Петлюра у власти. «Борьба с московским нашествием во всех формах и проявлениях»
На штурм Киева армия Петлюры двинулась 13 декабря 1918 г. Эти события исчерпывающе описаны Михаилом Булгаковым в романе «Белая гвардия». На следующий день Директория победно вступила в город. Это был триумф Симона Петлюры. Но продлился он очень недолго. По своему составу Директория придерживалась весьма левой политической ориентации. Помимо Петлюры (формально остававшегося членом УСДРП) и вездесущего Владимира Винниченко, который вновь вернул себе пост главы государства, в ее состав вошел Афанасий Андриевский (выходец из партии социалистов-самостийников), Федор Швец (украинский эсер) и Андрей Макаренко из профсоюза железнодорожников. Поскольку главенствующую роль пока еще играл Винниченко, первые распоряжения новой власти были радикально социалистическими. Была провозглашена передача власти советам, все чиновники гетманского режима были люстрированы. Была также анонсирована радикальная аграрная реформа с национализацией земли и ее перераспределением. Однако под давлением более умеренных сил Винниченко в конце концов пошел на компромисс и радикальность реформы значительно убавил. Однако сразу же возобновился старый конфликт между Винниченко и Петлюрой по большевистскому вопросу. Винниченко опять рассчитывал договориться, Петлюра же был настроен на войну. Благо теперь имелась более-менее сносная армия, оставшаяся от гетмана. Под давлением Винниченко начались переговоры с большевиками, которые закончились фиаско. Большевики требовали слияния Директории с провозглашенным в Курске украинским правительством Пятакова (его брата гайдамаки убили в Киеве в январе 1918). Фактически речь шла о мирной передаче власти большевикам. Директория отказалась, большевики сформировали Украинский фронт и двинулись на Киев. На этот раз в извечном споре Винниченко и Петлюры победу одержал последний. Винниченко покинул Директорию, а главным стал Петлюра. Ему удалось успешно осуществить крупную внешнеполитическую акцию — "Акт злуки", то есть заключить договор об объединении с Западно-Украинской народной республикой. Ее глава Петрушевич был включен в состав Директории. Однако оказать сопротивление большевикам Петлюра не смог. Повторилась история с гетманом, когда от него к врагу переметнулась значительная часть сил. После начала наступления ряд повстанческих атаманов перешел на сторону РККА. Оставшиеся верными части были слабо боеспособны и не могли оказать серьезного сопротивления даже откровенной слабой тогда РККА. Весной 1919 года большевики контролировали почти всю территорию Украины. Оставшиеся верными Петлюре части УНР ушли на Збруч, где ждали соединения с армией ЗУНР, которая отступала под натиском поляков. Казалось, дело УНР безнадежно разбито и все, что осталось Петлюре, — это эмигрировать в Европу и всю жизнь вспоминать об утраченных шансах. Но вновь вмешался случай. Перешедшие на сторону РККА гетманско-петлюровские атаманы оказались крайне ненадежным элементом. Едва познакомившись с красными порядками, они быстро в них разочаровались. Весной 1919 года большую часть Украины захлестнул «зеленый потоп». Взбунтовались почти все, в результате чего советская власть как бы сама собой рассыпалась. Ко всему добавилось еще и успешное наступление белых, отвлекшее значительные силы РККА. Сам Петлюра времени не терял. Хотя власть его и была символической, поскольку серьезных территорий он не контролировал, он тем не менее озаботился тем, чтобы растолкать локтями конкурентов. К лету 1919 года Директория де-юре еще существовала, но де-факто вся власть оказалась сосредоточена в руках Петлюры. Объединившись с галичанами, он двинул оставшиеся полки на Киев, оставленный красными в связи с наступлением Деникина. Как и в начале 1918 года, Петлюра рассчитывал обогнать конкурентов и первым вступить в столицу, дабы присвоить себе лавры несуществующей победы над большевиками. На этот раз трюк не удался, белые вошли в город одновременно с украинцами. Дабы никому не было обидно, решено было провести совместный парад. Но нервы были натянуты настолько, что конфликт вспыхнул прямо в разгар парада. Бывшему офицеру императорской армии, а ныне высокопоставленному офицеру армии УНР Сальскому не понравился триколор на одном из зданий, который он велел снять и растоптать. За флаг заступились белые, началась потасовка, закончившаяся погромом петлюровцев. Эта откровенная глупость со стороны петлюровцев привела к конфликту между ними и галичанами. Петрушевич, как и остальные лидеры ЗУНР давно уже выступали за союз с Деникиным. Петлюра на него категорически не соглашался, что в общем с точки зрения сохранения его власти было оправданно. Никакого союза с Петлюрой белые, конечно, не стали бы заключать, а вот к галичанам они относились неплохо. По итогам стычки с белыми армии УНР и ЗУНР вынуждены были покинуть Киев. Галичане договорились о том, что русские отпустят и захваченных петлюровцев. Петлюра был смертельно оскорблен, обвинил галичан в «москвофилии» и за их спиной начал переговоры с их смертельными врагами — поляками. Стало окончательно ясно, что между УНР и ЗУНР нет абсолютно ничего общего. Петрушевич и Петлюра придерживались разных политических взглядов и противоречили друг другу во всем. Одни хотели опереться на белых против поляков, другие — на поляков против белых. Между петлюровцами и галичанами установилось что-то вроде холодной войны. Воевать с белыми, как того требовал Петлюра, они не хотели. Сам он в одиночку не мог справиться ни с белыми, ни с красными. В итоге в ноябре 1919 года руководство ЗУНР заключило союз с Вооруженными силами юга России, а Петлюра отправился в Польшу на переговоры с Пилсудским. Тогда же окончательно прекратила существование Директория, которую покинули все остававшиеся члены, кроме Петлюры. Сам Петлюра рассчитывал не помощь поляков и полноценный военный союз равных суверенных участников против России. Отправляя на зондирование поляков Ливицкого, он напутствовал его в выражениях, до боли напоминающих геополитические комбинации наших дней: «Великая Россия, да еще такая — черной масти, как деникинская, — для нас неприемлема, и мы должны искать союзников нашей позиции относительно Деникина. В связи с этим комбинация союза против России: Польша — Украина — Латвия — Литва — Эстония совершенно приемлема для нас. Когда с помощью Польши мы получим оружие, военная удача тогда перейдет на нашу сторону, а это приблизит возможность вступления в такой союз Кубани, Грузии и Азербайджана, реализуя таким образом систему коалиции Балтийско-Черноморских государств. Для осуществления заключения мирного договора между Украиной и Польшей в случае необходимости можно идти на уступки, принимая во внимание наше тяжелое положение». Поляки в обмен на оружие хотели не хлеба (как рассчитывал Петлюра), а землю — Западную Украину. В обмен на признание ее перехода под польскую юрисдикцию Пилсудский был согласен помочь Петлюре. Переговоры с поляками вызвали недовольство и многих близких соратников «главного атамана». Он столкнулся примерно с таким же непониманием, как Ленин с Брестским миром. Ему пришлось убеждать в верности пропольской линии даже лояльного Сальского: «Мне не раз доводилось говорить с Вами на тему польско-украинского взаимопонимания. Это тот этап, через который мы должны пройти. Но этого мало, и это еще в моих глазах не является решающим аргументом в пользу этого взаимопонимания. Мы — Польша и Украина — должны достичь этого взаимопонимания, чтобы устоять перед Москвой. Ссылки на историю польско-украинских трений в прошлом для современного реального политика не являются аргументом. Новые отношения требуют и с польской стороны корректив прошлой политики, и жизненный интерес Польши вынуждает ее иметь самостоятельную Украину. Те украинские деятели, которые толкают нас в объятия Российской федерации, являются людьми без государственной перспективы, не умеют они подняться выше болей сегодняшнего дня, и потому они плохие политики, а их работа вредна для Украины. То, что в глазах таких людей является убедительным аргументом против упомянутого взаимопонимания, — это просто последствия слишком чувствительного и осязаемого реагирования на грустные факты. Но никогда не забывайте, что польские политики, как г. Пилсудский, должны бороться в самой Польше за идею нашей государственности, потому что не все ее понимают, не все ее поддерживают, а есть и такие — и еще очень влиятельные, — которые борются против этой идеи. Так что, какие бы аргументы ни выдвигались разными людьми, а прежде всего галичанами, Вы не принимайте их во внимание, а правильно ведите рабочую линию — дел, реальных затрат времени, а не бесплодных, непродуктивных дискуссий и разговоров. Только одна неутомимая работа может нас спасти. Галичане своей слепой, непродуманной политикой уже не раз нас «срезали»; и их советы, их сентенции являются лишь болезненным следствием отчаяния и дезориентации. Мы должны, во имя государственности, сейчас не считаться с отчаянием, а иметь твердую государственную волю и не поддаваться провокациям». После заключения договора с Петлюрой поляки начали наступление на Киев. В мае 1920 года Петлюра в третий раз за два года вернулся в Киев и опять провел парад победы, к которой не имел отношения. На этот раз зрелище было скорее печальным. Почти все участники парада были поляками, от УНР в параде поучаствовал только сам Петлюра да неполная дивизия сечевиков. Петлюра сделал ставку всей жизни, поставив все на польскую карту. Но он не догадывался, что для поляков и этот договор и сам поход были скорее дипломатическим ходом, дополнительным рычагом давления на большевиков. Сами большевики — это так и восприняли и даже не оказывали сопротивления наступавшим. Хотя Петлюра и распорядился всюду развесить желто-голубые флаги, его последнее возвращение в Киев не произвело впечатления. Правительство УНР даже не пустили в город, разместив в Виннице. А через несколько недель большевики начали наступление, и поляки без боя покинули Киев. Вместе с ними ушли и остатки армии УНР. Осенью 1920 года они оказались в Польше. Мирный договор между большевиками и поляками еще не был подписан, так что те на всякий случай держали украинцев под рукой, чтобы использовать для дипломатического давления. Так родилась идея Второго зимнего похода армии УНР. Остатки армии УНР части должны были пройти по советской Украине и поднять восстание. Затея провалилась, поскольку поляки уже заключили мирный договор и перестали оказывать серьезную поддержку украинским отрядам. Осев в Тарнове, Петлюра по-прежнему считал себя главой УНР и издавал примерно такие циркуляры: «Во времена господства на Украине московской власти многие наши граждане утратили свои старинные украинские фамилии и вместо них начали носить или полностью московские, или исковерканные на московский лад. Случилось это вследствие целой системы русификации, проводившейся с помощью затуманивания и затемнения национального сознания, фальсификации племенного единства нашего народа с москалями и другими коварными способами. Иногда проводились такие изменения с ведома наших граждан, но под московским давлением, иногда из желания заслужить московскую милость, а по преимуществу эти изменения проводились путем писанины и измышлений московских канцелярий даже без участия и ведома того, чья фамилия менялась. Изменялись фамилии по метрическим книгам, в служебных реестрах, в школах, судах, войсках и т.п. Для темного и необразованного крестьянства нашего такие изменения проходили за пределами его сознания. Ведя борьбу с московским нашествием во всех формах и проявлениях его, Правительство УНР должно обратить внимание и на упомянутое выше историческое явление и принять соответствующие меры для его ликвидации». Или такие: «Одним из проявлений русификации украинского села во времена московской власти было строительство церквей в московском стиле. Вследствие этого по всей Украине выросли вместо старых трехглавых церквушек большие неуклюжие московские церкви, которые, портя художественный вкус нашего крестьянина, приводят к тому, что он забывает свой оригинальный архитектурный стиль, разрывает свою связь с традициями украинского народного искусства. Считая, что церковная жизнь с ее стилем, искусством, языком, обрядами была и ныне остается самым влиятельным фактором воспитания народа и что поэтому нашей задачей должно быть скорейшее возобновление национальной церковной жизни, я прошу Вас, господин министр, пересмотреть постановление и нормы законов, которые регулируют строительство церквей и внести в них такие изменения, которые обеспечивали бы свободное развитие национального стиля и прекратили бы дальнейшее насаждение московских форм церковной архитектуры». Пребывание Петлюры в Польше было недолгим. Большевики требовали его выдачи, а поляки не хотели ссориться из-за «сбитого летчика». Поэтому в 1923 году Петлюра транзитом через несколько европейских стран перебрался во Францию. Хотя он по-прежнему считал себя главой УНР, таких комичных приказов, как о «демоскализации» фамилий, он больше не издавал, сосредоточившись на публицистике. 25 мая 1926 года Петлюра был застрелен еврейским анархистом Самуилом Шварцбурдом. Обстоятельства гибели и последовавший затем громкий судебный процесс (преимущественно посвященный выяснению вопроса: был Петлюра антисемитом или нет), несомненно, заслуживают отдельного текста. Что же, подытоживая, можно сказать о Петлюре как о политике? Когда-то он был весьма умеренным украинофилом, но, однажды прикоснувшись к власти, хотя и ненадолго, уже не мог забыть это чудное мгновенье. Под влиянием этого чувства он убедил самого себя, что «москали» — страшный и извечный враг, с которым надо бороться с любыми союзниками и при любой возможности, что они веками невыносимо угнетали и бесчестили все украинское, вытаптывали его с корнем. В 1914 году Петлюра считался в самостийных кругах москвофилом. В 1921-м он писал приказы воображаемому правительству про укравших исконно украинские фамилии «москалей» и «московскую архитектуру, которая портит художественный вкус украинских крестьян». Петлюра отчасти похож на другого заметного героя революционного лихолетья — Керенского. Оба любили яркие театральные жесты, обожали пафосные речи и т.п. вещи. Но Петлюра был хитрее и прагматичнее. Поэтому Керенский очень быстро потерял все, что имел и канул в политическое небытие. А Петлюра выжимал каждую возможность по максимуму, хотя порой это выглядело комично, как те парады победы в Киеве, к которым он был не причастен. Но это позволяло ему достаточно долго оставаться на плаву. Как политический лидер Петлюра «пережил» всех остальных противников большевиков, хотя значительную часть этого времени власть его была скорее виртуальной. Петлюра был энергичным политиком, авантюристичным, но вместе с тем хватким. Но именно как государственный деятель он был неизмеримо слабее Петлюры-политика. Располагая весьма богатыми украинскими ресурсами и несметными, по меркам гражданской войны, запасами тыловых складов Юго-Западного фронта еще царской армии, он так и не смог организовать по-настоящему боеспособных национальных войск. К моменту Октябрьской революции в украинизированных Радой частях бывшей императорской армии насчитывалось порядка полумиллиона военнослужащих. При этом армия УНР при Петлюре даже на пике могущества не насчитывала более 30 тысяч, а чаще всего колебалась в диапазоне 10-20 тысяч (для сравнения, отряд атамана Семенова в пустынном и малонаселенном Забайкалье насчитывал около 10 тысяч человек). Белые при гораздо более неблагоприятных обстоятельствах смогли создать армии, которые долгое время на равных сражались с большевиками даже при значительном численном превосходстве последних. Петлюре это так и не удалось, каждый раз армия УНР приходила в Киев благодаря чужому сильному плечу. Ни одной заметной победы ни над белыми, ни над красными Петлюре не удалось одержать.
