Московское метро. От народной карусели до роддома и бомбоубежища

Свой 85-летний юбилей столичное метро по известным причинам встретило скромно. Народу в подземелье мало, ряд кресел зияет свободными местами. Пассажиры – нервные, напряженные, в масках и перчатках не глядят друг на друга - боятся заразиться. Уткнулись в смартфоны-айфоны или отрешенно смотрят перед собой. Ах, как было хорошо и спокойно было в метро еще совсем недавно! Стук колес усыплял, мысли окутывали. Но не все погружались в дремоту и задумчивость. Пассажиры читали, слушали музыку, смеялись. И даже знакомились: «Девушка, чтобы в Черемушки попасть, где надо пересадку сделать?.. Ах, как вы хорошо рассказываете! Можно ваш телефончик?» Сегодня подземка безмолвная. Не поют бродячие музыканты. Не слышно возгласов попрошаек: «Тяжело заболел, денег на операцию нет, помогите люди добрые». Пассажиры боятся: бацилл, соседа (соседки), настоящего и будущего. Скорей бы доехать до нужной станции, выбраться из подземелья. И продолжить свой путь по пустынной улице. Добраться до дома, умыться, успокоиться... Бог с ней с пандемией. Как пришла, так и уйдет. Поговорим о московском метро, вспомним, как оно начиналось: «В метро трубит тоннеля темный рог. Как вестник поезда, приходит ветерок». 10 декабря 1931 года во двор дома 13 по Русаковской улице пришли рабочие и вонзили лопаты в мерзлую землю. Через месяц работа кипела уже на всех участках первой линии Бежало время. Во многих местах копали, суетились, стучали отбойными молотками, кирками. Но рабочих не хватало. Строительство шло медленно, несмотря на горячие речи и громкие лозунги. Начальники зло дымили папиросами, матерились, подгоняли строителей... Первым начальником и главным инженером «Метростроя» назначили Павла Роттерта. Он был известным инженером-мостостроителем, работал на железных дорогах. В 30-х годах побывал в США, где изучал опыт строительства метрополитенов разных стран. На торжественном заседании в Колонном зале Дома Союзов 14 мая 1935 года Роттерт зачитал рапорт об окончании работ по строительству метро. Его наградили орденом Красной звезды. Но потом отставили в сторону. Спустя десять после его смерти о Роттерте вспомнили и назвали его именем улицу в Москве. Заместителем начальника «Метростроя» был Константин Финкель. И он был опытный инженер, учившийся и работавший в Германии, в фирме «Симменс». Доработал ли Финкель в своей должности до конца строительства метрополитена? Неизвестно. Но известно, что он получил не орден, а только почетную грамоту ЦИК Союза ССР и в списке награжденных значился всего лишь как консультант Метропроекта. Стало быть, Финкель уже тогда попал в опалу? Да и год смерти у него зловещий - 1938-й. Дальше – тишина. Не исключено, что Финкеля расстреляли, как и первого начальника московского метрополитена Адольфа Петриковского, занимавшего эту должность с открытия подземки до августа 1937-го. Он был арестован и спустя год расстрелян на полигоне «Коммунарка» по обвинению в националистическом заговоре. Разумеется, Финкель был посмертно реабилитирован. Между прочим, среди строителей метро «вредителей» набралось почти полторы сотни: среди них проходчики С.А. Баттачини и И.Р. Кульнев, бригадир-проходчик В.С. Круль, комендант Д.Е. Кот, начальник участка В.С. Неповинный, экономист Н.Н. Редичкин, десятник И.И. Скерчинский. Но это не весь список репрессированных - были еще приговоренные к заключению. В чем провинились эти проходчики, десятники, бригадиры, инженеры?! …Отовсюду топорщились усы наркома путей сообщения Лазаря Кагановича. Суровый соратник Сталина каждый день обходил все участки строительства, указывал, грозил, матерился. Рядом семенил обрастающий жирком Никита Хрущев, главный московский большевик. Он тоже руководил и подгонял, хотя не все понимал. Зато в списке награжденных стоял первым. Ему вручили орден Ленина. …Через пару десятков с лишним лет Хрущев сойдется с Кагановичем в яростной схватке за власть. Принизит и унизит, вышвырнет со всех постов. В 1957 году метрополитен переименуют. Было имени Кагановича, стало имени Ленина. Но до этого еще далеко. Пока Каганович и Хрущев что-то обсуждают и докладывают Сталину. Он слушает, загадочно улыбается и исчезает в облаке табачного дыма. У него много других дел. Но на открытие подземного дворца обещал прийти. Но появился в метро раньше. Родственница Сталина Мария Сванидзе 22 апреля 1935 года пришла в Кремль, чтобы поздравить няню Светланы, дочери Сталина. За стол подсел он сам, пришли Каганович и нарком тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе. Разговор зашел о метро, и Светлана захотела прокатиться: «…Прошло 1/2 ч., мы пошли одеваться, и вдруг поднялась суматоха - И. (Иосиф – В.Б.) решил внезапно тоже прокатиться. Все страшно волновались, шептались об опасности такой поездки без подготовки. Лазарь Моисеевич волновался больше всех, побледнел и шептал нам, что уже не рад, что организовал это для нас, если б он знал и прочее. Предлагал поехать в 12 часов, когда прекратится пробное катание публики, но И. настаивал поехать сейчас же… В Охотном вышли посмотреть вокзал и эскалатор, поднялась невообразимая суета, публика кинулась приветствовать вождей, кричали ура и бежали следом. Нас всех разъединили. Восторг и овации переходили всякие человеческие меры… И. был весел, обо всем расспрашивал откуда-то появившегося начальника стройки метро. Пошучивал относительно задержки пуска эксплуатации метро и неполного освоения техники движения...» Отзыв Сталина был лаконичным: «Метро мне понравилось». И это, несмотря на то, что поезд с высокими гостями застрял в тоннеле. О подготовке метрополитена к пуску вспоминал известный в то время журналист, сотрудник «Правды» Лев Бронтман, писавший под псевдонимом Лев Огнев. В начале января 1935 года он побывал в подземке для подготовки репортажа: «Встретил Петриковского - директора метрополитена. Ходит взволнованный, на вопросы отвечал отрывисто… Часов около десяти приехал Л.М. Каганович, с ним вместе Булганин, Хрущев - в робе и ватнике и Старостин (парторг Метростроя – В.Б.). Поезд стоял, дожидаясь. Сам Каганович встал в кабину машиниста. Доехали до «Красносельской». Осмотрели. Одобрил, понравилась - «с большим вкусом». Дальше поехал в вагоне. «Это что, дерматин на диванах? Немедленно заменить кожей, рваться будет. Лампочек слишком много: зажигать через одну…» На станции «Комсомольская» Каганович спросил Петриковского: «А уборные построили?» «Да». «Поставьте швейцара. И деньги берите. Обязательно. В чем дело? Захотел получить удовольствие - плати монету…» Значит, туалеты в метрополитене были. Но куда потом подевались? …К весне 1935 года метро приковало всеобщее внимание. Туда устраивали экскурсии по специальным пригласительным билетам. Счастливцы рассказывали об увиденном, захлебываясь от восторга, закатывая глаза и воздевая руки к небу. Зрелище было сильнее, чем звуковое кино, которое только-только появилось. Вообще событий в то время было много. Отменили карточки на продовольствие. Был заложен первый советский ледокол «Иосиф Сталин». На башнях Кремля начали устанавливать рубиновые звезды. Шахтер Стаханов, трактористка Ангелина, сталевар Мазай, фрезеровщик Гудов устанавливали производственные рекорды. Упразднили «Торгсин». Основали общество «Спартак». Парализованного писателя Островского за роман «Как закалялась сталь» наградили орденом Ленина. Об этих событиях писали, говорили. Но все же больше обсуждали метро – сверкающее мрамором, отливающее сталью, никелем. Давно это было, и подробности забылись, лица растворились. Но многое сохранилось, хотя некоторые страницы вырваны… 15 мая 1935 года по всей столице проходили митинги, в небе кружил самый большой в мире самолет «Максим Горький» (через три дня крылатый гигант рухнет на поселок «Сокол»). В газетах писали о превосходстве Страны Советов над Западом, журналисты подчеркивали, что при строительстве метро использовались исключительно отечественные средства. Но это было не так - проходческий щит Markham закупили в Англии Приведу отрывок из репортажа, опубликованного в «Правде» 16 мая 1935 года: «К шести часам утра все работники движения, связи и обслуживающий персонал были на своих местах под землей. Наверху, у закрытых дверей станций, уже стояли сотни людей, желавших во что бы то ни стало стать первыми пассажирами первого поезда советского метрополитена...» Оборву цитату. Назову имена счастливцев. Билет под № А00001 на станции «Сокольники» купил мастер экспериментального цеха завода «Красный пролетарий» Петр Латышев, седобородый, пожилой человек. Он рассказал, что один американский коллекционер хотел купить у него реликвию, но получил отказ. Остались в истории и другие пассажиры. На станции «Комсомольская площадь» первый билет купил сторож бань №1 Ветошкин, на станции «Парк культуры» - шофер «Партиздата» Семкин. Продолжу цитату из «Правды»: «В небольших кабинках, за стеклянными окошками, армия кассирш приготовила стопки проездных билетов: желтых – для едущих в сторону Сокольников, малиновых – для остальных. В 6 часов 45 минут утра раскрылись двери всех станций московского метрополитена. Пассажиры устремились вниз к билетным кассам: - Площадь Дзержинского! - До Смоленского! - К Сокольникам! До Арбата! Красносельская! Дворец Советов! Парк Культуры! - А вам куда? - Да куда хотите! Интересно проехаться!..» Поезда шли со скоростью, которая сегодня кажется смешной – пять километров в час. Первый поезд метро повел машинист Иван Иванов. Контролеры отрывали корешки билетов и показывали пассажирам путь к поездам. На обороте маленького бумажного прямоугольника был штамп - число, месяц и час выдачи. Еще несколько интересных фактов. На станциях работали киоски с едой. Перед отправлением состава вместо привычного сегодня объявления «Осторожно, двери закрываются!», на всю станцию звучало громогласное предупреждение помощника машиниста: «Готов!». Еще один факт – малоизвестный, а для нашего времени просто невероятный. В первый день работы метро уборщикам мусора просто нечего было делать. На платформах и в вагонах не было ни клочка бумаги. Пассажиры берегли свое метро… О метро слагали стихи, песни. Одну из мелодий задорно распевала актриса Мария Миронова: «В Москве за долгие века / Чудес свершилося не мало, / Но под землей наверняка / Чудес подобных не бывало. / Вагоны вихрем мчатся там, / Не зная грохота и прямо. / Без них едва ли москвичам / Успеть со службы на «Динамо»… И фильмы метро не раз посвящали. Например, «Добровольцы» - лирическая картина о тех, кто его строил. Или - «Я шагаю по Москве» - забавная лента про людей, которые в метро ездят. Ценную информацию автор почерпнул из книги немецкого историка Дитмара Нойтатца «Московское метро: от первых планов до великой стройки сталинизма (1897-1935). И. в свою очередь, делюсь ею с читателями. По случаю открытия метро Демьян Бедный написал поэму «Даем!», в которой прославлялось социалистическое строительство и героический труд рабочих-энтузиастов. Были поставлены два спектакля на эту тему. Одну из пьес, «Шахтеры Москвы», написал рабочий 1-й дистанции Метростроя Гусев. Венгерский писатель Бела Иллеш, связанный с проектом «История метро», создал два романа о строительстве: «Пожар в метро» и «Все дороги ведут в Москву». Немецкий публицист Виланд Херцфельде восторженно писал о «празднике разума и красоты»: «Во всех столицах мира перед началом рабочего дня и после его окончания поезда следуют переполненными. Но никогда еще поезда не везли такого груза: лицом к лицу, с сияющими взорами, по-праздничному радостные, в ожидании станций, ни одна из которых не повторяет другую, люди стоят тесно бок о бок, как на громадном групповом портрете. Теснота здесь не причиняет неудобств, она становится символом единства, безопасности, неколебимости и непобедимости». Даже военный атташе при германском посольстве в Москве генерал Эрнст Кёстринг не удержался от восхищения: «Метро в Москве со множеством красивейших станций, богато украшенных разноцветным мрамором, точно является самым красивым и роскошным метрополитеном мира; с оправданной гордостью его показывают иностранцам. Вопреки сообщениям о его неготовности оно функционирует вполне нормально». …Летом 1941 года московское метро стало спасением для многих москвичей от вражеских бомбардировок. На некоторое время станции превратились для москвичей во второй дом. Работали – и даже во время воздушной тревоги - эскалаторы, на станциях были оборудованы медпункты, созданы запасы воды, пищи. Для детей до двух лет в вагонах поездов ставились кроватки. Лаконичный, но красноречивый факт: в 1941 году в московском метро появилось на свет 217 младенцев! Входить в метро до объявления воздушной тревоги разрешалось только детям и женщинам с детьми до 12-лет. Можно было приносить с собой лишь небольшие узелки и постельные принадлежности. Единственный день в истории столичного метро, когда оно не работало - 16 октября 1941 года. По Москве разнеслись панические слухи – якобы авангарды вермахта движутся на Москву и вот-вот появятся на ее окраинах. Поступил секретный приказ из Кремля - демонтировать и вывезти все оборудование метрополитена. Станции и тоннели стали готовить к уничтожению. В это время по Бульварному кольцу к Шоссе энтузиастов и Ярославскому шоссе двигалась легковые машины, грузовики. Тысячи людей шли пешком, волокли чемоданы, везли тележки, детские коляски, наполненные вещами. Они торопились уйти из Москвы, над которой нависла опасность. Начинался небывалый исход из Москвы, как в 1812 году, во время нашествия Наполеона. Только в сорок первом враг оказался куда страшнее… Однако панику удалось быстро остановить. На следующий день, 17 октября 1941 года, метро снова открыло свои двери. Народу на станциях и в поездах было совсем мало, почти как в наши дни. Пассажиры были грустные, с потухшими глазами. Они не знали, что пройдет совсем немного времени, и Красная армия погонит завоевателей прочь от стен Москвы. И их лица осветятся улыбками. Может, и для нас скоро забрезжит луч надежды, и зловредная пандемия отступит?