отпустили ещё 11 июня. Через неделю с него сняли все обвинения. Дальше слетело с должностей чуть ли не всё руководство ГУВД Москвы, а пятеро оперативников, готовивших операцию по Голунову, сами оказались под следствием. Игра с болваном Прозвучал широкий общественный запрос на защиту от полицейского произвола. Подбрасывание наркотиков – это самый простой способ сфабриковать уголовное дело против любого гражданина. Журналисты проанализировали решения судов по схожим делам: десятки тысяч приговоров совпадают почти дословно, то есть штампуются с одного трафарета, в котором изменяются только даты, адреса, фамилии и обстоятельства. «Судьи держат нас за болванку» – иронизируют коллеги, подразумевая, что рассмотрение дел, по существу, ведётся чисто формально, а более 99% уголовных дел завершается обвинительным приговором. По данным правозащитников, нынче 120 тыс. человек отбывают наказание за наркопреступления, что составляет 28% от общего числа осуждённых. В 2019 г. по наркотическим статьям к уголовной ответственности привлекли почти 78 тыс. человек, до суда дошли 99 тыс. уголовных дел. А 15 лет назад за наркоту сидело чуть более 40 тыс. граждан, хотя героин предлагали у метро, а в каждом старшем классе имелась пара «торчков». С тех пор общее число осуждённых в России сократилось на треть, а по наркотикам, наоборот, выросло в три раза. Поэтому операм, которым сказали укатать Голунова, дело казалось настолько простым и привычным, что они не стали ни подделывать экспертизу, ни устраивать какую-нибудь хитрую комбинацию, чтобы задержание выглядело хоть сколько-нибудь правдоподобным. Зачем, если и так всё прокатит? И если бы на месте журналиста-расследователя, за которого вписались коллеги, оказался простой и трижды непьющий россиянин, чей-нибудь сын, отец или муж, он бы уже год как хлебал баланду. Казалось бы, обвинение системе более весомо, чем частное дело одного Голунова. Однако общество всколыхнулось и успокоилось, ничего не добившись. А попытки правозащитников смягчить действие законодательства по наркотикам не приносят особого успеха уже два десятилетия. В марте 2020 г. в Госдуму внесён очередной законопроект, который до сих пор не рассмотрен. В мае группа юристов и правозащитников объявила о запуске проекта «Фабрика 228» (привязка к «наркотической» ст. 228 УК РФ), который будет оказывать защиту пострадавшим от произвола по уголовным делам, связанным с наркотиками. Но это не те законодательные прорывы, на которые общество вправе рассчитывать. – По наркотикам не нужно с нуля писать новые законы, нужно лишь откорректировать имеющиеся, чтобы изменилась правоприменительная практика, – говорит адвокат Николай Артамонов. – Должна быть чётко определена разница между профессиональным драгдилером и простыми потребителями, которые что-то меняют или продают между собой. Нужно классифицировать наркотики с точки зрения их социальной опасности: героин и травка – это не одно и то же. И неплохо бы ужесточить наказание для сотрудников органов, которые фальсифицируют уголовные дела. А то получается, что если у них всё получилось, невиновный человек получил лет десять, а если нет, то опера просто уволят и дадут год условно. В итоге люди поголовно уверены, что «ментовский беспредел» победить невозможно. С какого перепоя невозможно? 30 лет назад система была совсем другой. Любая благополучная страна имеет в своей истории периоды полицейского произвола. Слабость системы в том, что она реагирует на давление. И в том же сила – если давления нет. «Дело Голунова» задало новый вектор самозащите граждан от произвола – корпоративный. В сентябре 2019 г. столичному актёру Павлу Устинову дали 3, 5 года реального срока за то, что боец ОМОНа Александр Лягин, крутивший ему руки поблизости от несогласованного митинга, сам вроде как повредил себе плечо. На следующий день после оглашения приговора за коллегу вступились артисты Александр Паль, Александр Петров, Максим Галкин, Павел Деревянко, Юлия Пересильд, Гарик Харламов, Никита Ефремов, Данила Козловский. В поддержку Павла Устинова целые театральные труппы после спектаклей рассказывали зрителям со сцены о вопиющем случае. «Если журналисты своего отбили, неужто мы не отобьём» – не скрывали своей логики авторы флешмоба «Я/Мы Павел Устинов». В итоге Мосгорсуд изменил актёру приговор на год условно. Случаев сплочения против полицейского произвола бухгалтеров, плиточников или PR-менеджеров пока не отмечено. Денис ТЕРЕНТЬЕВ
