Foreign Policy (США): как Путин навсегда изменил Россию

7 мая 2000 года Владимир Путин впервые принес присягу президента России. Это был первый из его четырех сроков — и счет им продолжается. За четыре месяца до этого Борис Ельцин неожиданно подал в отставку, подняв своего премьер-министра и бывшего главу спецслужб до звания местоблюстителя. На выборах в конце марта ельцинский помазанник набрал чуть более половины голосов — но это незначительное большинство предотвратило второй тур выборов и круто изменило историческую траекторию России. За два десятилетия на вершине Кремля, Путин укрепил свою власть и усилил роль России на мировой арене. Многие из этих изменений — а за них пришлось заплатить высокую цену — на рубеже веков и представить себе было нельзя. Выборы Путина ознаменовали собой первую демократическую смену власти в стране. Сейчас же, когда Москва готовит Путину почву управлять страной до 2036 года, один из самых могущественных мировых лидеров вполне может стать еще и самым бессменным. В попытке разобраться, как Путин изменил Россию и ее место в мире за последние 20 лет и чего ждать от будущего, журнал «Форин полиси» опросил к ведущим ученым, журналистам и экспертам. Радоваться в путинской России нечему Сьюзен Глассер Если бы меня — да и кого угодно — двадцать лет назад спросили, станет ли Владимир Путин самым «вечным» российским лидером со времен Иосифа Сталина, ответом стало бы либо недоуменное молчание, либо звонкий смех. Когда он уселся в президентское кресло в возрасте сорока с лишним нет, его главными достоинствами — по крайней мере, по мнению россиян, с которыми я общалась на посту главы московского бюро «Вашингтон пост» — были: «молодой», «связно говорит» и «не пьет». Иными словами, не Борис Ельцин — его старый и больной предшественник, за чьи пропахшие перегаром годы государством и даже правительством овладел гангстерский капитализм. Путин говорил о налоговой реформе, восхищался Европой и обещал, что однажды экономика постсоветской России превзойдет португальскую. Российские последователи и многие на Западе ошибочно заключили, что он поведет Россию иным курсом — чтобы стать «нормальной» страной, пусть и более скромной. Конечно, надо было на многое закрыть глаза: на кровавую войну в Чечне, с которой началась политическая карьера Путина, на то, что самые нечистые на руку люди ельцинского круга фактически выбрали его в обмен на гарантию амнистии — и особенно на гэбэшное прошлое Путина и его верность идеалам государственной безопасности. Спустя два десятилетия Россия снова стала проблемной нефтедобывающей страной со стареющим лидером, авторитарными традициями, которые мешают политическому прогрессу, и нереформированной коррумпированной экономикой, где все завязано на добычу природных богатств. Путин не восстановил Советский Союз и не создал у себя в стране новый ГУЛАГ. Однако его новый порядок оказался настолько похож на прежний, что он никогда в этом не признается. Теперь Путину придется считаться еще и с резким падением цен на нефть, провальным откликом своей страны на эпидемию коронавируса и непосильными задачами. Поэтому референдум, который должен был продлить его власть еще на десятилетие, Путин отложил. Май 2020 года должен был стать празднованием 20-летней годовщины путинизма, но торжества пришлось свернуть. Россия глубоко зависит от Путина Ольга Оликер Иногда мне кажется, что россияне относятся к Владимиру Путину так же, как бóльшая часть мира — к США. То есть они благодарны за то, что он сделал для них во все более далеком прошлом, к недавним шагам относятся двойственно или даже с тревогой, а в будущее и вовсе смотрят с ужасом. С другой стороны, альтернативы ему они не видят. Путин провел Россию через экономическое возрождение и стагнацию. Он вернул свою страну на мировую арену. Но при том, что арсенал политических методов и инструментов на протяжении десятилетий и веков менялся, внешнеполитические цели путинской России не отличаются от исторических — будь то российских, советских и имперских. Что касается экономических подъемов и спадов и сменяющих друг друга циклов либерализации и реакции внутри страны, то последние два десятилетия тоже уникальны. Я бы сказала, что реальная перемена, которой добился Путин — что он создал систему, которая в исключительной степени зависит от него лично, как в плане собственного выживания, так и в смысле принимаемых решений и мер. И она, по определению, продлится лишь до тех пор, пока у власти сам Путин. Путин продемонстрировал, насколько велика роль лидера Майкл Макфол Реалисты утверждают, что международные отношения определяются государствами и расстановкой сил между ними. Дескать, конкретные лидеры значения не имеют. Россия вышла из обломков Советского Союза государством слабым и вынуждена была поступать так, как ей диктовала самая могучая страна в системе — США. Сегодня Россия восстановилась и снова стала великой державой — и ее интересы, как это всегда бывает, столкнулись с другими крупными державами. Свой путь к конфронтации она бы прошла так и так — с Владимиром Путиным или без. Эта теория изящна, но ошибочна. Любые действия того или иного государства диктуются расстановкой сил, но это далеко не все. Поведение государства определяют еще и лидеры, и их идеи. На Россию и ее место в мире повлияли Путин и путинизм. Избранный в президенты Борисом Ельциным, а затем одобренный русским народом, Путин был лидером случайным. О его взгляды на внутреннюю и внешнюю политику никто не догадывался. В начале своего пребывания в должности он тем не менее явственно выразил свое презрение к системе сдержек исполнительной власти. Сегодня Путин заменил хрупкую российскую демократию России 1990-х годов сплоченным самодержавием. Со временем Путин решительно отверг либерализм и многосторонний подход и вместо них решил насаждать консервативные идеи православия и национализма. Столкновение между путинизмом и либерализмом происходит не только между разными государствами, но и внутри них. Всего этого можно было избежать. В конце концов, только за последние 30 лет Михаил Горбачев, Борис Ельцин и в меньшей степени Дмитрий Медведев гораздо сильнее прониклись либеральными идеями и были больше расположены к сотрудничеству с Западом. Если бы Ельцин выбрал своим преемником Бориса Немцова, у российской демократии был бы шанс выжить, и сотрудничество России с Западом могло бы продолжаться. Но именно благодаря роли лидера Россия и Запад не обречены на вечное противостояние из-за международной расстановки сил. Новый лидер в России сможет изменить путь России. Такое уже бывало. И может случиться снова. Молодое поколение россиян обездолено Ирина Бороган Самое значительное достижение Путина в России заключается в том, что молодые россияне, выросшие при Путине, не знают, что такое свободная дискуссия или демократия. Общество, где зарабатывать деньги можно, лишь не вмешиваясь в политику и не критикуя власти, вынуждает людей отказаться от всего, кроме личной жизни и работы. В российском обществе нарастает огромное беспокойство, которое лишь усиливается с обострением эпидемии коронавируса и экономического кризиса. Своими грубыми, но последовательными действиями на мировой арене Путин продемонстрировал, что Россия может нарушать права собственных граждан и других стран без серьезных последствий со стороны Европейского союза или Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе. Несмотря на недовольство США и ЕС, Россия послала войска в Сирию и возродила свое влияние на Ближнем Востоке, не тратя столько денег и средств, как некогда Советский Союз. Еще Россия заключила военные контракты с членом НАТО Турцией в обход Соединенных Штатов — 20 лет назад такие и представить себе было нельзя. Победила жадность Евгения Альбац После распада СССР у России была надежда и шанс стать частью цивилизованного мира. Сейчас их нет. Путин пообещал «вернуть России былое величие» в обмен на лояльность своих подданных. Он захватил чужие земли и развернул гибридную войну против соседней страны. В результате Россия как региональная держава не стала ни великой, ни даже уважаемой. Вместо этого ее боятся ближайшие соседи, а большой мир ей не верит или даже презирает за ее политику, основанную на лжи, убийствах и непредсказуемости. Если бы не огромный арсенал российского ядерного оружия, мир, вероятно, вообще предпочел бы забыть ее существовании, по крайней мере на ближайшее будущее. Россия была бы всего лишь очередным примером безудержной коррупции, жадности элит и их слепоты к общему благу. Был ли у России шанс? Да, был. Так кто же «потерял» Россию, как это принято спрашивать в США? Нет, не американские демократы, не республиканцы, и не кто-либо еще. В том, что Россия на пути к демократии не преуспела, повинны лишь мы, российская интеллигенция Нечего предложить, кроме тупика и застоя Владимир Милов Владимир Путин задержал превращение России в развитую рыночную экономику на несколько десятилетий. Только придя к власти, Путин объявил о стремлении к сотрудничеству с развитым западным миром и предостерег от вмешательства правительства в политику, гражданские свободы и экономику. Если бы Россия пошла путем реформ, обещанных в раннюю путинскую эпоху, она стала бы совершенно другой страной — ответственным и уважаемым игроком на мировой арене. За двадцать лет Россия зашла в полный социальный, политический и экономический тупик. ВВП не растет с 2008 года — путинская экономическая модель не работает. Даже его сторонники признают, что России нужны политические перемены, но Путин яростно сопротивляется и, по-видимому, намерен стать пожизненным правителем, лишь продлевая этот тупик на неопределенный срок. Вопреки путинской риторике о восстановлении «великой России», страна все сильнее изолируется и терпит беспрецедентные международные санкции, которые исключают всяческое успешное экономическое развитие. Единственный способ России проявить себя в международных делах — это подрывная деятельность и противодействие международному либеральному порядку заодно с Китаем и другими диктаторскими режимами. Нам нечего предложить миру, кроме угроз, дезинформации и разрушения — к сожалению, это и есть лицо путинизма. В Путине каждый увидел, что хотел Кэтрин Белтон Когда Владимир Путин 20 лет назад примерил мантию российского правителя, многие на Западе давно уже распрощались с мыслью, что российские службы безопасности могут быть силой, с которой надо считаться. Запад почивал на лаврах победителя холодной войны. НАТО и Европейский Союз расширялись на восток. После почти десятилетия ельцинской неразберихи Россия казалась бесповоротно ослабевшей. В Путине каждый увидел, что хотел. Для российских олигархов и большей части Запада он был президентом, который упрочит хрупкие завоевания российской рыночной экономики. Для большей части населения России он был лидером, который наведет порядок в раздираемой хаосом стране. На первый взгляд, Путин казался человеком весьма заурядным — невзрачный экс-офицер КГБ, средний чин, который пообещал восстановить государство российское. Но Путин был хамелеоном, и в этом была его сила. За ним стояла безжалостная каста силовиков. Вместо укрепления демократических институтов эти люди узурпировали их, чтобы упрочить собственную позицию. Захватив экономику и правовую систему, люди Путина попытались переписать правила игры и подорвать Запад. Тактика у них та же, что и у КГБ в 1970-х и 80-х годах — подкупом и взятками переманивать на свою сторону западных политиков и институты. Единственная разница — что сейчас они финансируются из гораздо более глубокого источника и потому проникли гораздо дальше на западные рынки. России удалось усугубить слабости и обострить разногласия в западном обществе. По сравнению с ситуацией двадцатилетней давности западная либеральная демократия в осаде. Но Путин и его люди — лишь искореженные реликты прежней эпохи, которые так и не поняли, что если не выстроить сильную конкурентную экономику в собственной стране, их краткосрочные силовые игры обречены на такой же провал. Явная стратегия глобальной власти уперлась в стену Анжела Стент При Путине Россия стала централизованным, авторитарным государством и вернулась на мировую арену в качестве глобального игрока. Она соперничает с Соединенными Штатами за влияние и поддерживает Китай в попытках создать некий постзападный глобальный порядок. В 2000 году Россия была плюралистическим, но экономически разоренным государством, по сути отказавшимся от глобальных амбиций. Путин был полон решимости вернуть России, как ему представлялось, ее законную роль — роль великой державы. Своей цели он добился — потому, что в отличие от США, у него была стратегия. Я таких называю «дзюдоистами» — он умело использовал все возможности, которые ему предоставил Запад, расколотый и растерявшийся. Хотя отношения России с Западом резко ухудшились после аннексии Крыма в 2014 году и войны на юго-востоке Украины, большая часть остального мира считает Россию крупным авторитарным государством, с которой можно вести дела. Однако способность России и дальше расширять свой глобальный охват в может уменьшится эпоху коронавируса. Высокие цены на нефть с 2000 года по 2008 год и их скорое восстановление после финансового кризиса позволили Путину укрепить власть и расширить российское влияние. Падение же цен на нефть и резкое снижение темпов экономического роста грозят ограничить возможности России демонстрировать силу в будущем. Подозрительная, агрессивная Россия Андрей Солдатов При Путине Россия сделалась и подозрительной, и агрессивной. Всего через несколько лет после прихода к власти Путина Россия стала с подозрением смотреть на чужаков. Появилось глубоко укоренившееся недоверие к иностранцам и зарубежным странам в целом. Внутри страны аналогичное отношение выработалось ко всем, кто оказался за пределами государства — включая экспертов, журналистов, неправительственные организации и оппозиционные партии. Излюбленной реакцией Кремля на любой международный или национальный кризис стала агрессия. Когда недовольный средний класс вышел на улицы в Москве, люди Путина заявили, что «за раненого омоновца печень митингующих нужно размазывать по асфальту». Когда украинцы вышли на улицы Киева, Кремль напал на Крым. На мировой арене Путин добился еще более значительного сдвига. До Путина Россия с политической точки зрения была частью сложного процесса демократизации Восточной Европы. Михаила Горбачева оценивали в контексте падения Берлинской стены. Войны Бориса Ельцина в Чечне рассматривались сквозь призму войн в Югославии. Путин все поменял. Он сдвинул страну дальше на восток — вернув ее на место, которое Россия занимала веками. Это больше не Восточная Европа. Россия — и только, могущественная, агрессивная, тоталитарная Россия, какой она была всегда. Историческая оценка многих российских деятелей изменилась — объясняя внешнюю политику Путина, стало обычным делом ссылаться на царей. В некоторых рецензиях на нашу недавнюю книгу о русской политической эмиграции нас раскритиковали за то, что мы не упомянули политику Ивана Грозного в отношении изгнанников. А ведь именно поэтому вклад Путина столь разрушителен — и это подрывает надежду, что Россия когда-либо станет рациональной, нормальной страной. Бренд волевого лидера, которому подражают другие Андреа Кендалл-Тейлор Последние 20 лет Путин руководствуется главным образом желанием сохранить власть. С этой целью он ослабил государство, устранил конкуренцию и перенастроил политическую систему России под себя. Хотя старшее поколение россиян считает, что Путин помог России преодолеть потрясения 1990-х годов, на самом деле он превратил страну в клептократию, которая не работает для простых россиян. По мере того, как нарастает его паранойя насчет угроз его власти — внутренних и внешних, сущих и мнимых — Путин все жестче подавляет свободы россиян, пользуясь целым арсеналом цифровых приемов Несмотря на внутренние слабости России, Путин укрепил глобальное положение страны. Благодаря безграничной власти, модернизации вооруженных сил и асимметрии интересов между Россией и Западом Путин воспользовался выдавшимися возможностями, вплоть до нарушения международного права. Сегодня Россия играет важную роль в решении большинства глобальных проблем. Но Путин сознает пределы российского влияния. Поэтому он стремился подорвать западные демократии, чтобы улучшить положение России на их фоне. Его тактика и бренд волевого лидера стали примером для подражания антидемократических лидеров. Поскольку от Запада Путин Россию оттолкнул, ее место в мире — в одном ряду с режимами Башара Асада, Хасана Рухани, Николаса Мадуро и Си Цзиньпина. Скажи мне, кто твой друг, и я скажу кто ты. 20 лет потрачено впустую, но демократическую траекторию еще можно восстановить Владимир Кара-Мурза За 20 лет Владимир Путин сумел вывести Россию из несовершенной демократии в идеальную деспотию на домашней арене и из уважаемого партнера в почти что парию в международных делах. К 2000 году в России были конкурентные выборы, активная свободная пресса, плюралистический парламент и растущее гражданское общество. На мировой арене она была членом «восьмерки», престижного клуба промышленно развитых демократий, и недавно ратифицировал Европейскую конвенцию о правах человека — в результате чего ее граждане оказались под эгидой мощнейшего в Европе механизма надзора. Конечно, было немало проблем — и ошибок — как в политической, так и в экономической сферах, но в целом траектория была верной. После двух десятилетий правления Путина Россия превратилась в страну, где все основные СМИ подконтрольны государству; где выборы — бессмысленный ритуал с заранее известным результатом; где парламент — по словам его спикера — «не место для дискуссий»; где мирных демонстрантов избивает полиция; и где политических противники заточают в тюрьму — или что похуже. За границей Россию выгнали из «восьмерки», против нее ввели жесткие экономические санкции — и впервые за десятилетия ее границы не признает международное сообщество. Потребуется немало времени и усилий, чтобы устранить этот ущерб, когда в России появится демократическое правительство, которое уважает права своего народа и поступает ответственно на международной арене. И рано или поздно этот день наступит. Евгения Альбац — независимый журналист-расследователь, политолог, писательница и радиоведущая. Кэтрин Белтон — бывший московский корреспондент «Файненшл таймс» и автор книги «Народ Путина». Ирина Бороган — российская журналистка и соавтор книги «Соотечественники». Сьюзен Глассер — бывший главный редактор журнала «Форин полиси»; бывший руководитель московского бюро «Вашингтон пост»; соавтор книги «Возвышение Кремля. Россия Владимира Путина и прекращение революции» вместе с Питером Бейкером. Владимир Кара-Мурза — российский оппозиционный политик и председатель Фонда свободы имени Бориса Немцова. Андреа Кендалл-Тейлор — старший научный сотрудник и директор Программы трансатлантической безопасности в Центре новой американской безопасности. Владимир Милов — российский оппозиционный политик, публицист, экономист и эксперт по энергетике, экономический советник лидера российской оппозиции Алексея Навального. Майкл Макфол — директор Института Фримена Спогли, профессор политологии и старший научный сотрудник Института Гувера про Стэнфордском университете. Ольга Оликер — руководитель программой «Европа и Центральная Азия» в Международной кризисной группе. Андрей Солдатов — независимый журналист-расследователь и соавтор книги «Соотечественники». Анжела Стент — руководитель Центра евразийских, российских и восточноевропейских исследований при Джорджтаунском университете, автор книги «Путинский мир: Россия против Запада и заодно с остальными».