Дагестан спасают из каменного мешка с ковидом

Дагестан стал одним из наиболее пострадавших от коронавируса регионов России, и федеральному центру пришлось срочно помогать республике. При этом местные чиновники спорят друг с другом по поводу оценок масштабов заболеваемости. Специальный корреспондент газеты ВЗГЛЯД пообщался с возмутителями спокойствия в правительстве республики и в мэрии одного из крупнейших ее городов. – Не 50, а 134, – Заур Эминов, заместитель главы городского округа Дербент показывает на цифры в докладе, который мэрия Дербента представила главе Дагестана Владимиру Васильеву. 50 человек – на тот момент официальная статистика смертности от Центральной городской больницы Дербента: 48 – пневмония, двое – COVID-19. 134 – неофициальные данные, собранные городской администрацией по тому же времени, с конца марта до середины мая. Впрочем, неофициальные – это как посмотреть. Под докладом подпись: Хизри Абакаров, глава городского округа, мэр Дербента. На календаре – последняя декада мая. Несколько дней после того, как Владимир Путин провел специальное заседание по ситуации в Дагестане. Напряжение в республике ощутимо, и отнюдь не только из-за ковида. Айна Гамзатова, супруга муфтия республики Ахмада-хаджи Абдулаева, обращается с резким письмом к главе региона Владимиру Васильеву: «Вы пытаетесь переложить всю ответственность на муфтият и сказать, что люди заболели в республике от того, что посетили пятничный намаз, в начале периода самоизоляции». Хизри Шихсаидову, председателю народного собрания, массово пеняют на то, что в разговоре с Путиным он не к месту вспомнил о голосовании по поправкам в Конституцию. И вот теперь – Дербент со своим муниципальным расследованием больничных дел. В больнице, которая, как и остальные медучреждения Дагестана, подчинены не городам и районам, а напрямую республиканскому минздраву. Город оспаривает статистику региона по важнейшим, наиболее драматичным для жителей показателям. По смертности – почти в три раза больше, чем официальные данные. То же – по внебольничной пневмонии: 1291 против 478. «Количество горожан с признаками пневмонии составляет не менее 9000-10000», – помимо прочего, сообщает документ. Говоришь «Дербент» – подразумеваешь Сулеймана Керимова. Сенатора, бизнесмена и крупного благотворителя, в последние годы активно помогающего родному городу. Из 1,5 млрд рублей, которые Керимов отрядил на борьбу с коронавирусом, большая доля досталась дербентской медицине. В частности, именно на эти деньги в апреле были закуплены аппараты для диагностики и дезинфекции. – Вот только ни то, ни другое до последнего времени установлено не было. Даже места для размещения в больнице не подготовили, – указывает вице-мэр Дербента Заур Эминов, который и координировал расследование. Рассматривать весь спектр возможных интересов Керимова и его активных сторонников, работающих в мэрии Дербента, пожалуй, излишне. Куда интереснее выглядят другие вопросы. Во-первых, методика, по которой городская администрации собрала эти цифры. Во-вторых – причина, по которой муниципальные служащие вышли на поле, где обычно действует оппозиция: вскрывать и разоблачать. И в-третьих, – где Заур и его коллеги были со всем этим до того, как Владимир Путин окончил специальное совещание по Дагестану. – Раньше мы собирали эту информацию, – отвечает вице-мэр. – Говорить о том, что мы ничего не делали, – это неправильно. Расследование как таковое стартовало после майских праздников. Именно тогда мэр Абакаров во второй раз пришел с инспекционной проверкой в городскую больницу – в рамках общественного контроля, других рычагов нет, – и обнаружил, что предыдущая инспекция результатов не достигла: оборудование от Керимова не установлено. Несмотря на доклады «все в процессе, все работает». Тогда, говорит вице-мэр Эминов, глава города и поручил ему проанализировать ситуацию с организацией диагностики и лечения внебольничной пневмонии и ковида. И составить справку. – Мы не хотели быть статистами, получающими сводки: заразилось столько-то, погибло столько-то, – говорит Заур. – Если мы не можем принять медицинские решения – мы не специалисты, – то решения организационные мы можем и должны принять. – А как еще узнать, сколько в Дербенте больных и умерших из-за эпидемии? – Мы спросили об этом всех работников бюджетной сферы – понимая, что они могут и не предоставить нам такую информацию, – говорит вице-мэр. - Сотрудников школ, детских садов, муниципальных учреждений, администрации. Огромная армия, только работников образования в городе – более 3 тысяч. С членами семей – уже 12 тысяч как минимум. Объективно, добровольно: представьте, пожалуйста, сколько в ваших семьях болеют. По самой администрации – просто по больничным листам. Цифры и бумаги от муниципальных сотрудников. От членов их семей. И даже «от членов семей семей» – тех, кто живет в Дербенте. Это раз. Сведения из мечетей, синагог, храмов дали «количество процессий», как определяет вице-мэр Эминов. Плюс данные загсов по смертности. Сравнение одного с другим. Это два. Отдельно, но столь же объективно и добровольно – и это три – пришли сведения от медицинских организаций. В основном частных – где есть КТ и есть обращения больных. Тех, у кого есть деньги на исследования – потому что «по ковиду» в систему ОМС городские частники не включены, а аппарат в городской больнице пока что один, и он с потоком не справляется. Каким именно потоком? Ответ можно найти в сведениях от дербентской скорой помощи – которая тоже городу не подчиняется, но данные мэрии принесла. Пневмония за первую половину мая-2019 – семь случаев. Те же две недели нынешнего года – 331. Госпитализация – 5 и 241 соответственно. За две недели. Только по скорой. В одном Дербенте. Соответственно, указывает вице-мэр, на 150 тыс. жителей – около 10 тыс. больных с признаками пневмонии. Плюс-минус погрешность, но не более тысячи. – Подсчеты появились накануне встречи с главой республики в Дербенте, – говорит Заур Эминов. – Чтобы в рамках честного диалога мы могли бы принять совместные меры. * * * Диалог спецкора газеты ВЗГЛЯД с главврачом Центральной городской больницы Дербента не получился: «Очень жаль, у меня нет сегодня возможности», – ответил Абдулкафар Шихмагомедов на предложение обсудить выкладки мэрии. Важнее иное: на справку, подписанную мэром, опровержений не поступило. – В появлении подобного документа конфликта нет, – подчеркивает Анатолий Карибов, руководитель оперштаба, первый заместитель председателя правительства Дагестана. – Да, изначально коллеги из администрации Дербента поставили вопросы очень резко. Наша главная задача – эти вопросы решить. – За статистику администрации города Дербента я отвечать не могу. А за руководителя медицинской организации города Дербента я несу полную ответственность, – говорит Джамалудин Гаджиибрагимов, министр здравоохранения Дагестана. На общероссийской карте горячих коронавирусных точек Дагестан появился две недели назад – за два дня до совещания с участием Владимира Путина – как раз после Instagram-интервью Джамалудина Алиевича популярному в республике блогеру Руслану Курбанову. Именно Гаджиибрагимов обнародовал число умерших во время эпидемии врачей – «более 40». И данные по пневмониям: на тот период – 13697 выявленных по республике, 657 скончавшихся. Тоже сенсация, на самом деле – потому что открытой статистики по республиканским «внебольничным» нет. Лабораторными исследованиями по пневмониям в Дагестане занимается офис Роспотребнадзора. И у этого ведомства – весьма жесткая информационная политика. После интервью последовали официальные уточнения: «более 40» – это не только врачи, но и средний, и младший медперсонал. «И четыре водителя», – уточняет министр, сам начинавший на скорой в Ростовской области. «И не все они умерли от коронавируса и пневмонии, были и другие диагнозы», – разъясняется в сообщении министерства. Однако первоначальную информацию уже было не остановить. Ни в Дагестане, ни за его пределами. – В таких ситуациях, в таких вопросах мы все должны быть очень аккуратны – что журналист, что министр. Конечно, можно было сказать, что считаю нецелесообразным отвечать на этот вопрос, – признает Джамалудин Гаджиибрагимов. Не отвечать, на самом деле, уже было нельзя. Данные об умерших врачах в Дагестане к тому времени бытовали во многих, весьма разнообразных вариантах. «Погибло около 50 медработников», – сообщил муфтий республики Ахмад-хаджи Абдулаев Владимиру Путину. В прессе – а ее в Дагестане много, и она разная: сплошь официозными здешние газеты назвать никак нельзя – публикуются сводные списки медиков, скончавшихся «на передовой». На тот момент речь шла о шестидесяти умерших. Причем с именами и местами работы. * * * – В любом случае нельзя винить людей, – прерывает министр здравоохранения Гаджиибрагимов обычный для Дагестана – и для Северного Кавказа в целом – разговор о том, почему жители не сразу осознали опасность происходящего. – Значит, до них не удалось эту опасность донести. Значит, народ не воспринял угрозу серьезно. Значит, пока каждый дагестанец не понял, что люди умирают, и умирают страшно – не доходило. Теперь, конечно, дошло. Как и до кого доходило – вопрос отдельный. Взять, например, блогера Курбанова, который брал интервью у министра. «Зачем властям разжигать такую глобальную истерию вокруг этой эпидемии. Зачем вводить драконовские меры по ограничению свободы каждого из нас» – говорил Руслан месяц назад. В конце мая позиция изменилась: «Робкие призывы республиканского руководства – «сидите дома, пожалуйста, не выходите» – дагестанцы абсолютно не восприняли». Два среза одного мировоззрения – абсолютно типичные для Дагестана и его жителей. Сейчас призывы и прочие меры дополнились внезапными перекрытиями улиц той же Махачкалы. Проверяют все авто, иногда с интервалом в три квартала – как фишка ляжет, где патрульная машина встанет. В пробках все, вплоть до министров: машин много, а старший сержант один. Ну двое, если с младшим лейтенантом. Можно, конечно, объехать по пустой встречной – с риском для водителя нарваться на штраф, невзирая на особый номер и должность пассажира. И это внутри города. На Уразу – праздник, венчающий священный месяц Рамадан – города Дагестана просто закрылись на въезд. А заодно и на выезд: сидеть дома, поздравлять родных по телефону. * * * Первые антикоронавирусные учения с участием МЧС прошли в Дагестане задолго до первого заразившегося. В бою, однако, вышло куда сложнее. Высокогорные села – в обычное время обеспечивающие республике в два с лишним раза меньшую, чем по России в целом, смертность – превратились, по словам одного из чиновников, в «каменные мешки с ковидом». При первом же зараженном, попавшем в замкнутую экосистему – будь то поездка в гости или, тем более, на соболезнования – обязательный многодневный ритуал, дающий основной прирост. По уже знакомому нам по Северной Осетии варианту «чем больше похорон, тем больше похорон». Не по статистике, но на практике: пришло 500 человек – минимум 150 больных, вплоть до тяжелых. И минимумом ограничивается редко. Насколько оказалась готова медицина? Часть ответа можно найти в цифрах бюджетного финансирования. Точнее, в том, как они изменились за последние два года. На здравоохранение Дагестана в 2017-м было отпущено чуть менее 3,5 млрд рублей, а в 2020-м – 13 млрд. Бюджет ФОМС за то же время увеличился вдвое – до 34,1 млрд. А лекарственное обеспечение – с 167 млн рублей до 1 млрд с хвостиком. Еще есть данные от антикоррупционных органов Дагестана. По хищениям в медицине и в территориальном ФОМС за 2015-17 годы возбуждены 67 дел. И еще 64 – по взяткам за установление инвалидности, традиционной статье доходов в этих местах. Под арестом в разное время оказывались: бывший министр здравоохранения Ибрагимов (один из эпизодов уже в суде), бывший глава ТФОМС Сулейманов (выпущен из СИЗО в связи с предельным сроком содержания под стражей), бывший руководитель бюро медико-социальной экспертизы Махачев... Плюс десятки медицинских чиновников рангами ниже. То есть насколько возможно – очистились. И деньги, вроде бы, появились. Вопрос лишь в том, насколько два года бюджетных вливаний и борьбы с хищениями способны скорректировать итоги 28 предыдущих лет. Ну, кроме того, что без денег и борьбы, скорее всего, все было бы куда хуже, чем сейчас. «Был бы это не «ковид-19», а хотя бы «ковид-21» – картина готовности к беде в 2022 году выглядела бы совсем по-другому», – полагает тот же республиканский функционер. «А сегодня имеем то, что имеем». Хотя, разумеется, как и всякому руководителю, Джамалудину Гаджиибрагимову обидно, когда пишут «только плохое»: – Мы подготовили восемь с лишним тысяч коек – очень разного качества, но они есть и работают. Замечательно перепрофилировали урологический центр под ковид. В каждую палату заходишь – «спасибо за все, очень переживаем за врачей, они внимательные и добрые». Гордость была за коллег. Монопрофильная больница, которая никогда не работала по инфекциям – и так работает. А зачем туда ехать, к примеру, вам – не обижайтесь только, ладно? – если сенсации нет… * * * Аппаратное совещание по федеральной помощи Дагестану. Среди участников – Виктор Фисенко, заместитель министра здравоохранения РФ. Здесь можно по выжимкам из докладов, так даже понятнее: – За первые десять дней в три раза увеличилось тестирование: от 700 до 2200 в сутки. Сейчас – до трех тысяч… – По гидроксихлорохину и тоцилизумабу для стационаров, пожалуйста. Плаквенил и актемра, проще говоря. Препараты, за которые заболевшим еще недавно приходилось переплачивать в разы – тысячи, десятки тысяч рублей. Отдельная тема – впрочем, кажется, сходящая на нет. – По первой позиции – 500 дополнительных упаковок из гуманитарной помощи от Китая. В общей сложности 843... Отечественный производитель – 3400 упаковок распределены в лечебные учреждения. Законтрактовались еще на 5000 единиц с заводом. По цифрам покрывает потребность республики. Новые цифры – сразу новый контракт. – По тоцилизумабу? – 250 упаковок поступило. Следующая партия – 1500 упаковок… – Спасибо. Скорые? – Договоренность с Минпромторгом на 30 автомобилей… 13 УАЗов и три «соболя» уже на стоянке. Кроме того – 13 «ларгусов» для участков, на районы... – Три скорые идут на Дербент, – чуть позже говорит первый вице-премьер Анатолий Карибов, обращая внимание на план из 17 пунктов. Отдельный документ по Дербенту появился то ли по итогам заседания оперштаба, то ли после знакомства со справкой от Заура Эминова, то ли по всем причинам вместе и много чему еще. Включая визит федеральных специалистов в городскую больницу. * * * Анатолий Карибов легок в жестикуляции и передвижениях по кабинету, невзирая на почтенный возраст и еще более почтенную должность. Карибов всегда был предельно демократичен в общении, сохраняя при этом размеренность и вескость, присущие высокому посту. – Живу по-новому, дышу по-другому, – объясняет Анатолий Шамсутдинович. Вице-премьер Карибов, глава правительственного оперштаба, вернулся в кабинет не так давно. После того, как сам переболел коронавирусом. И переболел тяжело. – Пролежал две недели, из них пять дней в реанимации. Температура 37,2, первый анализ отрицательный. Потом подскочила, анализ положительный. Сразу на КТ – двустороннее воспаление легких. Сначала в общую палату, все более-менее. Через три дня почувствовал некоторую нехватку кислорода. Дали маску. После нее все хорошо, а к вечеру хуже. Нашли койку в реанимации. Лекарства тяжелые, не хочется об этом говорить… Был бы на самоизоляции – не заболел бы, уверен Анатолий Карибов: – Но я руководил штабом. И, даже выполняя все требования – был в маске, когда надо – в защите, полное соблюдение, никаких разговоров: и сам не самоубийца, и людям пример показывать надо… Осторожнее, всех очень прошу. Со мной в реанимации лежал парень, мужчина. Он обратился в больницу на шестой-седьмой день. Не вытянул организм. На вопрос о статистике – и прежде всего по внебольничным пневмониям – Карибов дипломатично отвечает: – Мы сами хотим, чтобы все было ясно и прозрачно. Надо усиливать диагностику, что и предпринимается сейчас. Есть некоторые сложности по точности данных – прежде всего, по умершим. Не делаются вскрытия, возражают семьи. Что делать, когда анализ не сделан, а человек уже похоронен? Выдавать заключения по другим показателям... – В Москве ведь 100% вскрытий и исследований даже по подозрению на ковид, – уточняет министр здравоохранения Дагестана Джамалудин Гаджиибрагимов. – У нас три. – 3 процента? – Вы не поняли. Три вскрытия, – говорит министр. – В тех случаях, когда удалось уговорить родственников. Вскрытие в Дагестане – и на Кавказе вообще - тот случай, когда обычаи и традиции бьют даже насущную медицинскую необходимость. – Умерших дома тоже много. Никто их не скрывает – их видно, их все знают. Вполне возможно, что так оно и есть, вот в этом частном случае, –возвращается Анатолий Карибов к статистике из администрации Дербента. – И дома многие умирают, и в больницах. И скоропостижно, и от сопутствующих болезней. – У нас за сутки заполнялись крупные больницы. За сутки. Ковид и внебольничные. Взрывным порядком, – говорит Джамалудин Гаджиибрагимов. – Коллеги, друзья, земляки уважаемые из каждого утюга говорят: «Будете так ходить небрежно, без опаски – будете вирусы домой приносить. Старикам, беременным, хроническим больным». Тысячами собирались – на свадьбы, на похороны. 70 тыс. человек прилетело в Дагестан за период пандемии. В сутки – 4 тыс. Из них лишь около 500 соблюдали самоизоляцию. Остальные – на улицах, у мечетей, где угодно… До того, как Владимир Путин собрал специальное совещание по Дагестану, ситуация, признается вице-премьер Карибов, была на грани. – Вот отпустили деньги на медикаменты – и наши деньги, и федеральные. И что же? На них невозможно было [централизованно] купить лекарств, – напоминает Анатолий Карибов о еще апрельских реалиях. – Их просто не было. Соболезнования, недостаточная самоизоляция, нехватки врачей и бригад скорых… Все это создало ситуацию, что больных стало больше – и расти стало сильнее. Была просьба Владимиру Владимировичу оказать нам содействие. Содействие началось с совещания. Сейчас пришла федеральная помощь, очень мощная, очень обширная. Все системные меры – обеспечение лекарствами, специалисты с модульными госпиталями, строительство стационарных больниц от Минобороны – создают предпосылки, чтобы побороть инфекцию в Дагестане. Сергей Семенович Собянин присылает московских врачей, тоже огромное ему спасибо... * * * – Дагестанец освоит с нуля хоть Су-27, если к нему будет приложена подробная инструкция, – говорит республиканский чиновник, осматривая площадку под «ковидный» госпиталь Минобороны в Дербенте. Уйдя подальше от шума, обсуждаем кадровый вопрос: кто будет здесь работать. Вспоминаем, что недавно из Италии вернулись российские военные медики – и кому же еще инструктировать местных специалистов, как не им? Тем более, к концу июня – когда военные, скорее всего, достроят больницы в Дагестане – большинство «итальянцев» выйдет из законных отпусков. – Осталось уговорить Сергея Кужугетовича, – напоминает собеседник спецкора газеты ВЗГЛЯД. – Возьметесь? Если, конечно, тут еще будет работа. Работа, видимо, все же будет, хотя темп прироста заболевших коронавирусом к минувшей неделе снизился в девять раз, с 24 до 2,8%. Но по состоянию на 29 мая от ковида в Дагестане скончался 201 человек. Две недели назад – когда министр Гаджиибрагимов раскрыл совокупную статистику – умерших от «короны» было 27. При том, что данные по заболевшим и умершим от внебольничных пневмоний в республике официально не публикуются до сих пор. Впрочем, если говорить о Дербенте – выкладкам от возмутителей спокойствия из мэрии пришло еще одно, косвенное подтверждение. Абдулкафар Шихмагомедов, главврач Центральной городской больницы Дербента, признал ошибки в работе и попросил два месяца на их устранение. Если не удастся – заявление об отставке. Внезапные откровения министра. Статистическая бомба от муниципалитета. Совещание с участием президента и огромные объемы прямой помощи от центра и других регионов, вроде Москвы. Кажется, все вместе вполне можно назвать прикладным, реальным федерализмом. В условиях эпидемии – одной на всех.